С учетом уже обсужденной нами краснодарской специфики В.Устинова, рассмотрение фактора Ткачева не является таким уж бессмысленным. Если эта вписанность есть (а она есть), то ее источником может являться только Устинов, который хотя бы теоретически в силу биографии располагает необходимыми для этого корнями.
Отметим, что Ткачев в 1995 году стал депутатом Госдумы, победив на выборах не кого-нибудь, а аж самого Н.Кондратенко. А в 1996 году он баллотировался на пост губернатора Краснодарского края, но снял свою кандидатуру… как вы думаете, в пользу кого? В пользу Н.Егорова!
Мы уже высказывали какие-то гипотезы по поводу егоровского следа в интересующих нас сюжетах. Теперь мы получаем еще одно — конечно, слабое и неочевидное — подкрепление. Получив его, идем дальше.
На выборах 1999 года в Госдуму Ткачев был поддержан губернатором Краснодарского края Н.Кондратенко.
А в 2000 году Кондратенко, отказавшийся баллотироваться на пост краснодарского губернатора, официально поддержал Ткачева на выборах. Ткачев же, победив, предложил Кондратенко стать представителем главы края в Совете Федерации.
В нашем рассмотрении по определению не может быть никаких демонизаций. Яркая до легендарности принадлежность Кондратенко («батьки») к идеологической группе, самоопределяющейся через отрицание «неких иноэтнических элементов», вряд ли требует доказательства. Другое дело, что реальная жизнь намного сложнее. И есть сотни примеров того, как действия Кондратенко на административном и политическом поприще подчас достаточно сильно расходились с его же декларациями. Но это не отменяет декларативность как групповой идеологический индекс.
Все это — еще в большей степени — присуще и гораздо более прагматическому Ткачеву. Мы не можем не констатировать (совершенно холодно и без всякой оценочности) наличия у Ткачева как высказывающегося лица идеологического индекса, близкого к Кондратенко.
Наиболее яркое из приписываемых Ткачеву высказываний звучит так: «Определять, законный мигрант или незаконный, можно по фамилии, точнее, по ее окончанию. Фамилии, оканчивающиеся на «ян», «дзе», «швили», «оглы» — незаконные, так же как их носители». Степень достоверности высказывания оставим на совести источника («Новая газета», 11–14 июля 2002 года). Ткачев это не опровергал. Да и вряд ли кто-то может устойчиво управлять южнорусской территорией в нынешнее время, не прибегая к подобной риторике.
Мы же всего лишь следим за линией «Ткачев—Кондратенко». И анализируем социально-политическую траекторию, по которой двигался более молодой и прагматичный Ткачев.
Из КПРФ Ткачев вышел в апреле 2003 года. Поддержав кандидатуру Путина на близящихся выборах, он заявил, что приостанавливает в связи с этим членство в КПРФ. Этим трансформация молодого регионального политика в члена политической элиты в общем-то завершилась. Так что же можно сказать о типе данной элитарности? И чего мы этим рассмотрением добились? Куда продвинулись?
Для того чтобы ответить самим себе на данный вопрос, нужно вновь вглядеться в совокупность добытых и осмысленных нами сведений. Чем мы располагаем?
Прежде всего, биографией Устинова.
Внутри этой биографии (абсолютно корректной, лишенной выискивания ненужного, неинтересного для нас компромата) размещен проблематичный краснодарский сюжет. Почему проблематичный? Я уже несколько раз говорил об этом. И еще раз скажу, что в принципе не люблю оперировать этими самыми землячествами вообще. А в условиях нынешней российской разболтанности считаю это особо рискованным занятием.
Свердловский замкнутый микросоциум Ельцина… Днепропетровский микросоциум Брежнева… Санкт-петербургский микросоциум Путина… Есть такое, никто не спорит. Но не надо преувеличивать значение этого фактора. Нельзя отождествлять делающего политику индивидуума с «трайбом» в условиях, когда все «трайбы», как мы знаем, начинены весьма глубокими внутренними противоречиями.
Итак, осторожность и еще раз осторожность. Но быть осторожным и отказываться от возможности социологического анализа феномена — вещи разные. Устинов дает определенные основания для взвешенной и осторожной «региональной привязки» (в которой — самой по себе — нет ничего плохого).
Потому что действительно — человек и жил с детства в определенном месте, и там же очень долго работал, и оттуда же пошел наверх… Потому что место это, где он так долго жил и работал, достаточно специфическое. Южная Россия чужих не любит, а своих крепко к себе привязывает. В этом есть плюсы и минусы. Главное — это так.
Короче, рассмотрение краснодарской привязки Устинова вполне допустимо. Ну, так мы и рассмотрели. Что дальше?
А дальше то, что эта очевидная краснодарская привязка (если она окончательно будет доказана) способна слегка сдвинуть ролевые функции в пределах альянса «Сечин—Устинов». (Проблематичность этого альянса мы тоже рассмотрели, равно как и причины, позволяющие его обсуждать.)
Если нет элитного фактора в виде краснодарской специфики, то Сечин в рассматриваемом нами альянсе абсолютно преобладает над Устиновым. Потому что он ближе к Путину и операционально приоритетен в силу этой близости. Даже если мы добавим к рассмотрению фактор краснодарской специфики, ничто решительным образом не изменится. Сечин в альянсе все равно будет преобладать по многим объективным и субъективным причинам. Но лишь с одной оговоркой. Роль Сечина в этом альянсе полностью детерминирована суперфактором Путина. Пока наличие Путина в виде суперфактора — это аксиома, ничто решающим образом не изменится. Разве что Сечин потеряет близость к Путину, что вряд ли произойдет.
А если что-то произойдет с Путиным? Например, он уйдет… Или разыграет сложную игровую схему с проблематизацией абсолютности собственной роли… Тогда начнут работать другие закономерности. Поскольку речь о закономерностях, в которых решающее значение имеет фактор человеческой воли, то доказательство их наличия всегда затруднено. Это в физике возможен эксперимент. А в политологии… в ней роль эксперимента занимает исторический прецедент при всей его условности. Сравнение Сечина при Путине с Коржаковым при Ельцине — очень условно. Сечин и Коржаков — люди с разными биографиями и разными возможностями. А также с разной должностной функцией. И тем не менее сходство есть.
Сходство — в абсолютной, как это казалось многим, эксклюзивности взаимных отношений (ну, куда один без другого?). А также в идеологической окраске этой эксклюзивной связи (антилиберальность, патриотизм и так далее). Пока власть Путина — это константа, все задано до деталей. А потом начинается эпоха каких-то изменений.
Предположим (и для этого есть определенные основания), что Сечин не хочет этих изменений, как когда-то не хотел их Коржаков. Но в перспективе изменения — неизбежны. От этой перспективы можно какое-то время отмахиваться. Но потом она начинает слишком зримо маячить на слишком близком политическом горизонте. И что прикажете делать? (рис. 54)
Рис. 54
Борьба за власть — это не оперирование близостью к власти. Это совсем другое. Легитимация близостью остается, но ее значение меняется. Она перестает быть абсолютно значимой. И становится относительно значимой. Потому что нужно бороться за власть. Чью? И — с помощью чего бороться? С опорой на что?
Санкт-петербургский бэкграунд — штука вообще специфическая. Его можно использовать, придя к власти, но на него очень трудно опереться. У противников Сечина — тоже санкт-петербургский бэкграунд. Данный бэкграунд слишком противоречив. Есть «либеральный» Санкт-Петербург, несколько разных «патриотических» Санкт-Петербургов. Как на это обопрешься?
А вот на гораздо более монолитный краснодарский бэкграунд опереться можно. А в момент, когда встала задача борьбы за власть, опереться на него еще и нужно. Но у кого в органике, в специфике биографии, больше потенциал, коль скоро речь идет о таком бэкграунде? В этом узком и долгое время далеко не столь решающем вопросе потенциал Устинова выше, чем потенциал Сечина. Если данный узкий вопрос приобретает новую весомость, то и вес Устинова меняется. Не так ли? Мы пока не утверждаем, что вес меняется. Мы лишь подчеркиваем, что если фактор становится весомее, то все будет именно так. Да и вообще… Сегодня Сечин — это «титан», потому что Путин — абсолютная власть. А завтра Путина нет… Что остается? Какие-то зыбкие унаследованные возможности экономического и социального характера? Плюс огромные издержки. Вот она, судьба московского «титана». А в Краснодаре все скромнее, но устойчивее. Ну, уйдет Путин… Ткачев что, немедленно испарится? А почему?
ЧЕМ НЕУСТОЙЧИВЕЕ СИТУАЦИЯ, ТЕМ МЕНЬШЕ ЧЛЕН ЭЛИТЫ ТЯНЕТСЯ К ПОЛИТИЧЕСКОЙ КРОНЕ, КОТОРАЯ МОЖЕТ ОСЫПАТЬСЯ. И ТЕМ БОЛЬШЕ ОН ТЯНЕТСЯ К СВОИМ КОРНЯМ, НА КОТОРЫЕ ВЕТЕР СИТУАЦИИ НЕ ОКАЖЕТ ТАКОГО РЕШАЮЩЕГО ВОЗДЕЙСТВИЯ.
