Но есть и совсем иная коррупция! Являющаяся частью этой самой «другой реальности». «Другая реальность» — не обычная социальная патология. Я уже подробно оговаривал различие и здесь хочу напомнить о нем еще раз. Коррупция как слагаемое этой самой «другой реальности» представляет собой неизымаемый компонент элитной игры. Той игры, в которой ставками являются, в том числе, и потоки товаров, денег, административных ресурсов, иных форм воздействия на характер событий.
Что если наш анализ, адресованный, конечно же, не отдельным лицам только, а всему обществу, сможет вывести оное из наивности, про которую советский поэт Наум Коржавин произнес когда-то достаточно актуальные и, по прошествии многих десятков лет, в чем-то даже пророческие слова?
Наивность! Хватит умиленья!
Она отнюдь не благодать.
Наивность может быть от лени,
От нежеланья понимать.
От равнодушия к потерям.
К любви… А это тоже лень.
Куда спокойней раз поверить,
Чем жить и мыслить каждый день.
Поэт атаковал советское общество. Но реальность нынешнего общества созвучна такой филиппике намного больше. Что если мы можем внести лепту в преодоление этой убийственной наивности, уже погубившей советское общество?
Итак, 2 июня 2006 года Президент России Владимир Владимирович Путин отправил в отставку Генерального прокурора РФ Владимира Васильевича Устинова.
Такая отставка является в предложенной нами методологической классификации именно фактом. Президент действительно направил в Совет Федерации представление об отставке Устинова, которое тут же было удовлетворено. Представление Президента и решение Совета Федерации по нему действительно вышло 2 июня. Весь вопрос в том, что эти процессуальные действия и конституированная им отставка означали? Как от факта перейти к смыслу?
Если внимательно прочитать все, что было немедленно сказано по этому поводу, то сказанное может быть сведено к четырем версиям, раскрывающим смысл произошедшего.
Версия № 1. Отставка Устинова — это бюрократическая рутина. Чиновники приходят и уходят. Это как дождь — покапал и прошел. На этой версии настаивали как официальные лица, так и те, кто не хотел драматизации отставки Устинова, видя в этой драматизации ущемление каких-то своих интересов.
Однако эта версия очевидно не выдерживала критики. Устинов — не рядовая фигура. Он явно входит в те узкие элитные группы, по отношению к которым В.Путин хранит потрясающую политическую терпимость. Кстати, в дальнейшем Путин показал, что эта терпимость в какой-то степени распространяется на Устинова. В любом случае, президент очень бережен к подобным кадрам. И никогда не будет кого-то из таких особо приближенных лиц увольнять без самых существенных обстоятельств. Нарушая политкорректность, могу высказать гипотезу, коренящуюся в моем подходе к реальности: какие-либо неполитические грехи Устинова не могли быть достаточным резоном для его отставки.
Пусть мое мнение идет вразрез с политкорректным мейнстримом! Ситуация, которую мы рассматриваем, слишком серьезна для того, чтобы я в своем анализе играл в поддавки. И я в них играть не буду.
Версия № 2 — наказание за те или иные грехи — мною, соответственно, отвергается. Устинов слишком умен и осторожен для того, чтобы совершать грехи наказуемого, то есть политического, характера. И он слишком приближен для того, чтобы иные грехи привели к подобным последствиям.
Версия № 3 — козни врагов — может быть рассмотрена. Но с одной оговоркой. Президент Путин — весьма серьезный политик. Считать, что он будет реагировать на какие-то наветы, не считаясь с законами игры, весьма и весьма наивно. Он может принять во внимание наветы или объективную информацию, наносящую ущерб Устинову. Но только в одном случае — если этого потребует от него неумолимая необходимость большой игры.
Версия № 4 — единственная, которая остается при предъявленной выше разбраковке возможных смыслов произошедшего. Согласно этой версии, речь идет о том, что был сделан ход в большой политической игре. Разумеется, это только моя гипотеза. Но для того, чтобы превратить эту гипотезу в нечто большее, хотя бы в аналитическую схему, заслуживающую внимания, нужно применить к произошедшему иной методологический инструментарий, а не гадать на кофейной гуще.
Что же это за инструментарий?
Я уже рассматривал ранее альтернативу между персонажем и феноменом, между «who» и «what». До тех пор, пока мы будем иметь дело с Устиновым как политическим индивидуумом или персонажем («Who is Mr. Ustinov?»), мы не продвинемся в понимании смысла произошедшего. И не превратим свою версию в нечто большее.
Переход же от Устинова как персонажа к Устинову как феномену («What is Mr. Ustinov»?) требует, прежде всего, самого элементарного, но редко осуществляемого шага. Анализа обычной, респектабельной официальной биографии В.Устинова. Вам не кажется странным, что этот шаг не был сделан никем из тех, кто лихорадочно анализировал произошедшее? Что никто не постарался проанализировать биографию и выявить через это возможные уровни бэкграунда, трансформирующие персонаж в феномен?
Пусть при подобном анализе могут быть допущены самые разные ошибки. Но как отказаться от него в условиях, когда все понимают, что произошло нечто достаточно существенное, и не могут сказать, что именно? Так что давайте все-таки непредвзято и тактично вчитаемся в биографию интересующего нас крупного политического игрока, занимающего высочайший пост и сильно влияющего на происходящее. А как иначе?
Глава 4. Биография Владимира Васильевича Устинова
Общий аспект рассматриваемой биографии
Владимир Васильевич Устинов родился 25 февраля 1953 года в городе Николаевске-на-Амуре Хабаровского края.
Устинов — потомственный юрист: его отец был прокурорским работником. Прокурорским работником был и старший брат экс-Генпрокурора.
Отметим, что далеко не все фигуры ранга Устинова имеют такой устойчивый профессиональный бэкграунд. В данном бэкграунде нет ничего плохого. И даже наоборот. Но для нас вопрос не в том, чтобы классифицировать все на хорошее и плохое. А в том, чтобы фиксировать обстоятельства. Ну, так мы и фиксируем.
С шести лет В.Устинов жил в Краснодарском крае, куда получил назначение его отец.
В 1968–1972 гг. работал токарем-инструментальщиком Кореновского сахарного завода в Краснодарском крае, затем проходил срочную воинскую службу.
В 1978 году окончил Харьковский юридический институт.
В 1978–1992 гг. работал в районных прокуратурах Краснодарского края на различных должностях от стажера до прокурора.
В 1992 году был назначен прокурором города Сочи.
С 1994 по 1997 год — первый заместитель прокурора Краснодарского края — прокурор Сочи.
С 1997 года — заместитель Генерального прокурора РФ. Назначен 15 октября 1997 года по результатам голосования в СФ ФС РФ.
В 1998 году был назначен начальником Главного управления Генеральной прокуратуры на Северном Кавказе. Его заместителем был Ю.Бирюков (впоследствии — первый заместитель В.Устинова как Генерального прокурора).
11 января 1998 года Устинову указом Президента был присвоен классный чин Государственного советника юстиции 2 класса.
6 апреля 1999 года он освобожден от должности начальника Главного управления Генеральной прокуратуры на Северном Кавказе — заместителя Генерального прокурора, сохранив пост заместителя Генерального прокурора.
9 августа 1999 года Устинов стал исполняющим обязанности Генерального прокурора РФ.
Отметим, что Устинов стал и.о. Генерального прокурора вместо Ю.Чайки, который был сначала, 9 августа, формально отправлен на пенсию, а затем 17 августа 1999 года неожиданно назначен министром юстиции РФ.
Тогдашнее назначение Устинова у многих вызвало вопросы. Он был назначен и.о. Генерального прокурора, не будучи первым замом (именно на первого зама возлагается исполнение обязанностей в отсутствие главы ведомства). Согласно обычной процедуре, чтобы Устинов мог исполнять обязанности Генпрокурора, СФ должен был отправить Чайку в отставку с поста первого зама, а на этот пост официально утвердить Устинова.
Однако Чайка сначала был отправлен 29 июля в двухнедельный отпуск, а затем 9 августа на пенсию. Именно таким образом Устинов стал и.о. Генпрокурора.
Причем стал Устинов и.о. Генпрокурора фактически в два такта: сначала — после 29 июля — он был и.о. на время отпуска Чайки, а затем — с 9 августа — «полноценным», так сказать, и.о.
И снова — мы никоим образом не пытаемся что-то драматизировать или искать избыточные подковерные смыслы. Мы просто фиксируем, что это так. Что в таком осуществлении бюрократической процедуры есть определенная нюансировка. Мы фиксируем также, что сначала Устинов заменяет Чайку, а потом Чайка заменит Устинова. И опять-таки, мы не хотим превращать подобный «тяни-толкай» в шифр, позволяющий растолковать суть произошедшего. Мы просто говорим, что это так. Что это… ну, как бы сказать… в целом не лишено некоей исторической и политической занимательности. В любом случае, не зафиксировать это обстоятельство было бы просто непрофессионально.
