Одно из обвинений против Гитлера, фигурировавших в листовке, заключалось в том, что он активно выдвигает Эссера: «Гитлер приблизил к себе этого человека, чтобы осуществить свои темные планы... Характерно, что он сам неоднократно заявлял при свидетелях: я знаю, что Эссер — подлец, но он останется до тех пор, пока будет нужен мне». Воодушевленный неожиданной поддержкой, Дрекслер воспрял духом и объявил об исключении Эссера и отставке второго председателя партии Кернера, близкого к Гитлеру. Он даже обратился за помощью к полиции, обвиняя своего соперника в приверженности к насильственным действиям, а себя изображая в качестве сторонника мирных методов политической борьбы. Здесь, в полиции, Дрекслер встретился с Эреншпергером, заявившим, что Гитлера окружают преступные элементы без определенных занятий; единственное их намерение — воровать и грабить.
Для полиции подобного рода факты не были новостью. Они часто приводились на страницах газет КПГ, НСДПГ и СДПГ. Новым было то, что они исходили от самих фашистов. Недовольные обратились, однако, не по адресу. Мюнхенская полиция, которой руководили в то время Пенер и Фрик, в последующем ставший одним из лидеров нацистской партии, а в годы фашистской диктатуры являвшийся министром внутренних дел, покровительствовала представителям крайней реакции (подробнее об этом см. ниже). Нацистам симпатизировали и многие рядовые чиновники полиции. Через посредство одного из них сторонникам Гитлера почти сразу же стало известно о действиях оппонентов в рядах партии. Попытки последних добиться разрешения на выпуск плаката, в котором, в частности, говорилось: «Нам не нужен король, а тем более тиран... Необходимо свергнуть тирана», были отклонены.
Объединенными усилиями покровители бывшего ефрейтора сумели подавить сопротивление (среди тех, кто возражал против установления диктатуры в партии, был даже управляющий делами НСДАП Шюсслер, считавшийся ставленником Гитлера), и на общем собрании, созванном 29 июля 1921 г., они добились решительных изменений в руководстве. Дрекслера удалось уломать, и собрание прошло, как «демонстрация единства» его с Гитлером, ставшим первым председателем партии с диктаторскими полномочиями; он объявлялся лицом, «стоящим над [руководящим] комитетом» НСДАП. Дрекслер занял пост «почетного председателя», который он должен был занимать... пожизненно, но существенной роли в партии больше уже не играл. Должность управляющего делами перешла от «мятежного» Шюсслера к приближенному Гитлера Амману. Эссер процветал, как и прежде, зато неугодный новому председателю Дикель был исключен.
Еще одним последствием этих событий был переход в руки Экарта руководящей роли в редакции «Фёлькишер беобахтер». Новоявленный фюрер решил поставить во главе газеты, в редакции которой обнаружились «нежелательные» элементы, преданного себе человека. На Экарта можно было вполне положиться, но его образ жизни и алкогольные наклонности исключали любую систематическую деятельность, ввиду чего, писал А. Розенберг, «я с самого начала часто вынужден был замещать его».
Об объединении с ГСП после лета 1921 г. больше не было и речи. С течением времени отмеченные выше преимущества НСДАП сказывались все более определенно; следствием этого был переход к ней ряда местных организаций ГСП — и на севере страны и, что в тот период было для нацистов особенно важно, в самой Баварии. Осенью 1922 г. к НСДАП присоединились Штрейхер и его сторонники, в результате чего резко усилились ее позиции в Нюрнберге, в дальнейшем — одном из ее основных оплотов.
Убийство Ратенау летом 1922 г. и другие подлые террористические акты фашистских убийц вызвали со стороны властей Пруссии и ряда других земель более жесткие меры против организаций крайне правого лагеря.
Фашистский террор был не новым явлением, он сопутствовал нацистской партии с первого дня существования как неотъемлемое свойство, вытекавшее из ее главного назначения — расправиться с организованным рабочим движением. Помимо того, нацисты видели в терроре средство приобретения популярности. Расправа с несогласными осуществлялась во все возраставших масштабах не только на митингах самой НСДАП, которые в те времена еще посещались многими пролетариями, придерживавшимися противоположных взглядов и выражавшими их выкриками, а иногда и выступлениями в прениях (выше приводился пример этого — митинг 24 февраля 1920 г.). Нацисты все чаще появлялись группами на собраниях Коммунистической и Социал-демократической партий, либерально-буржуазной Демократической партии с единственной целью срывать эти собрания и запугивать политических противников. Верховодили актами насилия прямые выходцы из преступного мира, которых было немало и в самой нацистской партии, и особенно среди тех, кому было поручено «охранять порядок» на фашистских сборищах.
Таков был, например, У. Граф, по профессии мясник, по призванию громила; этот боксер-любитель являлся личным телохранителем фюрера (позднее он стал одним из трех членов высшего органа НСДАП по расследованию внутрипартийных конфликтов). Еще одним «достойным» представителем фашистских «стражей порядка» был бывший торговец лошадьми X. Вебер, одно время подвизавшийся также как «вышибала» во второразрядном мюнхенском ресторане; он не уступал Экарту в качестве бражника. Подобные элементы послужили тем материалом, из которого сформировались первые отряды фашистских штурмовиков.
«Теоретически» же развернутый террор обосновал Гитлер. «Не так давно я узнал, — заявил он в ноябре 1921 г., — что о НСДАП говорят, как о грубой, жестокой, не гнушающейся ничем банде. Это невероятно радует меня, ибо благодаря этому моя партия станет известна и ее будут бояться». По другому поводу он выразил надежду на пришествие диктатора, готового в случае необходимости шагать по морю крови, по полям, усыпанным трупами (говоря о таком «пришельце», Гитлер на деле имел в виду себя и только себя).
Но до определенного момента фашистский террор еще не стал организованной системой, еще не приобрел особого органа, чьей специальной функцией было физическое уничтожение политических противников. Такая организация возникла осенью 1921 г., т.е. тоже была одним из прямых последствий смены руководства партией. Из разрозненных групп «наблюдающих за порядком» на нацистских сборищах (они существовали с 1920 г.), были созданы штурмовые отряды (CA), подчиненные единому командованию. Первым командиром CA стал бывший офицер Клинч, один из главарей террористической организации «Консул», на счету которой было множество тяжких преступлений, в том числе убийство Эрцбергера и Ратенау. Клинч был «человеком Эрхардта», в то время, пожалуй, наиболее заметной личности в лагере крайней реакции, располагавшей значительными средствами и необходимыми кадрами. По мере ухудшения для них условий в большинстве земель, они все более сосредоточивались в Баварии, выжидая благоприятной обстановки для нанесения нового удара по республике («бригада Эрхардта» была одной из основных сил, на которые опирались путчисты Капп и Лютвиц). «Одалживая» НСДАП Клинча и предоставляя ей средства на содержание CA, Эрхардт полагал, что сумеет поставить ее под свое влияние; это не оправдалось, ибо нацистские главари, использовав помощь Эрхардта, сумели не допустить опеки со стороны кругов, стоявших за ним, и уже спустя год освободились от Клинча.
Характер, который фашистские руководители намеревались придать штурмовым отрядам, отчетливо выражен уже в первых распоряжениях и инструкциях, в закрытых выступлениях нацистских лидеров. Из этих документов видно, что на деле речь шла вовсе не о «защите» нацистских митингов от «постороннего вмешательства», как без устали твердили фашисты. Главной задачей штурмовиков должен быть срыв собраний других партий и организаций. Одна из нацистских инструкций предусматривала следующее: «Необходимо мешать выступлениям антинациональных ораторов, проповедников мира и им подобных таким образом, чтобы у них полностью пропала охота продолжать свою деятельность». При этом, как уже отмечалось в другой связи, не следовало гнушаться никакими средствами.
Нацисты не были оригинальны; достаточно познакомиться с уставом организации Эрхардта, уже более опытной в политическом разбое. В ее уставе говорилось, в частности: «В бригаду принимаются только те, кто не имеет никаких внутренних сомнений... кто достаточно жесток, чтобы действовать, не останавливаясь ни перед чем... В качестве командиров могут быть использованы лишь офицеры, имеющие опыт уличных боев против восставших масс... Не вести переговоры, а стрелять и безжалостно приказывать».
Штурмовикам настоятельно рекомендовалось обзаводиться резиновыми дубинками и кастетами. Но этим дело не ограничивалось: члены CA имели и использовали против «несогласных» огнестрельное оружие. Уже в первом приказе по CA говорилось о необходимости «действовать наступательно» и о том, что штурмовые отряды призваны быть «носителями военной идеи». Неудивительно, что вскоре установилось регулярное сотрудничество между CA и рейхсвером. С начала 1922 г. мюнхенские штурмовики обучались стрельбе на армейском полигоне. Хотя подобные акции осуществлялись в глубокой тайне, некоторые сведения все же стали известны общественности, как и случаи участия отдельных солдат и полицейских в разбойной деятельности CA, причем не только в пределах Мюнхена, но и «на выездах» в другие города. Подобные налеты, ставшие в дальнейшем одним из излюбленных приемов в нацистской системе расправ с политическими противниками, в 1921–1922 гг. только начали входить в практику. Необходимый транспорт чаще всего обеспечивал Рем, и, хотя соответствующие сведения проникали в печать, никаких последствий это не имело.
