В более позднее время это военное превосходство на морях и роль пулемета «Максим» на суше обеспечивали Англии относительно легкое овладение заморскими территориями. Английский барон Ротшильд, выкупивший у американского изобретателя Хирама Максима монопольное право на производство смертоносного оружия, щедро снабжал им британские военные формирования во время завоевания Африки. Одного пулеметного расчета из 4 человек – скорострельность «Максима» составляет 500 выстрелов в минуту – хватало, чтобы уложить сотни аборигенов, вооруженных стрелами и дротиками.
Возбужденные успехами экспедиции Колумба, который в надежде достичь Востока, открыл Америку, англичане, обуреваемые жаждой освоения сказочной Индии, открыли полуостров Лабрадор. Это открытие послужило позднее основанием для предъявления претензий англичан на весь материк Северной Америки. Соревнуясь с немцами, англичане приобретали огромные территории в Западной и Восточной Африке. Вслед за колонизацией Германией Камеруна, Англия основала так называемую «British Niger Company» с целью заселения обширных областей от устьев реки Нигера до озера Чад. Впоследствии из этих ее владений была образована колония Нигерия, превратившаяся в XX веке в западноафриканский нефтяной плацдарм для британских и американских транснациональных компаний.
Конкуренция со стороны германской промышленности стала также важной причиной усиления империалистических настроений в Англии. Если в 1893 г. в Россию ввозилось больше изделий английских промышленников, чем немецких, то уже через три года российский импорт из Германии почти в два раза превышал импорт из Англии. Английская пресса бьет тревогу, подогревает страсти против иностранных конкурентов, в первую очередь Германии. «Спасение в империализме», «империализм – это широкое развитие промышленности», «промышленность следует за флагом». Цементируется общественное мнение о том, что промышленность можно спасти только путем завоевания новых стран.
Англичанам нужна была Африка от Капской колонии до Каира, чтобы проложить колоссальную железную дорогу с целью сбыта миллионов пудов рельсов, которые некуда было девать. На постройку правительство ассигновало 5 млн. фунтов. Приступили к постройке без планов. Инженеры прокладывали путь, не зная, что будет через 20 верст: гора, болото, река. Зато был обеспечен рынок для бирмингемских колес и винтов. Захват новых территорий означал новые спекуляции на землю, на золото, на каменный уголь, существующий и не существующий. Массы были увлечены той идеей, что империализм сулил расширение рынков, увеличение промышленности и заработной платы, счастье и благосостояние трудящихся. Был принят закон, преграждающий эмигрантам доступ в Англию. Священники получали взятки для пропаганды империализма в церковных школах; они доказывали, что отлично сумеют культивировать военный дух, если только им передадут все средние школы. Они даже Евангелие издали в военном переплете цвета «хаки» с национальным флагом на обложке.
Сопротивление корыстолюбивым планам англичан со стороны населения Африки подавлялось актами беспрецедентного вандализма и жестокости. Так, во время Англо-бурской войны англичане задолго до Гитлера применили систему концентрационных лагерей для завоевания непокорного коренного населения Южной Африки. В британских концентрационных лагерях умерло в общей сложности 27 927 буров (большинство из них дети) или 14,5 % всего бурского населения – больше, чем в результате непосредственных военных действий[46]. Причиной их смерти было недоедание и плохие санитарные условия. Целью Англо-бурской войны было закрепление права на первенство англичан в разработке золотых приисков. И хотя после открытия золотых копий буры были готовы отказаться от права их эксплуатации и просили оставить им только пахотные земли для обеспечения себя продуктами пропитания, англичане проявили полную безучастность к подобным просьбам.
В августе 1999 г. Африканская комиссия правды по вопросам мировых репараций и репатриаций (The African World Reparations and Repatriation Truth Commission) выставила странам, участвовавшим в работорговле и колониальных захватах, счет в размере 777 трлн. долл, в качестве возмещения убытков, понесенных Африкой с учётом оценки человеческих жизней, а также стоимости алмазов, золота и других полезных ископаемых, отнятых колонизаторами. По самым скромным подсчётам британская доля составляет около 150 триллионов фунтов стерлингов[47]. Тем не менее, вряд ли африканское сообщество в данном вопросе может рассчитывать на тот же успех, который, к примеру, имело американское еврейское лобби жертв Холокоста. Дело в том, что Африка давно уже потеряла свою первоначальную привлекательность для британских капиталовложений. Если накануне Второй мировой войны доля Африки в общем объеме британских зарубежных активов составляла 13 %[48], то сегодня лишь 0,7 %. В настоящее время свыше половины (53 %) британских зарубежных активов сконцентрировано в Европе, а еще треть инвестирована в экономики двух американских континентов (с долей США в 29 % от мирового объема британских капиталовложений).
Отдельного внимания заслуживает история завоевания англичанами Индии. В 1700 году население Индии в двадцать раз превосходило население Британии. Доля страны в мировом производстве составляла 24 %, Британии – 3 %. До прихода английской Ост-Индской компании в Индию империя Моголов являла собой символ могущества, величия и великолепия. Вот как описывает состояние империи на тот период британский историк П.Брендон: «Двор был самопровозглашенным раем драгоценных камней, шелков, духов, одалисок, слоновой кости и павлиньих перьев. Английские гости чувствовали себя униженными такой роскошью. Когда «Джон-компани» (так ее прозвали) подарила императору Джахангиру (чье имя означает «покоритель мира») карету, он приказал заменить все металлические части серебряными и золотыми. Города моголов были богаче и красивее Лондона и Парижа. Купцы оказались богаче банкиров из Гамбурга и Кадиса. Производители хлопка одевали большую часть Африки и Азии, а количество населения империи (сто миллионов человек) соответствовало числу европейцев. Слоновья кавалерия могла напугать Ганнибала, а артиллерия вызвала бы благоговейный трепет у Людовика XIV. Более того, XVII век стал золотым для искусства, поэзии, живописи и архитектуры моголов»[49].
Понятно, что в подобных условиях англичане могли действовать только нестандартными методами. Один из таких методов описан французским социалистом, историком и журналистом XIX века Луи Бланом. По словам Л.Блана, в 1715 г. к Делийскому двору Великого Могола Фаррухшияра прибыла посольская делегация от Английских калькуттских дельцов с жалобой на наместника Муршид Кули-хана с целью обсуждения вопроса получения привилегий для британской Ост-Индской компании. В то время Могол чрезвычайно страдал мучительной мужской болезнью, которая была причиной его воздержания от своей страсти к дочери раджи. Так случилось, что в посольской делегации был доктор Уильям Гамильтон, который и вылечил Могола от недуга. В качестве благодарности Могол выказал готовность выполнить любую просьбу врача. Так были получены привилегии, которые стали основой великой хартии англичан в Индии[50]. По сведениям К.Маркса, Фаррухшияр подарил английским купцам 38 городов и освободил их от уплаты налогов, введя для каждого тюка их товаров «дастак», или официальный пропуск, освобождающий его от осмотра чиновников[51].
Русский автор А. Салтыков рисовал в журнале «Отечественные записки» неприглядную картину английского управления Индией. Он возлагал на англичан вину за нищету индийского народа на фоне огромного природного богатства страны. В частности А.Салтыков писал: «Целое столетие владеют англичане этой землей, но как мало они сделали для благоденствия народа. Ост-Индская компания, обогащаясь за счет Индии, не открыла ни одного колодца, не вырыла ни одного пруда, не построила ни одного канала. В настоящее время страна эта стала беднее, чем ранее: промышленность ее погибла, богатые города опустели, и там, где раньше было 200 тыс. жителей, теперь живут едва 15 тыс. Английские школы и миссии не принесли пользы народу, земли запущены, публичные работы не ведутся. Налоги остались в том виде, как во времена Акбара, но с тех пор введена монополия на продажу соли и огромные территории засеяны маком для производства опиума. Из обнищания Индии выгоды извлекла только Ост-Индская компания, которая для сохранения своего господства сеет рознь между племенами»[52].
В наихудшем положении оказалась Бенгалия. В 1765 г. там произошло восстание, которое только усилило власть Ост-Индской компании, выкупившей у императора моголов право на сбор налогов. Благодаря этому в период между битвами при Плесси и Ватерлоо доходы с Индии достигли миллиарда фунтов стерлингов. Результатом проведения рыночных реформ в Бенгалии стал катастрофический голод 1770 г., во время которого, по утверждению тогдашнего английского администратора Уоррена Гастингса, умерло не меньше 10 миллиона человек – треть населения края[53].
