Проблема вечной молодости никогда не занимала умы изобретательных гениев больше, чем в XX в., с его постоянными стрессами. В далеком прошлом примитивная женщина решала проблему борьбы со старостью, нанося на тело знаки магического характера. Айну свято верили в силу повторной татуировки для возвращения молодости. В омолаживающей силе тату не сомневались многие — от индейцев пима в Северной Америке до девушек маори в Новой Зеландии. Подобные идеи, вероятно, близки к первоначальной концепции красной охры и крови — символов, дающих жизнь.
Для колдунов и шаманов магическая красная охра бесценна, и ни одна церемония белой или черной магии в Северной Америке, Австралии или на островах Торресова пролива не проходила без использования красного или черного покрытия. Интересными являются ритуалы, в которых красная охра используется, и усилия дикарей, чтобы ее добыть. Краска наносится не для того, чтобы произвести большее впечатление на зрителей, а как динамический фактор, жизненно важный для достижения рудиментарного успеха. Существуют идеи о душе, способной пережить физическую смерть. Если такая душа решит мстить, оставшиеся в живых родственники или обидчики усопшего получают все основания опасаться за свою безопасность. Поэтому в Западной Африке и у индейцев Амазонки палач добровольно наносит себе на тело определенные знаки, которые являются свидетельством наложенного на себя наказания. Увидев их, мстительная душа поймет, что ее вмешательство больше не требуется. Люди моту, которые решают принять плату за кровь, краской наносят на лица знаки, которые объясняют духу их погибшего родственника, что его смерть не осталась неотомщенной, совсем наоборот, его обидчики заплатили большой штраф. Перед сражением или ордалией на теле также делали некоторые знаки. Они могли считаться обращением к высшим силам, которые могли изменить ход конфликта. На самом деле в любой кризисной ситуации — будь то рождение ребенка, достижение половой зрелости, болезнь, любовь, драка и т. д. — ритуал считался неполным, если в нем не было обращения к магической или религиозной помощи посредством знаков на теле. Последние означают то же, что молитва или заклинание, хотя чаще всего знаки сочетаются с молитвой, чтобы усилить обращение к высшей силе, способной изменить человеческую судьбу.
Глава 3
Знаки на теле, наносимые в социальных и антисоциальных целях
В своих трудах профессор Уильям Джеймс подчеркнул важность социальных тенденций в эволюции материальной и моральной культуры и, анализируя чувства человека, приговоренного к одиночному заключению в камере, указал на стремления человеческого существа к общению. Джеймс пришел к выводу, что при возвращении из тюрьмы к цивилизованному образу жизни человек испытывает те же бурные эмоции, что и по возвращении домой после долгого одиночного пребывания в глухом лесу.
Мы уже рассмотрели магический и религиозный аспект нанесения знаков на тело и теперь намерены показать, каким образом татуировка, знаки краской и шрамирование помогали формировать и поддерживать социальные группы.
Объединение в группы — сложный и неоднозначный процесс, подверженный влиянию самых разных факторов, среди которых пресловутый «стадный инстинкт», — совершенно не обязательно является основополагающим моментом. Нам необходимо показать, каким образом знаки на теле влияют на рост чувства общности с группой.
Нанесение знаков на теле в семье, племени, клане и тотемных группах, татуировки ведьм и тайных обществ, а также практика окрашивания членов опасной экспедиции одним цветом, часто кровью друг друга — все это показывает стремление людей к согласованным действиям и взаимопомощи.
В настоящей главе будут рассмотрены вопросы создания групп и их поддержки, а также приобретения и сохранения социального статуса. Примитивные народы «маркируют» своих детей еще в младенчестве, чтобы отличить их от потомства враждебно настроенных соседей. Жители Андаманских островов начинают шрамирование своих детей в восьмилетием возрасте. Операция завершается по достижении половой зрелости. В беседе с миссионером по имени Хауэлл, который прожил тридцать лет в Конго между эстуарием и водопадом Стэнли, зашла речь об упадке племенных знаков. Рассмотрев фотографии детей девяти- двенадцати месяцев, он сказал, что двадцать лет назад в этом возрасте у младенца уже были бы племенные шрамы. Информация, полученная от Тордэя и Джойса, показывает, что татуировка также часто делается в очень раннем возрасте, но в ряде случаев завершается только к половому созреванию: «Chez les Banbala les incisions sont pratiqués pendant l’enfance, ches les tribus les femmes qui pratiquant l’opération. Chez les Bangongo si la cicatrization n’est pas complete quand le patient atteint l’âge de la puberté, elle reste inachevée, chez les Bengendi cependant elle peut être continue».
Очевидно, в районе реки Конго татуировка стала более сложной. Ее уже делают не на церемонии инициации, как на Андаманских островах или в австралийских племенах Порт-Линкольна, а когда ребенок только начинает ходить. Иными словами, он получает постоянный знак семьи как раз в то время, когда может уйти и заблудиться. Использование знака на теле для обозначения семьи, клана и тотемной группы иллюстрирует этапы в развитии группового сознания и чувства корпоративного существования. Иногда, как, например, на западных островах Торресова пролива, человек может иметь два знака: один обозначает связь с группой отца, другой — с группой матери. И наконец, существует индивидуальный знак, показывающий, что по мере роста самосознания у человека развивается собственное «я», что требует особого выражения. Люди из Нью-Джорджии считают своей эмблемой черепаху или птицу фрегат, а североамериканские индейцы краской наносят на свое тело изображение своего духа-покровителя — маниту. Доктор Ховитт приводит знаки, отличающие кланы курнаи, Спенсер и Гиллен — тотемные рисунки на спинах представителей племени арунта, Тордэй и Джойс — семейные знаки народов Конго. Возвращаясь к Северной Америке, скажем, что Суонтон имел дело с семейными знаками хайда, а Хилл Таут упомянул об использовании знака, обозначающего наличие индивидуального духа-покровителя. В племени Квакиутл существует развал естественных семейств и объединение духовно близких людей в тайное общество, где применяют особую краску для лица и проводят сложные церемонии с ритуальными песнями и танцами.
Подведем итог сказанному: появление у примитивного человека знаков на теле означает рост его самосознания в социальной группе, а также появление среди людей сложных чувств — гордости, ненависти, амбиций — с приобретенной тенденцией к соперничеству и драчливости. Все это требовало специфической формы выражения.
Вполне возможно, что использованные в племенах знаки были подсказаны рисунками, которые люди видели на окружающих их животных: зебрах, кенгуру, опоссумах и т. д. Особые окраски тукана, птицы-носорога и многих других птиц, несомненно, могли навести на мысль о знаке, который сделает отдельных людей группы похожими друг на друга. Старк утверждает: «Тип знака, несомненно, может быть отнесен к животному миру, хотя нам не удалось обнаружить соответствующих преданий или мифов». Доктор Селигман приводит иллюстрации, показывающие, что меланезийцы британской Новой Гвинеи, скорее всего, сделали своим знаком клюв птицы-носорога. Говоря о племенных знаках урабунна, Спенсер и Гиллен даже привели легенду об их происхождении, подобную которой так и не нашел Старк.
Урабунна утверждают, что давным-давно в Бараке жили два ястреба — Ванту-Ванту и Ирритья. У каждого было свое дерево и гнездо с птенцами. Более крупный и сильный Ванту-Ванту заставлял Ирритью ловить черных людей на корм своим птенцам, но добросердечный Ирритья кормил своих отпрысков кенгуру-валлаби. Однажды, вернувшись в гнездо, Ирритья увидел маленького ястреба Кутта-Кутта и велел ему улетать.
Он сказал:
— Привет тебе! Старик Ванту-Ванту уже близко, тебе лучше улететь.
Но Кутта-Кутта был очень высокого мнения о себе и ответил:
— Только не я. Если старик хочет подраться, пусть приходит.
Только грозный вид Ванту-Ванту ослабил энтузиазм Кутта-Кутта, и маленький ястреб улетел к своему брату — птице-звонарю и рассказал ему о напасти. Если рассказывать коротко, то птица прилетела к деревьям, где обитали Ванту-Ванту и Ирритья, и повредила их так сильно, что деревья рухнули, когда на них сели ястребы. Ирритья закричал:
— Не убивай меня, я не ем черных людей!
Птица-звонарь пощадила его и сказала:
— Я думаю, будет очень хорошо, если вы пометите свои спины, как мои перья.
И пока шла эта болезненная процедура, птица-звонарь пела. В заключение можно сказать, что мясо ястребов Ванту-Ванту и Ирритья является табу для урабунна по сей день, потому что Ирритья был добр к ним и к нему нельзя прикасаться, а Ванту-Ванту являлся их врагом, так что его мясо может вызвать боли в животе.
