Позиция Яковлева и молчаливое одобрение этой позиции Горбачевым вдохновляли националистов и в других республиках СССР. Развертыванию их пропаганды способствовало крикливое осуждение сталинской национальной политики. Истерические заявления о «сталинской тюрьме народов» позволили реанимировать многие споры по поводу границ между республиками, их статуса в общесоюзном государстве. Достаточно было сказать, — что те или иные решения были приняты по инициативе Сталина или в его время, и можно было отрицать законность этих решений. Объявление в разгар антисталинской кампании о том, что вхождение Нагорного Карабаха в состав Азербайджана было следствием решения Сталина, не могло не спровоцировать в начале 1988 года кризис, потрясший до основания две закавказские республики, а заодно весь СССР.
Сейсмические волны потрясения в Карабахе отозвались в кровавых событиях в Сумгаите и Баку, перекинулись через Каспий и привели к резне «турок-месхетинцев» в Фергане. Карабахский кризис нашел своих «двойников» в кровавых столкновениях в Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье, приведших к расколу некогда единых союзных республик по этническому признаку. В пучину гражданской войны оказался брошен Таджикистан. Миллионы людей покидали свои родные дома, опасаясь безжалостных расправ.
Рассказывая о положении в Молдавии, М.И. Кодин напоминал о тогдашнем лозунге националистов: «Чемодан! Вокзал! Россия!» Он вспоминал, как 7 ноября 1989 года было сорвано проведение традиционного военного парада в Кишиневе: «Активисты Народного фронта отсекли танки и после хилой демонстрации трудящихся впервые вышли отдельной колонной с лозунгами: «Армия — за Днестр!», «Долой диктатуру коммунистов!», «Долой колонизаторов!» и т. п.»
«10 ноября, в День милиции, многотысячная толпа штурмовала здание МВД республики, несколько сотен человек с обеих сторон пострадали. В тот же день был создан гражданский комитет с целью захвата власти в республике, который потребовал отставки правительства и с 16 ноября призвал ко всеобщей забастовке. Республику сотрясали митинги и демонстрации, их число превысило почти 200. Народный фронт усилил нажим на лиц еврейской национальности, хотя заверял раввина Кишинева, что «евреям нечего бояться», и только в 1989 году из Молдавии выехали 5 тысяч евреев, многих из них избивали на вокзале и в аэропорту».
Объявление Сталина преступником не могло не активизировать националистические силы Эстонии, Латвии, Литвы, Западной Белоруссии, Западной Украины и Молдавии. Они выдвигали требование признать незаконным советско-германский договор о ненападении 1939 года. На этом основании они требовали не только выхода из состава СССР, но и уплаты колоссальных денег за мнимый «ущерб», нанесенный им «советскими оккупантами». На этом же основании они требовали запрета русского языка и изгнания «некоренного населения».
В масштабах же всей страны под предлогом освобождения от сталинизма и в точном соответствии с рекомендациями заокеанских советологов стала развертываться кампания по внедрению идей «антисталинских альтернатив»: бухаринской и троцкистской. В феврале 1988 года были реабилитированы все участники процесса так называемого «право-троцкистского центра» во главе с Бухариным (кроме Г.Г. Ягоды). В стране большими тиражами вышла книга Стивена Коэна «Бухарин». По случаю 100-летия со дня рождения Бухарина во многих газетах страны были опубликованы большие статьи, посвященные ему.
В статье «Гибель и воскресение Бухарина», опубликованной в «Советской культуре», Э. Вериго и М. Капустин ставили вопрос: «Преемником КОГО был Бухарин?» и подводили читателя к мысли о том, что истинным наследником Ленина должен был по всем статьям стать Бухарин. Они прямо утверждали, что Сталин «не обладал законным правом на наследство, силой узурпировал его». Чтобы восстановить легитимность, авторы статьи публиковали перечень известных лиц с одним добавлением: «Маркс, Энгельс, Ленин, Бухарин». Так просто и незатейливо в сознание людей внедрялась мысль о посмертной победе Бухарина над Сталиным, о торжестве бухаринской альтернативы над наследием Сталина.
В печати стали публиковаться статьи, восхвалявшие Троцкого. Особенно старался Вадим Роговин, опубликовавший впоследствии книгу «Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы». Роговин уверенно отвечал: альтернатива была, и она была «троцкистской».
Однако бухаринская и троцкистская альтернативы «сталинизму» послужили лишь временными прикрытиями для демонтажа социалистической общественной организации. Часто употреблявшиеся Горбачевым слова: «Процесс пошел!», которые он произносил, с удовлетворением оценивая ход «перестройки», приобретали зловещий смысл: процесс разрушения шел бесконтрольно и приобретал необратимый характер.
Теневая экономика, десятилетиями вызревавшая в СССР, теперь получила возможность легализоваться. Благая идея мобилизовать предприимчивость людей и коммерческие механизмы для удовлетворения недостаточно удовлетворяемых потребностей людей с самого начала оказалась на службе хорошо организованных криминальных организаций. Эти силы имели тесные связи с коррумпированной частью правящего слоя страны. Вопреки сомнительным исследованиям Заславской, криминализированные круги активно поддержали горбачевскую перестройку. Привыкнув к быстрым и случайным обогащениям в период своей нелегальной деятельности, новый класс предпринимателей стремился как можно быстрее получить спекулятивную прибыль. Их лозунгом стали слова: «Куй железо, пока Горбачев!»
Под флагом борьбы со «сталинизмом» развернулось уничтожение советского хозяйства, системы социального обеспечения, образования, культуры, сложившихся национальных отношений, государственного устройства. Под огнем разнузданной критики оказались целые направления народного хозяйства, по которым продукция страны лидировала во всем мире. Нет сомнений в том, что организация советской экономики нуждалась в совершенствовании, многое нужно было радикально модернизировать, а от чего-то отказаться. Однако глашатаи «перестройки» огульно объявляли заводы и фабрики — ненужной данью «сталинской гигантомании», гидроэлектростанции — экологически вредными, колхозы и Совхозы — преступно созданными организациями, а экономику — убыточной и растратной.
По словам М,И. Кодина, «вся… отвергнутая жизнью группа псевдоноваторов-экономистов», о которых он писал, рассказывая о провале экономических реформ во времена Брежнева и Косыгина, «снова вылезла из подворотни. Убогий на экономическое мышление М.С. Горбачев взял их себе в подельники по развалу народнохозяйственного комплекса великой страны. Да, советская экономика действительно требовала перемен, но при условии вдумчивого, грамотного и аккуратного вмешательства, а не бесцеремонного обращения с огромным хозяйством. Помощником у генсека стал академик из этой команды Н. Петраков. Пресса изо дня в день забивала сознание общества бредовыми статьями вернувшегося из США Бирмана, а также А. Аганбегяна, С. Шаталина, П. Бунича, Г. Попова». Их выступления поддерживали некоторые журналисты, вроде Селюнина, Нуйкина и Черниченко, еще хуже разбиравшихся в экономических проблемах страны. Эти публикации были перенасыщены нападками на сталинскую «затратную» экономику.
Следствия тотальной атаки на организацию экономики страны, поддержанной Горбачевым, не заставили себя долго ждать. По словам Крючкова, «в 1988 году обозначилось, а в 1989 году стало более очевидным сокращение темпов прироста в промышленности и сельском хозяйстве. В 1990–1991 годах он пошел уже с минусом. Упал жизненный уровень. Страна вступила в полосу глубокого и всестороннего кризиса».
Атаке подвергались созданные в сталинские годы научно-исследовательские институты, университеты и вузы, техникумы, училища и школы, театры и музеи, кинотеатры и библиотеки, целые научные направления, системы образования, артистические школы. Спору нет, в 80-х годах стало очевидным, что научно-исследовательские учреждения науки, образования и культуры нуждались в модернизации, особенно технической, резком обновлении информационной техники. Однако не было никаких оснований для демагогических заявлений глашатаев «перестройки», вроде генерала Д.Д. Волкогонова, утверждавшего, что при Сталине было создано «всеобщее образование довольно низкого качества», и осуществлялось «приобщение широких масс» лишь «к азам духовной культуры». И это говорилось о советской системе образования, которая после запуска первого советского спутника Земли служила для американцев примером для подражания. И это говорилось о культуре, знакомство с образцами которой в течение всех лет советской власти вызывало восхищение людей во всем мире(Невежественные «перестройщики» утверждали, что вся наша наука, которая в поразительно быстрые исторические сроки вывела страну на самые передовые рубежи научно-технического прогресса, была в плену догматического «сталинизма», а потому не выдерживает сравнения с западной. Однако в это же время Запад старался заполучить как можно больше блестяще подготовленных советских научных специалистов.
