Северной Африке. Прекращение турецкой оккупации Северного Кипра в настоящее время исключено и любые попытки мирового сообщества добиться этого вызовут силовую реакцию.
Из-за роста внешнеполитической агрессивности Турции Греция, мотивируя свои действия необходимостью пресечения потока нелегальных эмигрантов, прибывающих на её территорию с турецкой стороны, обустроила сухопутную границу с этой страной линией обороны, возведя на всём её протяжении укрепления, в состав которых входит противотанковый ров. Впрочем, мигранты и беженцы из Турции были переброшены в 2015 году в обход этой линии укреплений, по морю, на ближайшие к берегам Турции греческие острова.
Размещение в Турции американской системы ПРО, включая радар, контролирующий воздушное пространство Ирана, является для того серьёзной угрозой и доказательством готовности Эрдогана к любому исходу регионального противостояния, в котором его страна будет защищать только собственные интересы. То же самое касается существующих на турецкой территории военных баз Соединённых Штатов. Благо мгновенный переход Турции от союза с Израилем, добрососедских отношений с Сирией и дружественных с Ливией к враждебным со всеми этими странами свидетельствует о возможности такого же изменения курса в отношении Ирана.
Серьёзной угрозой безопасности Исламской республики Иран служит нарастающее давление племён – в первую очередь белуджских – со стороны Афганистана и Пакистана. На восточной границе Ирана Корпус стражей исламской революции противостоит террористам, сепаратистам и наркоторговцам – часто в лице одних и тех же группировок. Эти конфликты не приводят к противостоянию с Афганистаном или Пакистаном на государственном уровне.
Кризис в иранской внешней политике связан с отношениями ИРИ с Израилем и арабским миром. Конфликт с Иерусалимом – результат сознательного выбора руководства страны в попытке превратить Тегеран в идеологический и духовный центр не только шиитского, но и всего исламского мира. Эта тема десятилетиями эксплуатировалась лидерами арабских стран, а со второго десятилетия XXI века и политическим руководством Турции, однако лишь ирано-израильский конфликт имеет все шансы перерасти в региональную войну, поскольку для ИРИ отношения с США, в отличие от Турции и арабского мира, не являются сдерживающим фактором.
Жёсткая антиизраильская риторика президента Ахмади Нежада в отношении Израиля вышла далеко за рамки политических деклараций его предшественников и дополнилась прямой поддержкой противостоящих Иерусалиму военно-политических группировок и политических движений по всему миру, хотя накал противостояния снизился с началом сирийской гражданской войны и приходом к власти президента ИРИ Хасана Роухани (и может вновь усилиться после избрания на пост президента Ирана Эбрахима Раиси).
Несмотря на неформальные контакты, поддерживаемые Израилем и Ираном в третьих странах, вероятность прямого военного столкновения между ними высока. Тем более что она соответствует интересам Саудовской Аравии и её союзников, которые в этом случае имеют значительно более высокие шансы на продолжение существования правящих в этих странах династий, чем в случае их собственного столкновения с ИРИ.
Арабский мир, в первую очередь Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и Марокко являются открытыми противниками Ирана. Тегеран поддерживает шиитские арабские общины, противостоящие правящим суннитским режимам, в том числе в КСА и на Бахрейне. В Ираке он претендует на ведущую роль на юге и в центральных районах и в ближайшей перспективе может заменить там США в качестве главной военно-политической силы. В Персидском заливе угрожает соседям блокадой Ормузского пролива, уничтожением их производственных и портовых комплексов и удерживает принадлежащие ОАЭ острова. Однако истоки конфликта – это в первую очередь столкновение иранского и саудовского проектов доминирования в исламском мире, и это делает его необратимым.
В прямом столкновении с ИРИ у стран ССАГПЗ нет никаких шансов. Присутствие в регионе США, Великобритании и Франции, а также альянс с Турцией и Израилем позволяют им пока выстроить баланс отношений с Ираном. Противостоять НАТО или Израилю Иран может только в рамках «асимметричной войны» – опыт его войны с Ираком 1980–1988 годов показывает, что Иран к ней готов. Готовы ли к такой войне его вероятные противники – за исключением Израиля, у которого нет другого выхода, неизвестно. Правда, подписание с Ираном «ядерной сделки» даёт ему шанс выйти из регионального противостояния, превратившись в региональную сверхдержаву мирным путём. И зависеть это будет только от курса, выбранного иранским руководством.
Внешнеполитические проблемы Пакистана сосредоточены на двух направлениях: Индии и Афганистане. Баланс сил в Кашмире, раздел которого закреплён на протяжении десятилетий, поддержка со стороны Китая и ядерный потенциал ИРП сводят риск военного конфликта Пакистана с Индией до минимума. Даже пограничные инциденты и активность на территории Индии пакистанских исламистских террористических групп не привели к масштабной войне, на что изначально были рассчитаны их организаторами. Индия и Пакистан поддерживают отношения, которые, несмотря на периодические обострения, постепенно снижают конфликтный потенциал.
Закрепление пакистанского влияния в Афганистане после вывода оттуда войск западной коалиции является одним из главных приоритетов его внешней политики. Именно это заставляет ИРП поддерживать отношения с афганскими исламистами, базирующимися в афгано-пакистанском пограничье, минимизировать операции против них собственной армии и добиваться того же от американцев. Правда, как показывает опыт, в конечном счёте это ведёт к укреплению позиций радикальных исламистов во внутренних провинциях Пакистана, включая крупные города и саму столицу.
Племена в окраинных регионах Пакистана практически независимы от центральных властей. Сепаратизм провинций нарастает, и попытки поставить их под контроль приводят к дальнейшему расшатыванию единства страны и ослаблению лояльности армии – и без того не слишком высокой в отношении действующего гражданского руководства. Как следствие, возможность распада Исламской Республики Пакистан достаточно высока. Тем более что эта страна имеет соответствующий исторический опыт – отделение от неё при поддержке Индии в 1971 году Республики Бангладеш…
Информация к размышлению. Периферия – ближняя и дальняя
Традиционное для профессиональных организаций и ведомств «практическое востоковедение» рассматривает Ближний и Средний Восток, ограничивая себя географическими рамками – в лучшем случае всего региона, а иногда какой-либо его части. Между тем процессы, идущие на исламской периферии – на Балканах, в Африке, Закавказье, Центральной, Южной и Юго-Восточной Азии, чрезвычайно важны для понимания происходящего в регионе. Как и деятельность сетевых исламистских структур, активных не только в исламском мире, но и за его пределами. Экономическая и политическая роль новых исламских игроков часто приуменьшается. Однако она растёт, как растёт и их значение для обеспечения международной безопасности.
Ведущими игроками «второго ряда» исламского мира являются Индонезия и Малайзия – мусульманский «Дальний Восток». Малайзия со времён Мохаммада Мохатхира – амбициозного и авторитарного премьер-министра, превратившего эту страну в одного из «дальневосточных тигров», сочетает экономическую политику, опирающуюся на эксплуатацию государственными компаниями запасов углеводородов, официальный этноконфессиональный протекционизм в пользу малайцев-мусульман и демонстративную фронду в отношении Запада и Китая.
Индонезия, население которой
