О вызовах современного мира
Какими бы важными ни были региональные кризисы — Ирак, Северная Корея — они кажутся карликами в сравнении с фундаментальным изменением баланса сил в рамках мировой системы. Историки согласны с тем, что появление единой Германии примерно сотню лет назад внесло дисбаланс в европейскую систему, так как появилось государство, которое было сильнее любого из своих соседей. Дизраэли назвал это событие более важным, чем Французская революция, потому что он предвидел, что появившаяся структура подразумевает либо германскую гегемонию, либо то, что прежнее равновесие сил удастся восстановить только с помощью все более жесткой системы альянсов, лишающей дипломатию простора для маневра.
В наш век возвышение Китая как потенциальной сверхдержавы имеет еще большую историческую важность, поскольку при этом происходит перемещение центра силы в мировой системе с Атлантики на Тихий океан. Разумеется, Китай едва ли станет полагаться на свою военную мощь как главный инструмент достижения статуса мировой державы. Во-первых, лидеры Китая сегодня более осторожны (или, по крайней мере, были таковыми до сих пор), более благоразумны, более склонны накапливать преимущества постепенно, чем импульсивные лидеры Германии после отставки Бисмарка. Что еще важнее, при современных технологиях война между крупными державами является абсолютно крайним средством, а не политической опцией. Америке следует сохранить свою традиционную оппозицию гегемонистским устремлениям в Азии. Но в долгосрочной перспективе ее отношения с Китаем не должны основываться на ожидании стратегического решающего сражения. Китай не станет проводить такой безрассудной политики, какую проводил Советский Союз, угрожавший всем своим соседям сразу и бросавший вызов Соединенным Штатам в борьбе за выживание. Оставив в стороне особый случай Тайваня, Китай будет стремиться к приобретению влияния, соответствующего его росту, с помощью дипломатических и политических средств…
Никто не в силах предсказать, какие решения будут принимать лидеры спустя десятилетия. Но на лидеров как в Пекине, так и в Вашингтоне возложена обязанность способствовать формированию взглядов будущих поколений. Что касается Китая, одной из главных задач является сдерживание национализма, который приходит на смену коммунизму, не позволяя ему превратиться в конфронтационную силу. В Америке такой приоритетной задачей является преодоление соблазна рассматривать историю через призму самого свежего опыта, а не с позиций отстраненного наблюдателя.
Киссинджер не любит афишировать подробности своей личной жизни. В 1941 году он познакомился с Аннелизой Флейшер, эмигрировавшей с родителями из Нюрнберга. У девушки были темные волосы, легкая улыбка и фигура кинозвезды. Она казалась сверстникам слишком отчужденной и замкнутой, но все же симпатичной и полной внутренней энергии. Те же слова друзья могли повторить и о Генри Киссинджере.
Аннелиза всерьез интересовалась литературой и музыкой, она писала стихи и играла на виолончели. Кроме этого, у нее было множество качеств, присущих хорошей хозяйке: вместе со своей сестрой Аннелиза шила платья, кроме того, подрабатывала сиделкой, присматривая за маленькими детьми. Также ей приходилось ухаживать и за собственным отцом. Уже после эмиграции в Америку у него произошел инсульт, в результате которого он оказался частично парализован.
Вскоре после знакомства Аннелиза и Генри начали встречаться. Близким отношениям не помешали и разные направления в иудаизме, которых придерживались семьи молодых людей, — родители Аннелизы строго соблюдали все ограничения и обряды. Несмотря на это, родители и Генри, и Аннелизы были рады за своих детей.
Во время войны, в те годы, когда Генри был в армии, он постоянно поддерживал связь с Аннелизой. Переписка помогала им скрасить долгие месяцы разлуки. После возвращения юноши из армии отношения молодых людей возобновились с прежней силой. Они стали мужем и женой 6 февраля 1949 года. Свадьба прошла в квартире Киссинджера в соответствии с иудейским обрядом в присутствии лишь самых близких родственников. После свадьбы молодые переехали в небольшую квартиру. В первые годы совместной жизни супруги отчаянно нуждались, так как Генри вынужден был тратить значительные суммы денег на учебу в университете и не мог при этом много зарабатывать.
С Аннелизой Киссинджер прожил вместе 15 лет, и довольно неожиданно для друзей и близких в 1964 году супруги решили расстаться. К тому моменту у них было двое детей, Элизабет и Дэвид. Развод не был вызван изменой либо другим подобным скандальным инцидентом; просто Генри и Аннелиза пришли к выводу, что не могут быть больше счастливы вместе.
Спустя 10 лет Генри заключает второй брак. На этот раз его избранницей становится Нэнси Мэгиннес, историк по образованию. Она остается спутницей жизни Киссинджера и по сей день.
Нэнси Киссинджер также долгое время занималась политикой — она работала помощницей знаменитого бизнесмена, губернатора Нью-Йорка и вице-президента США Нельсона Рокфеллера.
В последние годы участились публичные обвинения в адрес Генри Киссинджера, связанные с его причастностью к действиям, которые современное международное право трактует как военные преступления или преступления против человечества. Особо усердствовал в разоблачении деятельности Киссинджера американский журналист Кристофер Хитченс. В 2001 году Хитченс издал книгу «Дело против Киссинджера», в которой обвинил политика в заговоре с целью совершения военных авантюр, назвав его даже преступником. Среди преступлений, приписываемых автором Киссинджеру, наиболее серьезными являются заговоры с целью убийства и совершения действий, которые могут повлечь за собой гибель людей.
С точки зрения американской общественности, наиболее шокирующим стало следующее обвинение в адрес Киссинджера. Якобы в 1966–1967 годах он способствовал срыву мирных переговоров между правительством США и Северным Вьетнамом. Это было сделано с целью добиться провала на выборах кандидата от демократов и прихода к власти республиканца Никсона. Затем, уже находясь на посту в правительстве Никсона, Киссинджер отдал незаконный приказ о бомбардировках территории Камбоджи, в результате которых погибли около 200 тысяч человек. Далее в списке обвинений следовала уже упоминавшаяся нами попытка переворота в Чили в 1970 году, ставившая целью недопущение избрания и приведения к присяге президента Альенде. Киссинджера также обвиняли в том, что он никак не отреагировал на развязанный Пакистаном геноцид против бенгальского населения восточной части страны. Пакистан считался стратегическим союзником США в регионе, и американский дипломат предпочел закрыть глаза на «внутренние проблемы» страны. Кроме того, его обвинили в поддержке военного мятежа 1974 года в Греции и попустительстве Индонезии в ее агрессии против Восточного Тимора в 1975 году.
Киссинджеру предоставили шанс ответить на обвинения в его адрес. Как и полагает дипломату, он ушел от прямого ответа на вопрос о причастности к описываемым Хитченсом событиям, ограничившись рассуждениями о том, что журналист использовал неполные цитирования документов и исказил факты в пользу выдвинутой им версии. Кроме того, политик заметил, что журналист начисто проигнорировал все его усилия по упрочению мира, среди которых соглашения о сокращениях вооружений, достигнутые с СССР, а также нормализация отношений с Китаем. Однако неприятности Кисинджера на этом не закончились. Во время поездки во Францию ему пришлось побывать в полиции и ответить там на ряд вопросов, связанных с его причастностью к перевороту 1973 года в Чили. Дело в том, что во время переворота и последовавшей вслед за ним диктатуры в Чили погибло несколько французских граждан, и после выхода книги Хитченса их родственники подали иск с обвинениями в адрес американского политического деятеля.
Многие из обвинений Хитченса вполне могут оказаться справедливыми — ведь в силу своего служебного положения Киссинджер наверняка владел наиболее полной информацией о событиях в мире и мог просчитывать последствия принимаемых им решений. Однако в эпоху, когда великие державы противостояли друг другу по всему миру, обладая при этом ядерным оружием, каждая ошибка политиков высокого уровня могла обернуться катастрофой мирового масштаба. Порой на карту были поставлены судьбы целых государств, не говоря уже об отдельных людях. Поэтому нельзя однобоко оценивать политическую деятельность Генри Киссинджера, окрашивая ее лишь в тона одного цвета.
На момент создания фрески Ярославу было около 30 лет.
Номоканон — сборник церковных правил.
