Племенам, живущим на Борнео, келоидные рубцы были неизвестны. Хотя татуировка и распространена среди них очень широко, но нельзя сказать, являются ли создаваемые в ее процессе рисунки знаками племени. Слишком велико заимствование, особенно у каян. Интересно, что кочевые племена, как правило, принимают татуировку хозяина. Но если это принято на Борнео, почему бы подобной практике не существовать также в Австралии и Африке? И вполне естественно, что такой обычай довольно быстро приводит к смешению знаков, некогда отличных друг от друга.
Чтобы понять первоначальные идеи, связанные с происхождением и значением знаков племени, следует обратить внимание на народы, живущие на Андаманских островах. Э. Ман не считает, что с распространенным среди них шрамированием связан специальный церемониал, и утверждает, что такая татуировка делается для украшения или как тест на выносливость. Однако в этих племенах дети обоего пола очень редко остаются нетатуированными после восьмилетнего возраста. А как известно, этот обычай — из далекого прошлого, когда дети должны были получить средство идентификации, чтобы не потеряться. Исследователю стало понятно и то, что шрамирование, выполняемое куском кварца, делается вовсе не для обозначения разных слоев общества, поскольку дети вождя получают те же метки, что и простолюдины, а татуировщик не имеет особого статуса и высокого дохода.
Рассказ М. де Катрфага, касающийся племенной татуировки, представляет особый интерес из-за упоминаний о связанных с процессом табу и церемониале. На юге Андаманских островов и мужчины, и женщины шрамируют свои тела очень просто — наносят маленькие горизонтальные и вертикальные надрезы чередующимися сериями. Обычно этим занимаются женщины.
1) Три первых разреза должны делаться в нижней части спины.
2) Первые из них может сделать только мужчина, хотя последующие знаки может наносить и женщина.
3) Три первых разреза делаются стрелой, с которой охотились на диких свиней, остальные — стеклом или кварцем.
4) Пока раны не затянулись, пациент должен воздерживаться от употребления в пищу свинины.
Если все так, то племенная татуировка на этих островах включает церемониал и табу — два обстоятельства, обычно означающие благоговейное почтение и страх перед неведомыми силами, защитой от которых является ритуал (или с его помощью испрашивается их разрешение).
Татуировка знаков племени полезна не только для укрепления единства социальной группы, но и для закрепления в ней прав собственности мужчин на своих жен. В настоящее время почти все женщины нага получают татуировки, причем северянки являются чрезвычайно желанными для мужчин-южан. Замечено, что, какой бы яростной ни была вражда племен, татуированная женщина всегда останется невредимой. Так, представительницы слабого пола калифорнийских племен, среди которых шла непрекращающаяся борьба, татуированы так, чтобы каждое племя могло вернуть своих женщин, когда начинались мирные переговоры. Для воинов калифорнийских племен и нага, естественно, были характерны чувства соперничества и желания отстаивать свои права, поэтому женщины, наряду с прочим имуществом племен, должны были иметь некий идентификационный знак. Есть только одна оговорка: женщины получают знак общины, а материальные объекты — шкуры, оружие — метку индивидуального владельца. У хайда тоже есть семейные имена и знаки, и каждый член племени имеет на теле изображение медведя, волка, орла или рыбы. Вождь, подчинивший несколько других племен, татуирует знаки своих новых подданных и тем самым приобретает ряд новых полезных качеств, одновременно выражая собственные чувства, среди которых — гордость, чувство собственности и симпатия.
Мнения, относящиеся к татуировке сакаи, настолько расплывчаты, что никто не может сказать, какие знаки означают принадлежность к племени, а какие являются декоративными. Внимательное изучение информации, собранной Скитом и Бладженом, оставляет впечатление, что сакаи, семанги и якуны не относились очень строго к значениям тех или иных изображений. Можно предположить, что знак племени сакаи — линии на щеке. С этим знаком были замечены пятнадцать женщин. Среди них была жена вождя племени сакаи, которая имела четыре отчетливых шрама на левой щеке и слабые отметины — на правой. Она подтвердила, что это метки ее племени. Мужчины же сакаи рисуют краской на груди листы папоротника. Но поскольку три таких изображения используются, чтобы прогнать боль у детей, возможно, листы папоротника являются скорее амулетом, чем знаком племени. Все это дает основание предполагать, что различные когда-то для мужчин и женщин сакаи знаки племени с развитием декоративных татуировок и контактов с семангами смешались с другими метками.
Современная татуировка социальной или антисоциальной группы
Интересные случаи современного использования татуировки для выражения социальной солидарности среди солдат приводит Ломброзо. Военные люди довольно часто наносят на тело какой-нибудь знак, который показывает их принадлежность к выбранной профессии: дата сражения, скрещенные ружья, флаг, пушка или пирамида из пуль (военные моряки предпочитают корабль или якорь). Иногда татуировка не просто связывает ее носителя с той или иной армией, но и идентифицирует его с конкретным родом войск. Так, кавалерист татуирует на своем теле лошадь, музыкант — скрипку или барабан.
Некоторые люди обозначают свою связь с каким-то ремеслом: мясник татуирует два скрещенных ножа, а бондарь — бочку и т. д. Преступники тоже наносят на свое тело безошибочно указывающие на их опасный бизнес знаки, часто выражающие похоть, ненависть и жажду мести, татуируя всяческие девизы и злобные эпитеты. У одного преступника на груди были вытатуированы два кинжала и слова: «je jure de me venger» («Я клянусь отомстить за себя»). Эту угрозу старый пьемонтский моряк воплотил в жизнь, грабя и убивая. У одного венецианца на груди была надпись: «Malheur à moi! Quel sera ma fin?» («Будь я проклят! Каким станет мой конец?») Другой преступник выразил свое отчаяние словами: «Né sous une mauvaise étoile» («Рожден под несчастливой звездой»). Находясь в тюрьме, один криминальный элемент вытатуировал на груди кинжал, а над ним слова: «mort a bourgeois» («смерть горожанам»). В 1878 г. Ломброзо работал с преступником из Неаполя, на груди которого было тату со словами: «je ne suis qu’un pauvre malheureux» («Я всего лишь бедный неудачник»). У Малассена на груди красовалась татуировка — черно-красная гильотина, а рядом с ней — слова (красными буквами): «j’ai mal commence, je finirai mal» («Я плохо начал и плохо кончу»). Можно привести примеры и других мрачных девизов тату: «La vie n’est qu’une illusion», «mort aux officers français», «la liberté ou la morte», «morte aux gendarmes», «la gendarmerie sera mon tombeau» и т. д. Таким образом, криминальные элементы давали выход бушующим внутри чувствам. У одного из них, тридцати четырех лет от роду (большинство из которых он провел в тюрьме), татуировки покрывали все тело. Даже на носу у него был крест, который он, правда, пытался свести уксусной кислотой. Преступник, сделавший своей «специальностью» кражу и нанесение увечий лошадям, связал себя с этим делом татуировкой головы лошади, а чтобы выразить симпатию разбойнику Моттино, вытатуировал его портрет. Известен случай, когда фальшивомонетчик сделал тату на теле с изображением своих инструментов. Солдат, имевший такую же татуировку, как все служившие в его полку, сказал Ломброзо: «Полковое единство сохраняется только одинаковой татуировкой». Эта практика предшествовала ношению единой формы одного цвета. Получается, что его чувства, подтолкнувшие к нанесению одинаковой татуировки, не слишком отличаются от тех, которыми руководствовался примитивный человек, желавший чувствовать себя частью племени или клана.
Двадцать учеников, окончивших колледж в Кастельмонте, сделали себе татуировки, символизирующие связь со своим учебным заведением. Наблюдения Ломброзо подтверждаются исследованиями А. Т. Синклера, который долгое время занимался исследованиями татуировок современных цивилизованных людей. Большинство скандинавских моряков имеют татуировки, как и 90 процентов служивших на американском флоте. Только 10 процентов рыбаков Кейп-Кода не имеет тату. Во Франции они были у многих мясников — скрещенный топор и нож, у плотников — пила и молоток. Эти практики характерны для Германии, и А. Синклер считает их остатками старых цеховых традиций. С ним не согласен Лакассань, тщательно исследовавший татуировки и сравнивший их с эмблемами городов, девизами компаний и элементами геральдики.
Татуировка для обозначения социального статуса индивида
Теперь перейдем к вопросу нанесения татуировок, обозначавших для конкретного человека авторитет, возраст, социальный статус, смелость в бою или на охоте.
Можно не сомневаться, что общественное мнение в части отношения к старым людям всегда было неодинаковым и зависело от времени и места. Вероятно, из-за утраты трудоспособности и невозможности добыть средства существования в охотничьих племенах стариков бросали или убивали. С другой стороны, есть много примеров татуировок, показывающих, что возраст — основание для особого обращения, и все исследования в австралийских племенах показывают важное социальное положение стариков. Доктор Нассау, говоря о племенах Западной Африки, подчеркивает уважение к старикам, к которым молодежь не должна приближаться на расстояние меньше нескольких ярдов. А у племени масаи есть обычай, согласно которому юноши салютуют старому человеку, который в качестве ответного приветствия плюет на молодого человека. В Австралии пожилые люди имеют много привилегий в еде и браке, которых нет у молодых. Не прошедший инициацию юноша должен искать лучшую еду, чтобы потом отдать ее старому человеку. А после инициации какое-то время молодой человек должен служить молодой женщине, как правило являющейся женой старика.
