Следуя рекомендациям мага, Якоб Саразен еще в период первого приезда магистра к нему в гости в Базель затеял в окрестностях города строительство трехэтажного деревянного дома, который должен был стать павильоном для духовного и физического возрождения, проводимого по методу Калиостро каждые 50 лет. Теперь этот павильон был построен и даже немного обветшал, так что после небольшого ремонта в нем можно было начинать мистическое перерождение и обновление духовной и физической природы, целью которого ставилось достижение первозданной чистоты и божественной непорочности человека — всего того, что в системе мистико-философских взглядов Лафатера символизировалось духовно-этическим понятием "Нового Иерусалима".
Простодушный Саразен понял инструкции Калиостро буквально, но Элифас Леви развенчивает его заблуждение: "Великий Копт дал следующие правила морального перерождения: "Ты должен подняться на гору Синай с Моисеем; ты должен пройти Голгофу; ты должен подняться на Фавор и с Илией остановиться на Кармеле. Ты должен воздвигнуть свою молельню на вершине горы. Она должна иметь три крыла или помещения, все они должны быть связаны вместе и в центре иметь три этажа. На первом этаже должна находиться трапезная. Над ней должно быть помещение с двенадцатью ложами у стен и одним в центре; это будет место сна и мечтаний.
Верхняя комната должна быть квадратной и в каждой стене иметь по четыре окна. Это будет комната света. Там, в одиночестве, ты должен молиться сорок дней и спать сорок ночей в спальне двенадцати учителей. Затем ты должен получить подписи семи гениев и пентаграмму, нанесенную на кусок девственного пергамента. Это знак, не известный никому другому, спасет получившего его. Это тайный символ, написанный на белом камне, упомянутом в пророчестве самого молодого из двенадцати мастеров. Твой дух осветится Божественным огнем, и тело твое станет чистым, как тело ребенка. Твоя проницательность будет беспредельной, и возрастет твоя сила, ты должен войти в абсолютное спокойствие, которое меняется началом бессмертия; для тебя станет возможным сказать правдиво и без всякой гордыни: "Я есмь тот, кто есть ".
Эта загадка означает, что для достижения морального перерождения трансцендентная Каббала должна изучаться, пониматься и реализовываться. Три помещения символизируют союз физической жизни, религиозного вдохновения и Философского света; двенадцать мастеров — это великий от крыватель, чьи символы должны быть поняты; подписи семи гениев означают зрение Великого Аркана. В целом — это все аллегорично и относится к вопросам строительства не более, чем постройка масонами храма в Иерусалиме".
К приезду Серафины и сопровождавших ее Филиппа и Люси Лутербург дом в Бьене был полностью готов, и по приглашению Калиостро художник с женой, с которой Серафина очень сдружилась, поселились во флигеле этого дома. В доме у Калиостро тоже была оборудована лаборатория, более того, Саразен договорился с одним из почтенных бьенских аптекарей, что тот будет помогать Калиостро в составлении лекарственных снадобий, омолаживающих эликсиров и настоек. Лутербург же надеялся глубже проникнуть в алхимические секреты и если не постигнуть тайну изготовления золота, то хотя бы приблизиться к таинству Великого Делания…
Но этим планам не суждено было сбыться. В Лондоне Филипп Лутербург одолжил бедствовавшей Серафине довольно значительную сумму денег, но в Бьене выяснилось, что ее муж не собирается возвращать долг, поскольку практически не получает дохода ни от врачевания, ни от магии, ни от масонской деятельности. И в алхимические тайны Лутербурга тоже посвящать не торопится. Вдобавок жены взаимно обвинили мужей друг друга в домогательствах. Оскорбленный художник сначала начал рисовать карикатуры на Калиостро-лекаря и распространять их по городу, отбив у целителя последнюю клиентуру, а потом и вовсе подал против него иск. Калиостро в долгу не остался и подал ответный иск, а затем и жалобу в магистрат на то, что обитавший во флигеле Лутербург якобы грозил ему убийством. После этого художник почел за лучшее переехать в дом бургомистра. Оттуда Лутербург послал Калиостро вызов на дуэль, а чародей в ответ, как и прежде в других городах, предложил дуэль на ядах. В конфликт оказались втянуты бургомистр с братом, которые заняли позиции по разные стороны баррикад. Саразену с трудом удалось примирить два противоборствующих лагеря, частично возместив Лутербургу долг графа Калиостро, однако суд решил дело в пользу Лутербурга, и когда Саразен стал уговаривать мага вернуть оставшуюся часть долга, неуступчивый граф в самых резких выражениях обвинил его во всем и довел свои отношения с Саразеном до ссоры. Заодно от Калиостро досталось и жителям Бьена, которые были возмущены сутяжничеством и недостойным поведением незваного гостя с подмоченной репутацией и больше не хотели видеть его в своем городе.
Калиостро ничего не оставалось делать, как покинуть Бьен. В конце июля 1788 года под предлогом того, что страдавшей от болей в суставах Серафине необходимо поправить здоровье на водах, супруги уехали в соседнюю Савойю в курортный город Экс-ле-Бен.
Глава пятнадцатая
ИЗГНАНИЕ ИЗ САРДИНСКОГО КОРОЛЕВСТВА И "ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КАЛИОСТРО"
…Субъекта сего сторонники считают необычайно ученым именно потому, что стоит ему заговорить, как он предстает совершеннейшим невеждой. Сей субъект убеждает, хотя и не владеет ораторской речью ни на одном из языков. Его понимают, потому что он ничего не объясняет. Не давая возможности усомниться в его умении проделывать вещи невероятные, он обещает то, чего не может быть. Он не был бы столь богат, если бы ему не давали деньги все те, чьи недуги он временно облегчил при помощи экстракта Сатурна. Персону его считают очень знатной, ибо он груб в речах и неотесан в манерах. Его считают искренним по причине его необычайного сходства с обманщиком. Говорят, никто не знает, что представляет из себя этот человек, ибо те, кто его знают, говорят лишь малую часть того, что рассказал я вам…
Джакомо Казанова о Калиостро в своем анонимном труде "Разговор мыслителя с самим собой"
Говорят, что вынужденный досуг во время заключения о Бастилии жена Калиостро употребила на то, чтобы овладеть грамотой. Теперь она могла переписываться с родителями и жаловаться им на свою судьбу, и добрые католики, никогда не одобрявшие брак дочери, звали ее бросить постылого злодея-мужа и вернуться домой, в родной Рим. Серафина, втайне давно мечтавшая оставить мужа, принялась уговаривать его вернуться в Италию.
Может быть, под влиянием уговоров жены, может быть, опасаясь преследования полиции, а может быть, будучи выслан по распоряжению властей предержащих, Калиостро с женой, не пробыв в Экс-ле-Бене и месяца, в конце августа 1788 года переехал оттуда в Турин. Тут его настигло повеление короля Сардинии Виктора Амадея III в 24 часа покинуть Турин и пределы Сардинского королевства. Владыка Сардинии и герцог Савойский состоял в тесном родстве с королевским домом Франции: его старший сын и будущий наследник престола был женат на сестре царствующего монарха Людовика XVI Бурбона, старшая дочь Мария Жозефина была выдана за одного из его младших братьев — графа Прованского, будущего Людовика XVIII, а следующая по старшинству дочь Мария Тереза — за другого следующего по старшинству брата Людовика XVI графа д’Артуа, будущего французского короля Карла X. Как только бдительно следившая за перемещениями Калиостро французская полиция донесла о его въезде в Савойю, из Парижа в столицу Сардинского королевства Турин была направлена депеша, в которой среди прочих содержались следующие строки: "Мы имели возможность собрать документы, относящиеся к господину Калиостро, и в них мы нашли доказательство того, что с юных лет он вел преступную жизнь; что медицину он специально не изучал, кроме нескольких месяцев, проведенных в монастыре Милосердных братьев; что всюду, где он появлялся, он использовал самые низменные и достойные порицания способы получения средств к существованию. С глубокой признательностью король узнал, что Их Величество король Сардинии, принимая во внимание поведение оного Калиостро во Франции, исполнен решимости запретить этому мошеннику пребывание на территории его государства".
Виктор Амадей III. Неизвестный художник
Проехав через Милан, Геную, Парму и Верону, нигде подолгу не задерживаясь, в конце сентября Калиостро приехал в Южный Тироль, который ныне является провинцией Италии Трентино — Альто-Адидже, а в то время входил в Австрию, где правил брат французской королевы Марии-Антуанетты император Иосиф II Габсбург, и остановился в маленьком городке, который в те времена назывался по-немецки "Rovoreit" или "Rofereit", по-итальянски (на диалекте области Тренто) "Roveredo", а сейчас именуется "Роверето". О его жизни в тех краях пишет В. Зотов: "В 1788 году Калиостро был в Тироле. Об этом пребывании говорит вышедшая в том же году брошюра Ваннетти: "Liber memorialis de Caleostro dum esset Roborati"; кроме того, в издании ‘‘Journal von und fur Deutschland" (7—12 стр.) помещена верная оценка фокусов матка в Ровередо, откуда его также вскоре выслали по приказанию правительства. Немецкий путешественник описывает беседы Калиостро в кругу своих поклонников, удивляясь бесстыдному хвастовству шарлатана и глупой доверчивости его слушателей. При нем авантюрист рассказывал, как он низвергнул министерство во Франции и передал власть своему другу Некеру, как он открыл королю глаза, научил парламент исполнять свои обязанности; как однажды, в большом собрании, человек, осмелившийся упрекать его в обманах среди всех присутствующих, на половине своей речи упал и умер; как, наконец, бывши в Берне, он предлагал правительственному совету, посредством уксуса и селитры, растопить швейцарские ледники, чтобы добыть скрытые в горах золото и серебро. И слушатели благоговейно внимали этой галиматье и удивлялись неразумию бернского совета, не согласившегося на такое выгодное предложение матка. Только один из присутствующих заметил, что совет имел основание не принять предложения, так как растопившиеся ледники произвели бы наводнение в Швейцарии. На это логическое замечание Калиостро не нашелся ничего ответить, кроме несколько раз повторенного: "ah поп! поп!", и продолжал рассказывать о своих благодеяниях, удивительных лечениях, о том, как герцоги и принцы встречали его с уважением, по освобождении из Бастилии, как все знатные и даже владыки искали его благосклонности, как он отказался поцеловать руку даже у русской императрицы, потому что не целует рук у женщин. Недолго пришлось ему, впрочем, рассказывать подобные нелепости. Получив запрещение лечить больных, он уехал в Триент, но и там остался недолго, говоря, что "маленькие городки не созданы для великих людей". На самом деле Иосиф II дал строгое предписание — выслать шарлатана из австрийских владений. Плохо приходилось ему: давно уже не вел он роскошную жизнь, и если поношенный костюм его блестел сомнительными бриллиантами, более походившими на стразы, то драгоценные перстни на пальцах были еще сомнительнее. Он пробовал съездить в Венецию, но и там не имел удачи. Все большие города были ему закрыты, помощи было ждать неоткуда".
