Помимо этого руководители 70 коммерческих банков — получателей средств государственной поддержки были официально предупреждены, что за их деятельностью установит контроль — специально созданная по указанию премьера Путина Межведомственная группа, куда помимо наблюдателей из Генпрокуратуры были включены представители сразу нескольких спецслужб и финансовых контролеров. Так зачем, спрашивается, было огород городить?
Экономист В.Р. Захарьин в своей статье под блестящим, на мой взгляд, заголовком «Борьба нанайских мальчиков с кризисом» (см. «Отечественные записки» № 30 (176), 22.01.2009) показал те скрытые пружины этой операции, о которых догадаться просто невозможно, наблюдая со стороны, дал подробный анализ того, как это делается.
«Самой первой реакцией на плохие известия из-за рубежа (по меньшей мере, нам так сказали) явилась поддержка банковского сектора. Сам премьер объявил, что банки — это кровеносная система экономики и без нее — ну, просто никуда, — писал Захарьин. — Сравнение так понравилось премьеру и его окружению, что в разных вариациях воспроизводится и поныне, а осторожные критики развили мысль, выразив сомнения в эффективности борьбы с тромбами, когда конечности ампутированы. Можно сказать и проще: какой смысл вкладываться в парикмахерскую, если вся деревня лысая? Но дело было сделано, и в банки пошли сумасшедшие деньги. Сначала говорили о 1,5 трлн. руб., потом о трех, потом о пяти, наконец, о девяти (правда, не только о выданных, а о выданных и зарезервированных). При этом условия предоставления бюджетных средств поражали воображение — под 6,5 процента годовых на 11 лет и без залога. Президент и премьер наивно надеялись, что банки сразу кинутся кредитовать реальный сектор по демпинговым ставкам, а когда не сбылось — оба искренне (надеюсь, что искренне) удивились. Как будто в рыночной экономике могло быть иначе. Конечно, под такие условия кредиты получили не все банки, а только пять наиболее «стратегических». Прочие оказались вынуждены выстраиваться в очередь уже к ним, особоуполномоченным. Более других повезло Сбербанку — он получил сразу полтриллиона рублей, немногим меньше ВЭБ, Газпромбанк и Росагробанк, чуть позже — ВТБ. Здесь сразу возникают нехорошие вопросы. Президентами двух первых являются Г. Греф и С.Задорнов. Оба в свое время поработали федеральными министрами, один семь лет руководил экономикой, второй — полтора года финансами. Вопрос такой: что нужно было сделать с крупнейшими банками страны всего за год (у Грефа — с момента назначения, у Задорнова — с момента «перезагрузки» в виде «народного IPO»), чтобы для их спасения понадобились сотни миллиардов рублей, а капитализация хозяйствующих субъектов, вверенных бывшим министрам, рухнула втрое-четверо (это еще до начала кризиса)?! И следом возникает второй вопрос: а что они успели натворить с нашими экономикой и финансами за годы своего министерства? Спустя три месяца до реального сектора дошли крохи, куда делись выделенные деньги, остается тайной (хотя премьер что-то намекал про вывод денег за рубеж)».
А можно ли было сделать по-другому? Сценариев, предложенных правительству независимыми экономистами, было немало. Но в конечном итоге был принят тот, что родился в Минфине при непосредственном авторстве А.Кудрина и главы Центробанка Игнатьева.
«Возможно, кто-то назовет меня консерватором и совком, ничего не смыслящем в рынке, — пишет по поводу этого сценария Захарьин, — но пусть хоть кто-нибудь объяснит, почему в либеральной экономике из бюджета выгоднее отдать 15 процентов какой-то суммы, чем получить в тот же бюджет — 10. Это я к тому, что фантазии правительства и видных «единороссов» хватает только на такую меру поддержки реального сектора, как субсидирование процентных ставок. Поясню на примере (цифры не точные, но сопоставимые). Допустим, какой-то крупный банк получает несколько десятков миллиардов непосредственно из бюджета под 7 процентов годовых, потом он выдает кредит сельскохозяйственным (или иным другим) товаропроизводителям под 30 процентов. При этом еще летом те же кредиты выдавались под 15, так как заемные деньги были иностранными и дешевыми. Государство принимает решение возместить половину процентной ставки — то есть 15 процентов. Что в результате? Реальный сектор ничего не выигрывает — как платил летом 15 процентов, так будет платить и теперь. Государство получает 7 процентов за пользование заемными средствами и тут же возвращает 15 — но по другому коду бюджетной классификации. Как бы там ни было, бюджет просто теряет 8 процентов (годовых) от всей суммы выданных займов. Лучше всех себя чувствует банк. Расходы по обслуживанию полученного кредита — 7 процентов, доход по выданному займу — 30. Разница — в 23 процента, из которых 8 он получает из бюджета только за то, что оказался в соответствующем списке. Можно ли было сделать это без ущерба для бюджета и реально помочь производству? Конечно, можно. Если бы направить средства не через частные банки, а через систему органов Федерального казначейства (созданную по всей стране для финансирования бюджетных учреждений). Эти органы предназначены для опосредования движения бюджетных средств. Но ведь и средства поддержки выделены из бюджета. Правда, при этом контроль за движением денег и их использованием будет абсолютным. Может быть, это и смущает власть предержащую? Кстати, если банк привлекает средства под 10 процентов, а выдает под 20, то рентабельность операции не 10 процентов, а почти 100 (при таких масштабах господдержки размером прочих расходов можно пренебречь). То есть государство, выдавая средства поддержки под 7 процентов и никак не препятствуя тому, что до конечного получателя эти деньги дойдут уже под 28, заранее обеспечивает (гарантированно обеспечивает) суммарную рентабельность по всей цепочке (два, три или чуть больше) банков в 300 процентов. Между прочим, если пересчитать вероятную прибыль от валютных спекуляций за период «плавной девальвации», то тоже получится около 300 процентов годовых. Надо понимать, что этот факт начисто отбивает охоту у банков кредитовать реальный сектор, а у реального сектора — использовать имеющиеся денежные средства на выплату зарплаты и иные похожие глупости. Что там Маркс говорил про такую норму прибыли и готовность капиталиста при запахе таких доходов?» Верно в «Капитале» отмечено, что при прибыли в 300 % для капитала «нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы». «Таким образом, — делает вывод Захарьин, — данную антикризисную меру можно назвать прокризисной — вместо того чтобы стабилизировать положение в экономике, она дала мощный импульс развитию прямых спекуляций (на конвертации валюты) и больно ударила по карманам и кошелькам тех, кому конвертировать нечего».
В ходе кризиса правительство РФ провело через парламент ряд новых законов и подзаконных актов, которые должны были облегчить налоговое бремя и дать таким образом стимул производству. Но гладко было на бумаге. Дело в том, что и Федеральный закон № 224, и другие налоговые новшества, хоть и выглядят привлекательно по отдельности, при попытке соотнести их с другими нормами, весь свой напиаренный шарм теряют. Уже упоминавшийся В.Захарьин писал в связи с этим следующее:
«Больше всего говорилось о такой инициативе, как замена авансовых платежей по налогу на прибыль платежами по суммам фактически полученной прибыли. До этого существовало две схемы уплаты налога — по сумме прибыли предыдущего квартала (1/3) или по сумме прибыли прошедшего месяца. Безусловно выгодной первая схема является для тех налогоплательщиков, размер прибыли которых при обычных (некризисных) условиях в течение года растет от квартала к кварталу. Значительная часть организаций с подобными показателями сосредоточена в отраслях, относимых к естественным монополиям, — там устойчивый рост тарифов и максимально возможный доступ к средствам бюджетного финансирования. Естественно, большое число налогоплательщиков, занятых в других отраслях, также уплачивает налог по первой схеме. Хотя больше других от внесения изменений в главу 25 НК РФ в этой части выиграли именно крупные налогоплательщики (в том числе и за счет абсолютных сумм полученной прибыли). Несмотря на то что Путин говорил именно о платежах из фактической прибыли, в законе был закреплен авансовый платеж по фактической прибыли. То есть вся новация, по сути дела, свелась к тому, что налогоплательщики, использовавшие ранее вторую схему, смогли перейти на первую не с начала следующего года (налогового периода), а с октября 2008-го (задним числом). Замечу, что общая сумма расчетов и для бюджетов, и для налогоплательщика будет той же, что и прежде — речь идет только о сроках уплаты налога. Без внесения изменений переплата четвертого квартала 2008 года была бы просто зачтена в 2009-м. Поэтому единственным положительным результатом для организаций стало временное улучшение финансовых показателей (и, соответственно, временное увеличение размера свободных оборотных средств). А последствия (естественно, с отрицательным знаком) для бюджета и социальной сферы могут быть намного серьезнее. Общая сумма налога распределяется между федеральным (6,5 %) и региональными (от 13,5 до 17,5 %) бюджетами. То есть последствия для региональных бюджетов в 2–2,7 раза более существенны, чем для федерального. Кроме того, федеральные власти имеют куда как более широкий простор для маневра финансовыми средствами, а после пресловутого 122-го закона (о монетизации льгот . — В.Б. ) обязательства региональных органов управления перед населением в разы превышают соответствующие расходные обязательства федерального бюджета. Проще говоря, внесение поправки создает серьезную угрозу для исполнения субъектами РФ своих обязательств перед гражданами — прежде всего по суммам различных компенсаций и социальных выплат. Формально налог на прибыль — федеральный, и согласия регионов не требуется. Но на практике-то получается, что за пиар акции одной депутатской фракции в Госдуме и одного премьера должны расплачиваться 85 регионов. Кстати, о ставке налога. Уже после принятия Федерального закона № 224 (которым суммарная максимальная ставка была снижена с 24 до 20 процентов) у кого-то наверху появилась идея помочь регионам, передав им 0,5 процента налога на прибыль. В результате эта инициатива была оформлена Федеральным законом № 305, и кое-кто уже этим фактом успел похвастаться. На деле же и здесь не обошлось без топорности, без дремучести законодателя или без лукавства. Дело в том, что НК РФ устанавливает довольно жесткие правила вступления в силу законов о налогах и сборах. Если новый закон ухудшает положение налогоплательщика, то он может вступить в силу не ранее чем через месяц после опубликования и только с начала очередного налогового периода (для налога на прибыль — год). А это значит, что в течение всего 2009 года региональные власти не смогут повысить ставку налога до 18 процентов. То есть и федеральный бюджет этих полпроцента уже не получит, но и регионам добавки не будет. Еще одна инициатива, реализованная в виде новой статьи НК РФ и позволяющая министру финансов принимать решения об отсрочке или рассрочке налоговых платежей, вообще находится за рамками нормального восприятия. Задолженность в 10 млрд. руб. за один месяц накопить невозможно (ну, если налогоплательщик не Газпром). А это значит, что к моменту, когда «великий Кудрин» сможет принять соответствующее решение, в действиях менеджмента налогоплательщика скорее всего будут не только признаки налогового правонарушения (наказываемого штрафом), но и уголовного преступления. Ни в УК, ни в УПК РФ изменения не внесены, а значит, министр будет предоставлять индивидуальную налоговую льготу (что, между прочим, прямо запрещено налоговым законодательством) лицам, мягко говоря, находящимся не в ладах с законом. Вторым «ярким» проявлением заботы о реальном секторе явилось снижение ставки налога, уплачиваемого при применении упрощенной системы налогообложения (УСН), с 15 до 5 процентов. Эту меру даже популистской назвать нельзя — издевательство над регионами и явный правовой нигилизм. Реально ставка снижена не была, да и не могла она быть снижена федеральным законом — это исключительная прерогатива региональных властей. Разумеется, при этом предполагается, что доходная часть соответствующего бюджета существенно уменьшится. Во-первых, в 2009 году и так-то вряд ли удастся свести концы с концами на всех уровнях. Во-вторых, федеральный закон появился тогда, когда все региональные бюджеты уже сверстаны и переработать их (да еще с учетом «подарка» в виде перехода на уплату налога на прибыль по новым правилам) — значит, отказаться от каких-то программ, в том числе и социальных. Но это не самое интересное. Проблема в том, что изменения, внесенные в главу 26.2 НК РФ, могут быть обжалованы в судебном порядке как не соответствующие Конституции РФ, да и как просто противоречащие здравому смыслу. Главой 26.2 НК РФ установлено две налоговых ставки — в зависимости от того, какой объект налогообложения выбрал налогоплательщик — или 6 процентов с суммы полученного дохода, либо 15 — с суммы разницы между доходами и расходами. То есть в том случае, когда какой-то регион решит воспользоваться предоставленным правом в полной мере, ставка налога, уплачиваемого с разницы (фактически — с прибыли) окажется ниже ставки налога, уплачиваемого с выручки. Антикризисная мера? Скорее, имитация. Еще интереснее получилось с налогом на доходы физических лиц (НДФЛ). Сначала премьер, а потом и подтянувшиеся «единороссы» (из числа допущенных к микрофону) торжественно объявили о двукратном повышении (с 1 до 2 млн. руб.) имущественного налогового вычета при приобретении или строительстве жилого дома, квартиры, комнаты или долей в них. Здесь сфера применения новой антикризисной меры будет крайне низкой. Дело в том, что увеличена общая сумма налогового вычета только у покупателя. Для продавцов жилых зданий и помещений размер вычета сохранен на прежнем уровне — 1 млн. руб. (при условии, что продаваемые объекты принадлежали продавцу менее трех лет). То есть продавцы будут по-прежнему заинтересованы в том, чтобы указывать в договорах купли-продажи суммы, не превышающие 1 млн. руб. Таким образом, несмотря на весь шум вокруг премьерских инициатив и бодрые рапорты медийных «единороссов», законы, принятые в рамках борьбы с кризисом, если и не явились полными пустышками, то изначально не были рассчитаны на более или менее широкое воздействие на экономические процессы» (см. «Отечественные записки» № 30 (176) 22/01/2009). С г-ном Захарьиным трудно не согласиться, но, справедливости ради, все же уточним, что Сбербанк не всем отечественным бизнесменам отказывал в кредитах. В список из 29 сделок, с заинтересованностью одобренных наблюдательным советом Сбербанка в 2008 г., вошла трехлетняя кредитная линия на 500 млн. руб., выделенная индивидуальному омскому предпринимателю Евгению Грефу, родному брату президента Сбербанка. А за несколько месяцев до этого сын Германа Грефа, Олег, перешел из менеджеров по работе с клиентами российского Deutsche Bank в консалтинговую группу «НЭО центр» на должность вице-президента. Компания, сказано на ее сайте, аккредитована при Сбербанке в качестве оценщика («Ведомости», 09.06.2009). Неизвестно пока, получил ли Греф-младший кредит в Сбербанке или нет. Не удивлюсь, если получит.
