Я нарочно рассказал все это так подробно — хочется показать, как искусно (и как сложно) увязана в нашем организме каждая мелочь, даже такая на первый взгляд «простая», как желание пить. Сильно недостает воды — и вот в гипоталамусе, в его центре жажды, раздаются сразу три тревожных звоночка — от слизистой рта, от крови и от почек. А что делает этот центр? Он тотчас посылает донесение об этом в тот район головного мозга, который заведует эмоциями. А там, в этом районе, есть участок, который активируется этим донесением и немедленно ввергает нас в безошибочно понятное и знакомое состояние — нам чего-то хочется. Более того, мы начинаем понимать, чего именно нам хочется. Нам хочется пить, и теперь мы не успокоимся, пока не выпьем. Как сказал поэт, «если я чего решил, я выпью обязательно». Мы ощущаем жажду, и мы жадно припадаем — к стакану, к крану, к бутылочке. И что тогда? Снова чудеса природы. Замечали ли вы, что с первым же глотком ощущение жажды как рукой снимает? И действительно, оно пропадает первым, еще до прихода воды в желудок, а все потому, что нервные окончания в слизистой рта успокаиваются сразу же с первым смачиванием. Затем вода попадает в желудок и растягивает его. Тогда «механорецепторы» желудка, реагирующие на давление в нем (это они, гады, создают наше ощущение тяжести в животе), посылают в гипоталамус соответствующий сигнал, и центр жажды еще более успокаивается. Затем осмотическое давление крови спадает до нормы, «осморецепторы» перестают трезвонить, и тогда центр жажды успокаивается совсем и перестает просить о помощи. В эмоциональных участках коры «дают отбой»: водный гомеостаз восстановлен.
А что, кстати, происходит в это время в почках? Мы сказали о слизистой, о крови, а о почках забыли. А в них, оказывается, тоже происходит в это время интересный процесс. И мало того что интересный, но, как недавно выяснилось, имеющий прямое отношение к вопросу о том, почему мы не пьем ночью. Вот этот процесс вкратце. Гормональный сигнал почечной тревоги, приходящий в гипоталамус, вызывает у гипоталамуса гормональный же ответ: оттуда тотчас же посылается нервный сигнал в соседний (и тоже очень важный) участок мозга — гипофиз, где в определенном месте хранятся готовые молекулы некого гормона по названию «антидиуретический гормон», или АДГ (он же вазопрессин). Получив сигнал из гипоталамуса, гипофиз немедленно выделяет этот АДГ в кровь, и сей гормон, распространяясь по сосудам вместе с кровью, вскоре достигает своей цели. А цель эта — почки. (Вообще-то у АДГ есть много других функций: в сосудах, где он влияет на кровяное давление, и в мозгу, где он определяет социальное поведение, — но сейчас нам важно только его действие на почки.) Как только молекулы АДГ усаживаются на предназначенные для них рецепторы почечных клеток, под их влиянием расширяются почечные канальцы и вода из первичной мочи уходит обратно в почечные клетки, а оттуда всасывается в кровь (этот процесс обратного всасывания воды называется реабсорбцией). Что и требовалось совершить.
Так почему же все-таки нам не хочется (как правило) пить ночью? Ведь воду, хоть и в малых количествах, мы теряем и ночью: выдыхаем с воздухом, отдаем (если жарко) с потом, тратим на производство мочи. Надо думать, что природа и тут придумала некий механизм, который помогает нам компенсировать ночные потери воды без появления чувства жажды. Какой же это механизм, интересно? Ответить на этот вопрос взялись недавно канадские исследователи Бурке и Трудель из университета Макгилл в Монреале. Они провели исследования и пришли к занятному выводу, каковой опубликовали в сентябре 2011 года. Оказалось, ради нашего удобства, чтобы нам не вставать ночью от жажды и не искать на ощупь, с грохотом роняя стулья, запропастившийся стакан, природа мобилизовала ни больше, ни меньше наши биологические часы. Вы, конечно, слышали о них. У нас у всех (включая животных и даже насекомых, не знаю, как насчет бактерий) есть в мозгу группа нейронов (с замысловатым названием «супрахиазматическое ядро»), которые отличаются тем, что в них непрерывно происходит образование нескольких белков; за счет такого процесса (его период составляет примерно 24 часа) эта группа клеток непрерывно испускает «сигналы точного времени», рассылая их по всему организму.
Казалось бы, какое дело часовому механизму до механизма жажды? Но если вдуматься, связь есть. Ведь мы не вообще не хотим пить, а именно в определенное время суток. А часовой механизм как раз временем и заведует. И действительно, когда Бурке и Трудель тщательно всмотрелись в работу биологических часов, они обнаружили, что их «стук» существенно влияет на сигнализацию из гипоталамуса в гипофиз. Днем сигналы «часов» сильнее, и, оказывается, именно в это время помехи сигналам гипоталамуса больше. А ночью сигналы биочасов ослабевают, и тогда «слышимость» на линии «гипоталамус — гипофиз» заметно улучшается. Это, как установили те же Бурке и Трудель, приводит к тому, что гипофиз ночью выделяет существенно больше вазопрессина, чем днем. А вазопрессин, как мы уже теперь знаем, увеличивает реабсорбцию воды из мочи. И вот так мы с вами, сами того не зная, без всякого ощущения жажды восполняем себе ночью недостающую воду (тем самым уменьшая количество мочи и потребность от нее отделаться) и потому можем сладко спать, не прерывая заслуженного отдыха. А ведь природе как раз и нужно, чтобы наш драгоценный организм отдыхал, а не носился посреди ночи по квартире в поисках воды. Вот поэтому она и придумала связать наши биологические часы (которые отличают день от ночи) с работой почек (которые и днем, и ночью заняты совсем-совсем иным делом).
Большое спасибо товарищу природе за наше счастливое устройство.
Точно известно, что фрукты есть полезно. Овощи тоже. Менее точно известно почему. Две шведские исследовательницы, Вейцберг и Лундберг, после длительных и серьезных экспериментов выдвинули предположение, что главная польза от регулярного поедания овощей и фруктов состоит в нитратах. Эти азотистые соединения, которых много в упомянутых овощах и фруктах, превращаются в организме в нитриты, каковые нитриты затем превращаются в окись азота. А окись азота — это тоже давно известно — расширяет наши артерии и потому должна, в принципе, несколько защищать нас от сердечно-сосудистых заболеваний. Но в таком случае возникает вопрос: если нитраты так полезны, почему бы не заменить скучное жевание какого-нибудь шпината просто приемом пищевой добавки с нитратами? А потому, говорят врачи, что нитраты токсичны. И это правда. Но вот сейчас Лундберг и Вейцберг обнаружили, что среди бактерий, живущих у нас во рту, есть такие, которые так и рвутся поскорей превратить токсичные для нас нитраты в полезные для нас нитриты, чтобы те потом, уже в организме, превратились в еще более полезную для нас окись азота.
Из всего этого, говорят вышеупомянутые научные дамы, следует важный вывод. Оказывается, нужно быть весьма осторожным, когда выбираешь, чем полоскать рот. Некоторые препараты для полоскания так сильны, что могут «выполоскать» из вашего рта полезные бактерии — и кто тогда защитит нас от токсичности? А кроме того, говорят те же Лундберг и Вейцберг, надо поменьше плеваться. Ну, плеваться, скажем мы, антиобщественно, невоспитанно и негигиенично, и слюна к тому же крайне ценное для организма вещество, им надо дорожить — не случайно наши железы производят в день до полутора литров слюны, потому что она нужна для множества дел во рту, включая, например, первичное разложение углеводов. А вот теперь Вейцберг и Лундберг вдобавок говорят, что, выплевывая слюну, мы лишаемся своих драгоценных бактерий. Так или не так, время покажет, но на всякий случай прислушаемся к их совету.
Следует еще сказать, что в том же исследовании Лундберг и Вейцберг открыли, что нитраты, находящиеся в овощах и фруктах, вроде бы делают более эффективной работу митохондрий. Митохондрии — это такие крохотные энергетические фабрики, которые в большом количестве разбросаны внутри каждой клетки нашего организма и запасают нужную клетке для жизни энергию. Чем эффективнее работают наши митохондрии, тем мы сильнее. Так что ешьте побольше шпината, с улыбкой заканчивают Вейцберг и Лундберг, имея в виду, разумеется, овощи и фрукты вообще, и будете сильными и здоровыми.
Но я должен вам сказать, что в этой последней рекомендации они не оригинальны. Далеко нет. Уже многие годы назад в Америке пользовалась бешеной популярностью реклама с изображением здорового, по-американски румяного мальчиша-кибальчиша с накачанными мускулами, рядом с которым стоит тарелка шпината. Мол, хочешь быть сильным, парень? — ешь побольше шпината! Правда, в одном пункте эта реклама расходилась с призывом шведских исследовательниц: те, как мы видели, говорят, что в шпинате сила, потому что он богат нитратами, а американская реклама утверждала, что шпинат полезен не нитратами, а содержащимся в нем железом. Мол, где железо, там штанга, а где штанга, там мускулы, как у Шварценеггера. В результате этой рекламы американские детишки свято уверовали, что шпинат напичкан железом (что не так уж близко к истине), и один такой будущий Шварценеггер даже задал редакции своего детского журнала вполне логичный вопрос: «Верно ли, что очень сильный магнит может притянуть тарелку со шпинатом?»
