Поражает циничный «практицизм» эсэсовских организаторов «конвейера смерти». Они утилизировали всё, имевшееся у узников, без исключения. В циркулярах охранников предписывалось: «Одежду убитых, спарывая метки и, по возможности, очищая от крови, отправлять в Германию, в фонд „зимней помощи“». Часть тел убитых шла на производство мыла, пепел сожженных использовался в качестве удобрений, а из кожи изготавливались пригодные в быту вещи. Срезанные женские волосы сушили на крышах крематориев, паковали в мешки и отправляли на фабрики. Эсэсовцы планировали изготовлять из них не только парики, но и фетр, теплоизоляцию для подводных лодок и даже особые, типа войлочных, чулки для подводников.
У обреченных на смерть людей отбирались ценности и валюта, а у трупов изымались коронки (по приказу рейхсфюрера от 23 сентября 1940 г.). Переплавкой коронок в золотые и платиновые слитки занималась все та же корпорация «Дегусса». Затем они поступали в имперский Рейхсбанк на подставной счет СС. В 1943 году в одном из своих выступлений Гиммлер заявил: «Мы забрали у них все, что было ценного. Я издал четкие приказы о том, что эти ценности должны быть переданы рейху все без остатка. Выполнял эти приказы генерал СС Поль. Мы ничего не взяли себе». Это был намек на то, что в концлагерях эсэсовцы воровали поголовно. В Освенциме по инициативе Гиммлера было проведено служебное расследование. Замеченных в воровстве сотрудников он пообещал расстрелять.
Заботился Гиммлер и о качестве лагерных кадров. Надсмотрщиков он приказал подбирать из бывших уголовников, убийц, садистов, сутенеров, а в женские лагеря – из проституток и наркоманок. Несмотря на то что лагеря охраняли надежные эсэсовцы, рейхсфюрер предложил заменить часовых собаками, так как они своим лаем давали бы знать о приближении узников к проволочным заграждениям и их попытках перелезть через них.
В конце 1941 года Гиммлер еще раз подтвердил репутацию «делового человека», найдя дополнительный источник дохода для рейха и СС. Он выступил с предложением об открытой продаже еврейских свобод. По его подсчетам, целая дивизия СС в Венгрии могла финансироваться за счет продажи эмиграционных разрешений словацким евреям. Оказывается, рейхсфюрер иногда мог склониться к компромиссам в решении еврейского вопроса, особенно если этот компромисс сулил финансовую прибыль. В декабре 1942 года он подписал меморандум, в котором заявлял: «Я говорил с Фюрером о предоставлении амнистии для евреев за твердую валюту. Он разрешил мне это в тех случаях, если они привезут действительно существенную сумму из-за границы». В конце войны минимальная цена на продажу еврейских свобод была поднята до 100 тысяч швейцарских франков.
Новые идеи и злодейства «убийцы в пенсне»
Было еще немало нововведений, изобретенных «архитектором Холокоста». Среди них и весьма неожиданное. В его изощренном уме появилась весьма оригинальная идея: в качестве поощрения за хорошую работу он предложил открыть в лагерях для заключенных… бордели. К мысли об открытии спецбараков в лагерях Гиммлера привели все те же размышления о повышении работоспособности узников, а следовательно, и прибыли. Вырученные от проституции деньги также поступали на счета СС. Долгое время это было одной из тайн Третьего рейха. Табу с этой запретной темы снял немецкий культуролог Роберт Зоммер, написав на основе архивных документов и воспоминаний узников книгу «Бордель в концентрационном лагере». «Между 1942-м и 1945 годом нацисты организовали всего десять „специальных учреждений“ (публичных домов)», – пишет Зоммер. Бордели были расположены на территории Заксенхаузена, Дахау, Бухенвальда, Дора-Миттельбау, Равенсбрюка, Маутхаузена, Берген-Бельзена и Аушвица. Самый большой из них, с 20 девушками, «работал» в Освенциме. Всего в этих борделях «трудились» около 200 секс-рабынь. К их рукавам пришивали черные треугольники. Будущих проституток в возрасте от 17 до 35 лет набирали в Равенсбрюке или Аушвиц-Биркенау из числа немок, полек, украинок, белорусок. Еврейки к работе в лагерных борделях не допускались, а заключенные евреи, советские военнопленные и простые интернированные не имели права посещать бордели. Входной билет туда стоил 2 рейхсмарки.
Судьба лагерных проституток, доживших до освобождения, была незавидной. Они до конца своей жизни молчали о том, что с ними происходило. Только в XXI веке ООН признала военное сексуальное насилие преступлением против человечества. Но замысел Гиммлера повысить производительность труда заключенных и получить дополнительную прибыль с помощью лагерных борделей, скорее всего, не оправдал себя. Узники просто физически были не в состоянии воспользоваться их услугами, главным было – выжить.
Уничтожая огромные массы людей, нацистские палачи старались не употреблять в своей речи, а тем паче в документах таких слов, как «убийство», «казнь», «умерщвление». Стараясь замаскировать свои истинные намерения, они заменяли их изощренными эвфемизмами: «радикальное решение», «особое обращение», «выселение», «отправление», «рассредоточение», «дезинфекция» и, наконец, «окончательное решение еврейского вопроса». Гиммлер был весьма разгневан, когда узнавал об утечке подлинных сведений. Эсэсовцы должны были пользоваться специальным жаргоном даже между собой. Так, вместо отбора узников для газовых камер следовало говорить «селекция», а палачей, возивших жестяные банки с «Циклоном-Б», именовать «санитарами». Тех, кого убивали сразу же по прибытии в лагерь, называли «пересылаемыми по инстанции», а тех, кого можно было использовать на работах, – «отложенными». Избегая прямого упоминания об убийстве, Гейдрих предпочитал термин «отослать работать на Восток». Гиммлеру он очень понравился, но он убрал слово «работать» и говорил «отправить их всех на Восток». Подчиненным сразу все становилось понятным.
Еще одним страшным деянием эсэсовцев было проведение медицинских опытов над людьми. Это делалось только с ведома и разрешения рейхсфюрера СС. В чудовищных экспериментах участвовали около 350 докторов Германии. Было среди них немало научных светил, но больше всего – изуверов и палачей. К сожалению, только 23 из них предстали на процессе «Дело врачей» в Нюрнберге, где большинство проводимых по распоряжению Гиммлера «научных» опытов было признано умышленным убийством под предлогом сбора медицинских данных. Многие из них проводились в лабораториях «ИГ Фарбениндустри». Таким образом, «научный» интерес врачей-садистов совпадал с рыночными требованиями германской фармацевтической промышленности. Гиммлер подписывал циркуляры о порядке продажи концерну крупных партий узников, а производители новых лекарств не оставались в долгу перед СС и щедро платили.
Но самые ужасные медицинские опыты были напрямую связаны с гиммлеровским Институтом исследования и изучения наследственности и его филиалом – Институтом прикладных исследований военной науки. Оба учреждения возглавлял генеральный секретарь «Аненербе» («Наследие предков») Вольфрам Зиверс. Для их проведения в лагерях возводились специальные бараки, доступ в которые посторонним был строжайше запрещен. Постепенно у каждого лагеря появилась своя «специализация». Так, вблизи Бухенвальда в 1941 году был построен центр, в котором занимались разработкой противотифозной вакцины. Эсэсовские медики вводили узникам лошадиные дозы бацилл. Чтобы всегда иметь под рукой свежие штаммы сыпного тифа, целую группу людей все время заражали тифом. Чудом выжившие становились калеками, теряли память. Но эскулапы не оставляли живых свидетелей – их всех ждал крематорий. В этом же центре проводили опыты по заражению людей оспой, дифтеритом, желтой лихорадкой, паратифом. А под предлогом борьбы с гомосексуализмом пересаживали испытуемым половые органы, вводили синтетические гормоны и просто кастрировали.
В Равенсбрюке команда медиков во главе с профессором Гебхардтом занималась трансплантацией костных тканей. Для этого калечили здоровых женщин, а затем накладывали гипс, ампутировали конечности у одних узниц и «приставляли» их другим. В этом же лагере проверяли эффективность препаратов от гангрены. Узницам вводили стафилококки, возбудители газовой гангрены и столбняка, а иногда просто вкладывали в рану осколки стекла или щепки, а затем вносили бактерии и наблюдали за нагноением.
Озабоченный проблемой скорейшего уничтожения восточных славян, Гиммлер одобрил проект массовой стерилизации с помощью наркотиков. Но «положительного» результата не получилось. Зато эскулапы из Равенсбрюка порадовали шефа отчетом об «Опытах кастрации рентгеновскими лучами». Этот метод заинтересовал Гиммлера прежде всего тем, что процедура облучения длилась всего 2–3 минуты и ее можно было делать без ведома пациентов. Но главное ее преимущество состояло в дешевизне и большой пропускной способности.
