Кутузов не знал о решении Наполеона, отступая к Полотняному Заводу. Но с этого момента осуществился переход Великой армии от наступательных действий к отступлению. Вынужденный отходить по опустошенной еще в августе старой Смоленской дороге, Наполеон окончательно утратил стратегическую инициативу, перешедшую к русским генералам.
Этот период – действия противников от Тарутино до Малоярославца – можно назвать переломным в судьбе кампании 1812 г. Начало отступления Великой армии в корне изменило и тактику сторон. Наполеон, расчленив свой боевой порядок (отступал эшелонами) и имея значительные разрывы в движении между войсками, продвигался от Можайска к Смоленску по уже разоренному Смоленскому тракту, где имевшиеся на этапных пунктах незначительные запасы продовольствия достались Главной квартире и гвардии, а прочие войска остро страдали от голода. Для армии Кутузова в тот период создалась уникальная ситуация – возможность нанесения, почти беспрепятственно, фланговых ударов по разрозненным и находящимся на марше наполеоновским частям. Все решала скорость передвижения. Если большинство русских конных отрядов, иногда поддерживаемых егерями, часто совершали стремительные броски и маневры, действуя на опережение противника в выгодных пунктах, и добивались реальных результатов, то этого никак нельзя сказать о главных силах Кутузова. Они действовали медленно и не успевали перерезать в нужный момент, как, например, под Вязьмой, Смоленский тракт, причем часто их останавливал сам главнокомандующий. Рассмотрим этот момент поподробнее.
Достигнув 16(28) октября Можайска, корпуса Великой армии далее следовали по дороге на Смоленск с интервалом до 10 верст в следующем порядке: гвардия, 3-й, 8-й, 5-й и 4-й армейские корпуса, в арьергарде находился 1-й корпус маршала Л.Н. Даву. Главные силы российской армии М.И. Кутузова двигались южнее Смоленского тракта по дороге через с. Кузово, Сулейка, Дуброво и Быково, авангард под командованием генерала М.И. Милорадовича (2-й и 4-й пехотные, 2-й и 4-й резервные кавалерийские корпуса) следовал между армией Кутузова и старой Смоленской дорогой, а корпус М.И. Платова (15 казачьих полков), усиленный 26-й пехотной дивизией генерала И.Ф. Паскевича, следовал за противником по старой Смоленской дороге, в районе которой действовали также несколько армейских партизанских отрядов.
19(31) октября в Вязьму прибыл Наполеон, а 21 октября (2 ноября) он выступил с гвардией, частью резервной кавалерии и вестфальским корпусом дальше к с. Семлево, оставив в городе 3-й армейский корпус маршала М. Нея с задачей сменить в арьергарде войска 1-го корпуса. 4-й армейский корпус вице-короля Э. Богарне и 5-й (польский) корпус ген. Ю. Понятовского располагались в тот день в 7 верстах к востоку от Вязьмы, а арьергард Даву – под с. Федоровское в 17 верстах от города. Милорадович и Платов, учитывая растянутое расположение противника, условились о совместной атаке на следующий день.
В 4 часа утра 22 октября (3 ноября) авангард Милорадовича выступил из с. Спасское (20 верст восточнее Вязьмы), выслав вперед 2-й и 4-й резервные кавалерийские корпуса с 17-й пехотной дивизией, которые составили правую колонну. Среднюю колонну образовали 4-я пехотная дивизия и егерская бригада 11-й пехотной дивизии под командованием принца Е. Вюртембергского, а левую колонну – войска 4-го пехотного корпуса под командованием генерала А.И. Остермана-Толстого. Корпус Платова с 26-й дивизией находился в это время между Царево-Займищем и с. Федоровское. Как раз в этот день выпал первый снег.
В 8 часов утра кавалерия Милорадовича подошла к с. Максимово, откуда атаковала двигавшуюся в колонне по старой Смоленской дороге 1-ю бригаду 13-й пехотной дивизии генерала Т.П. Нагля, рассеяла ее и преградила путь двигавшемуся от с. Федоровское корпусу Даву. Но передовые части французского арьергарда продолжили движение, оттеснив русскую конницу с дороги. В это время к месту боя стали подходить отставшие от кавалерии полки 17-й пехотной дивизии генерала З.Д. Олсуфьева, а задержавшийся с выступлением Платов, услышав звуки боя, атаковал части Даву, защищавшие с. Федоровское и занял его. К 10 часам утра к дороге вышла 4-я пехотная дивизия принца Вюртембергского и отрезала войскам Даву путь дальнейшего отступления. Одновременно на позицию к с. Большой и Малый Ржавец стали выдвигаться полки 4-го пехотного корпуса Остермана-Толстого. Оценив обстановку, двигавшийся к Вязьме Богарне остановился, развернул свои войска и занял позицию у д. Мясоедово для помощи Даву и противодействия колоннам Милорадовича. Во 2-ю линию был подтянут 5-й (польский) корпус Понятовского, а чуть позднее Ней выслал из Вязьмы к ним в поддержку 11-ю пехотную дивизию генерала Ж.Н. Разу. Войска Богарне оттеснили с дороги русскую пехоту, но к этому времени Милорадович уже устроил несколько батарей, которые начали интенсивный обстрел двигавшихся по направлению к Вязьме колонн Даву. Вследствие этого французский арьергард, теснимый с тыла Платовым, вынужден был свернуть с большой дороги вправо и пробираться на соединение с Богарне по пересеченной местности, потеряв при этом бóльшую часть обоза. Под прикрытием стрелковых цепей расстроенные войска Даву подошли к позиции вице-короля, обошли ее с тыла и заняли место на правом фланге.
Около 14 часов дня Милорадович организовал атаку силами 26-й, 17-й и 4-й пехотных дивизий на занимаемую противником поперек дороги позицию. На левом фланге в наступление против войск Даву перешел 4-й пехотный корпус, которому удалось значительно потеснить неприятеля. Опасаясь обхода с фланга, Богарне отступил к Вязьме и занял высоты впереди города, но позже из-за сильного огня русской артиллерии и возникшей угрозы для его флангов отступил в город. Французам нужно было время, чтобы эвакуировать через р. Вязьма отставших, тыловые службы и скопившиеся на улицах обозы.
В 16 часов дня Милорадович приказал 11-й пехотной дивизии очистить город. Впереди с развернутыми знаменами в атаку под музыку пошел Перновский пехотный полк во главе с генерал-майором П.Н. Чоглоковым. Вслед за ним другие полки дивизии ворвались в Вязьму, уже объятую огнем. В тот момент, когда в центре города еще продолжался бой, в Вязьму с северо-восточной стороны вошла 26-я пехотная дивизия, поддержанная казаками Платова. К 18 часам город был очищен от неприятеля, российские войска занялись тушением пожаров, а вышедшие из Вязьмы части Великой армии, уничтожив мосты на р. Вязьма, заночевали в лесу при 18-градусном морозе и разыгравшейся метели. Правда в следующие дни мороз сменила оттепель, снег растаял и дорога стала труднопроходимой. В четырех корпусах Великой армии, участвовавших в боях под Вязьмой, в тот день находилось в строю от 30 до 40 тыс. человек, их потери составили до 4 тыс. убитыми и ранеными и 3 тыс. пленными (в числе последних был генерал Ж.Б. Пеллетье). Российские войска захватили обозы и 3 орудия и освободили значительное число русских военнопленных, содержавшихся в городе и в Предтеченском монастыре. У Милорадовича и Платова в тот день в строю находилось от 25 до 30 тыс. человек, а их убыль составила около 1800 человек. Это первый бой, в котором разница в потере бойцов в разы была в русскую пользу. Для Великой армии это являлось опасным симптомом.
Но основные силы Кутузова участия в боях не принимали, лишь совершили переход от с. Дуброво (27 верст от Вязьмы) к с. Быково (10 верст от города), а выделенные для поддержки общей атаки две кирасирские дивизии под командованием генерал-адъютанта Ф.П. Уварова, Тульский казачий полк и две гвардейские конные батареи, не имея возможности переправиться по заболоченной местности через р. Улица, простояли у города. Они поддержали атаку войск Милорадовича лишь артиллерийским огнем. Безусловно, бои под Вязьмой значительно ухудшили стратегическую ситуацию Великой армии. И если ранее Наполеон рассматривал возможность нанесения контрудара по преследовавшим его российским войскам, то после получения донесения о сдаче Вязьмы он отказался от этого намерения и отдал приказ об ускоренном движении к Смоленску.
Как мы можем заметить на этом примере, Кутузов, находясь вблизи города в достаточно выгодной позиции, старался не втягивать свои главные силы в бой с противником (об этом свидетельствовали многие мемуаристы), а предпочитал выделять лишь ограниченное количество войск, чтобы подгонять противника и держать его постоянно в напряжении. Необходимо сказать, что действия Кутузова не раз подвергались критике со стороны российского монарха, стремившегося держать все дела под своим контролем. В их переписке содержится достаточно много личных упреков царя в адрес генерал-фельдмаршала. Приведем, к примеру, выдержки из письма Александра I Кутузову от 30 октября, в котором давалась оценка событий октября месяца: «Непонятное бездействие ваше после счастливого сражения перед Тарутино, чем упущены те выгоды, кои оно предвещало и ненужное и пагубное отступление ваше после сражения под Малоярославцем до Гончарово уничтожили все преимущества положения вашего, ибо вы имели всю удобность ускорить неприятеля в его отступлении под Вязьмой и тем отрезать по крайней мере путь трем корпусам: Даву, Нея и Вице-Короля... Имея превосходную легкую кавалерию, вы не имели довольно отрядов на Смоленской дороге, чтобы быть извещену о настоящих движениях неприятеля... Ныне сими упущениями вы подвергли корпус графа Витгенштейна очевидной опасности... Обращая все ваше внимание на сие столь справедливое опасение, Я напоминаю вам, что все несчастия от всего проистечь могущие, останутся на личной вашей ответственности. Пребываю вам всегда благосклонный» [407] . Адресат, прочитав такой текст, вряд ли почувствовал «высочайшую благосклонность», скорее – наоборот. Тем более что слишком многое в словах российского императора было справедливо, хотя по горячим следам трудно судить о произошедших событиях на расстоянии, не зная всех обстоятельств.
