Историкам это хорошо известно. Билинскому, естественно, нет. Как неизвестно ему и многое другое.
«Христианских курганов не обнаружено», — комментирует автор опуса другой аспект археологических раскопок в бывшей Ростово-Суздальской земле. Данное обстоятельство, по его мнению, опять же свидетельствует о том, что христиан там не было, а были исключительно язычники финно-угры. Только вот сами курганы — захоронения преимущественно дохристианской эпохи, о чем, как видно, сочинитель не подозревает.
Не знает он и о том, что такое летописные своды. В «Стране Моксель» утверждается, что все такие своды были написаны по приказу Екатерины II, чтобы подменить ими подлинные летописи. Факты свидетельствуют несколько об ином. Летописные своды известны на Руси с ХI века. Таковым сводом являлась и знаменитая Повесть временных лет, и предшествующие ей летописи. «Для составления новых летописей использовались более ранние летописные записи, — поясняется в научной литературе. — Поэтому обширные летописи, как правило, представлены соединением многих источников в одно целое, т. е. являются летописными сводами». Но требовать от Билинского знакомства с научной литературой — значит требовать от него слишком многого и, видимо, непосильного.
И так далее. Вновь-таки: перечислять ляпы скандального невежды можно долго, но одной и даже нескольких глав для этого не хватит.
В заключение о лживости разбираемого сочинения. Проявлений лжи в «Стране Моксель» также предостаточно. Врет Билинский безудержно. Он «сокращает» цитаты (так, что меняется смысл сказанного), приписывает другим авторам собственные измышления, извращает факты. При этом, не скромничая, называет свое вранье «величайшей истиной», а все, что ему противоречит, «величайшей ложью».
Например, автор разглагольствует о якобы украденном великороссами у украинцев имени Русь. Он уверяет, что вплоть до ХVIII века «московитов» Русью «никто не называл». И добавляет: «Напоминаю вам, что эти истины начали фиксироваться в мире с 1246 года, когда папский посол Плано Карпини проследовал из Европы через Киев в Сарай и Каракорум».
Обращение к первоисточнику показывает нечто прямо противоположное. «В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руси, которая называется Суздалем, — читаем у Плано Карпини о смерти великого князя Ярослава Всеволодовича (отца Александра Невского). — Он только что был приглашен к матери императора, которая, как бы в знак почета, дала ему есть и пить из собственной руки».
Любопытно, что Билинский приводит ту же цитату, но в несколько «усеченном» виде: «В то же время умер Ярослав, бывший великим князем… Он только что был приглашен к матери императора, которая… дала ему есть и пить из собственной руки». Нужны ли к этому комментарии? Здесь уместно, пожалуй, вспомнить еще одно изречение из Себастьяна Бранта: «О, сколь неумные лгуны — их трюки сразу же видны».
Вот автор «Страны Моксель» рассказывает о «фальсификации» текста Повести временных лет, будто бы осуществленной «московскими мужами от науки» по приказу Екатерины II, «о чем свидетельствовал и говорил А.А. Шахматов». А у академика Алексея Шахматова речь идет о вставках в текст летописи, сделанных в 1116 и 1118 годах, когда не было еще ни Москвы, ни тем более «московских мужей от науки». Да и Екатерина II, если не ошибаюсь, к тому времени еще не родилась.
Достается от сочинителя и Александру Невскому, все подвиги которого объявлены в книге опять же «российскими шовинистическими мифами», распространенными все той же Екатериной II. Билинский якобы обнаружил собственноручное «признание» императрицы на сей счет. В «Размышлениях о проекте истории России ХVIII века» государыня будто бы «четко записала», что в 1237 году Александру «так называемому Невскому» было «не больше 5–6 лет». Следовательно, ни в Невской битве (1240 год), ни в Ледовом побоище (1242 год) участвовать он не мог, да и сами эти сражения, по заверению Билинского, выдумка. «Великие и неоспоримые свидетельства оставила императрица», — констатирует «разоблачитель мифов».
Свидетельства, конечно, неоспоримые. Но у Екатерины II рассказывается о событиях середины 1220-х годов (а не 1237-го), когда Александру Невскому действительно было не больше 5–6 лет. Чем никак не опровергаются известные исторические факты.
Вот сочинитель повествует о том, что московская государственность происходит из Золотой Орды. Он ссылается на труд русского автора конца ХVII века Андрея Лызлова «Скифская история». Там, по сообщению Билинского, приведен диалог между «двумя высокопоставленными воинами московского воинства», называющими Орду своим Отечеством. Сочинитель цитирует этот диалог и добавляет: «Лучше не скажешь!»
Цитата на этот раз верная. Только разговор тот происходил не между природными московитами, а между находившимися тогда на русской службе бывшим крымским ханом Нур-Даулет-Гиреем и его мурзой, о чем Билинский «позабыл» сообщить читателям.
И так во всем, на протяжении всего повествования! Напомню еще раз: с помощью сего сочинения на Украине насаждается «национальное сознание», утверждается «историческая память». Билинский премирован именно за это. Заслуженно? Лауреат перевирает почти всех авторов, на которых ссылается, — от Нестора-летописца до современных ученых. Ложь эта примитивная, легко выявляемая при первой же проверке. Но творец «Страны Моксель» уверен: для современной Украины сойдет и такое.
И ведь действительно сходит.
Не без колебаний выбрал я для этой главы такое название. Обычно под технологией мы понимаем что-то сложное, требующее специальных знаний. А тут…
В предыдущей главе уже говорилось об опусе Владимира Билинского «Страна Моксель». Думается, каждому хоть мало-мальски сведущему в истории читателю будут очевидны невежественность, лживость и (уж простите!) глупость упомянутого сочинителя. Сомнения могут возникнуть лишь в тех случаях, когда, для подкрепления своих разглагольствований, Билинский апеллирует будто бы к историческим фактам, как бы цитирует труды ученых, пересказывает нечто, якобы давно и точно установленное наукой. Ведь автор «Страны Моксель», как правило, дает точные указания на то, откуда почерпнул он ту или иную мысль, взял такую-то информацию, привел соответствующую цитату. По идее это должно внушать доверие. А поддержанные «фактами» и «цитатами» утверждения самого Билинского приобретают наукообразный вид, кажутся уже не его собственными измышлениями, а неопровержимой истиной.
Вот только «казаться» и «быть» — понятия различные. Не все, что кажется, есть таковым на самом деле. Многочисленные библиографические ссылки приведены в «Стране Моксель» именно для вида, в расчете, что проверять их никто не станет.
Проверять же надо, ибо в «цитируемых» Мокселем-Билинским работах содержится совсем не то, в чем пытается он уверить читателей. А главное — точно так же поступают многие подельники Билинского. Его сочинение является хрестоматийным примером, на котором можно демонстрировать методы обмана. Это тоже технология, хоть и весьма примитивная. Потому и стоит уделить «Стране Моксель» еще немного внимания.
С обманом в опусе сталкиваешься постоянно. Скажем, повествуя о Ростово-Суздальской земле, Билинский «цитирует» видного русского историка Василия Ключевского: «Русские переселенцы не вторгались в край финнов крупными массами, а, как бы сказать, просачивались тонкими струями, занимая… промежутки, какие оставались между разбросанными среди болот и лесов финскими поселками». Из этого сочинитель «Страны Моксель» делает свой «вывод»: «Таким образом, среди финского этноса, в его обители, появлялись редкие поселенцы. Этот метод заселения свидетельствует о том бесспорном факте, что пришельцев было очень мало и были они преимущественно монахами». Сей «бесспорный факт» для Билинского очень важен. Он будто бы доказывает, что славянских поселенцев в Ростово-Суздальской земле почти не наблюдалось, славянской колонизации тут не происходило, а значит, край этот, где позднее формировалось великорусское племя, был по составу населения не славянским, а угро-финским и нынешние русские (великорусы), в отличие от украинцев, к славянам отношения не имеют.
Выглядит все вроде бы логично. Только Ключевский писал совершенно о другом — о постепенной славянской колонизации Ростово-Суздальской земли и о том, как в среде славянских переселенцев почти без сопротивления растворялось сравнительно немногочисленное финское население: «Сами колонисты не вызывали туземцев на борьбу. Они принадлежали в большинстве к мирному сельскому населению, уходившему из Юго-Западной Руси от тамошних невзгод и искавшему среди лесов Севера не добычи, а безопасных мест для хлебопашества и промыслов. Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев. Могли случаться соседские споры и драки; но памятники не помнят ни завоевательных нашествий, ни оборонительных восстаний. Указание на такой ход и характер русской колонизации можно видеть в одной особенности той же географической номенклатуры Великороссии. Финские и русские названия сел и рек идут не сплошными полосами, а вперемежку, чередуясь одни с другими. Значит, русские поселенцы не вторгались в край финнов крупными массами, а, как бы сказать, просачивались тонкими струями, занимая обширные промежутки, какие оставались разбросанными среди болот и лесов финскими поселками»[53].
