Остается решить вопрос о второй граммофонной фабрике Центропечати в Ленинграде. Какое это было предприятие и где располагалось, до сих пор точно не установлено. Большинство исследователей считает, что на самом деле это была не фабрика, а небольшой прессовочный цех при Севцентропечати, выпускавший агитационные пластинки по матрицам, присылаемым из Москвы.
Однако искать нужно не какой-то мифический прессовочный цех, а самую настоящую фабрику, так как Б. Ф. Малкин писал именно о фабрике. Это подтверждается словами представителя Севцентропечати, который в своем выступлении на Втором Всероссийском съезде работников Центропечати в Москве говорил: "…Нам передан граммофонный завод, правда, очень разоренный, но тем не менее его можно привести в порядок. Через несколько месяцев мы, вероятно, сумеем производить в Петрограде напевы (выполнять записи. — А. Ж.) и наладить производство пластинок".
Чтобы понять, какой именно граммофонный завод имел в виду представитель Центропечати, следует хотя бы вкратце проследить судьбу всех граммофонных предприятий города.
В Петербурге (Петрограде) в первые полтора десятилетия нашего века функционировало несколько граммофонных фабрик. Первая из них — Товарищество В. И. Ребикова и К0 (на Фонтанке) — обанкротилась и пошла с молотка еще в конце 1904 года. Фабрика пластинок "Гном Рекорд" (Караванная, 2) прекратила свое существование в конце 1912 года. Граммофонная фабрика "Звукопись" (Фонтанка, 94) в 1916 году влилась в Товарищество объединенных фабрикантов, но производить пластинки перестала еще в 1913 году. И наконец, граммофонная фабрика "Мелодифон" (Полюстровский проспект, 16) появившаяся в 1906 году, была в 1909 году преобразована в "Орфеон Рекорд", а с 1912 года — в Русское акционерное общество граммофонов (РАОГ). Во второй половине 1914 года она сильно пострадала от пожара, однако к концу 1916 года ее почти полностью восстановили.
Следовательно, в канун революции в Петрограде была одна-единственная граммофонная фабрика — на Полюстровском проспекте, 16, которую и передали в ведение Севцентропечати.
Как выпускались пластинки с речами В. И. Ленина?
Теперь необходимо выяснить: все ли граммофонные пластинки с записями речей В. И. Ленина были выпущены массовым тиражом. Вопрос этот довольно трудный, но не из-за сложности его решения, а из-за неожиданности выводов, выходящих за рамки наших устоявшихся представлений.
Динамику выпуска пластинок с речами В. И. Ленина можно проследить по двум источникам: по воспоминаниям бывшего заведующего Центропечатью Б. Ф. Малкина и по издававшимся в первые десятилетия Советской власти граммофонным каталогам.
"Речи Владимира Ильича расходились в десятках тысяч…" — вспоминал Б. Ф. Малкин. Отсюда можно было бы сделать вывод, что это касается всех пятнадцати ленинских фонограмм. Однако такое предположение ничем больше не подтверждается, да и сами воспоминания именно в этой части представляются малодостоверными. Вот хотя бы такой пример. Б. Ф. Малкин утверждает, что "две речи о продналоге Владимир Ильич приготовил нам еще до написания своей брошюры о продналоге". На самом же деле брошюру о продналоге В. И. Ленин закончил 21 апреля 1921 года, а рукопись речи "О продовольственном налоге или продналоге" датирована Владимиром Ильичей 25-м апреля 1921 года, то есть не раньше брошюры, а позже. Но главное, конечно, не в путанице с датами, а в том, что за все прошедшие годы (почти 70 лет) не было найдено ни одной пластинки с речами о продналоге, выпущенной массовым тиражом[30]. Их не обнаружила и специально созданная комиссия, перед которой поставили задачу разыскать и взять на учет все фонограммы речей В. И. Ленина. Неужели к началу 1924 года все пластинки с речами о продналоге уже амортизировались и полностью исчезли? Это кажется слишком маловероятным. Более правдоподобным представляется другое предположение: пластинки с двумя речами о продналоге вообще не выпускались массовым тиражом.
Проверим эту версию по граммофонным каталогам, имеющимся в нашем распоряжении. Ни в одном из них (каталоги за 1919, 1923–1924, 1926–1927, 1929, 1931 гг.) пластинки с речами В. И. Ленина о продналоге не упоминаются. Более того, в них вообще нет ни одной пластинки с речами, записанными 25 апреля 1921 года. Значит, наше предположение оказалось верным: если бы они выпускались, то непременно были бы там указаны.
Некоторые исследователи убеждены, что те каталоги, в которых значились пластинки 1921 года, до нас просто не дошли. Что ж, можно допустить, что у нас есть не все граммофонные каталоги тех лет. Но это не меняет суть дела. Ведь известно, что все ценные записи постоянно переходят из одного каталога в другой, последующий. И так на протяжении многих лет. Все семь речей В. И. Ленина, записанных в 1919 году, неизменно повторяются во всех последующих каталогах вплоть до 1931 года. Записи речей 1920 года есть во всех каталогах, начиная с 1923 года. Считать, что записи 1921 года являются каким-то исключением из общего правила, нет никаких оснований.
Таким образом, предположение о том, что весь выпущенный тираж пластинок с речами 1921 года будто бы полностью амортизировался и пропал, что металлические оригиналы и матрицы этих речей, имевшиеся некогда на граммофонных фабриках в Москве и Петрограде тоже куда-то исчезли, а те граммофонные каталоги, в которых эти речи упоминались, затерялись, по меньшей мере наивно. Напротив, совокупность всех факторов неопровержимо свидетельствует, что ни одна из пластинок с речами В. И. Ленина, записанными в апреле 1921 года, массовым тиражом никогда не выпускалась.
Причина может быть только одна: низкое качество сделанных записей. В те далекие времена о реставрации неудавшихся фонограмм не имели еще представления. Если пробный оттиск показывал, что запись оказалась низкого качества, ее просто не пускали в тираж. Найденные в Ленинграде пробные диски с четырьмя из пяти фонограмм 1921 года это убедительно подтверждают.
Качество пробных оттисков оказалось настолько низким, что лишь после кропотливой реставрации с привлечением самых изощренных современных средств стало возможным переписать в 1977 году на долгоиграющую пластинку две речи В. И. Ленина — "О продовольственном налоге или продналоге и о свободном обмене хлебных излишков" и "Беспартийные и Советская власть", а в 1985 году еще одну — "О потребительской и промысловой кооперации".
Но если речи 1921 года массовым тиражом не выпускались, то как же в таком случае понимать утверждение Б. Ф. Малкина о том, что "…речь о середняках, как и две речи Владимира Ильича о продналоге, имели наибольший спрос. Из деревень и из Красной Армии усиленно требовали этих речей, за ними приезжали специально крестьянские ходоки". Видимо, крестьянам демонстрировались пробные пластинки с речами о продналоге. Но совершенно очевидно, что до выпуска этих речей массовым тиражом дело не дошло.
В чем же причина низкого качества фонограмм 1921 года? Ответить на этот вопрос нетрудно. В одном из предыдущих разделов уже описывался эпизод, имевший место во время выполнения последних пяти записей выступлений В. И. Ленина перед рупором. Немецкий инженер А. Кибарт пожаловался Владимиру Ильичу на то, что Центропечать нарушает заключенный с ним договор и выплачивает ему жалованье не в валюте, а советскими бумажными деньгами, которые он не может отсылать семье в Германию. "Надо уметь выполнять договор с иностранцем. Немедленно урегулируйте этот вопрос в Наркомфине", — так по свидетельству Л. Я. Леонидова распорядился Владимир Ильич. А заведующий отделом Центропечати "Советская пластинка" А. Я. Бронштейн, к которому относилось это распоряжение, впоследствии вспоминал: "Мне тут же пришлось выслушать от Владимира Ильича тихо произнесенную реплику: "Если товарищ иностранец не будет в трехдневный срок удовлетворен, то вы сядете в тюрьму до тех пор, покуда научитесь договоры выполнять…" В то время было так же сложно раздобыть валюту для указанной цели, как снабдить население по карточкам птичьими сливками, однако после нечеловеческих усилий валюта была раздобыта, и я научился, таким образом, "договоры выполнять"".
Разруха в стране, казалось, достигла своего апогея. В этих условиях о регулярной выплате жалованья в иностранной валюте не могло быть и речи. Обиженный Кибарт в середине мая 1921 года вернулся в Германию, где его уже ждал выгодный контракт с фирмой "Armit — Schallplatten". Записанные воски с пятью речами В. И. Ленина так и остались необработанными.
Другой немецкий инженер звукозаписи О. Блеше тоже был первоклассным специалистом, но, к сожалению, иного профиля — он был звукотехником, то есть в совершенстве владел всеми тайнами записи звука. А здесь требовался специалист, знающий технологию дальнейшей обработки уже записанных восков — графитирование, гальванопластику, изготовление матриц, прессовку пластинок. Кроме А. Кибарта, обеспечить качественное выполнение всех этих тонких процессов было некому.
