Глава I,
для кого и о чем эта книга…
*отсутствует*
Глава II,
понимание общественного контекста
Сложившиеся представления об отношениях между мужчинами и женщинами — это язык, на котором общаются люди: каждый толкует поступки другого, предсказывает его действия, исходя из того, что другой человек опирается на ту же культурную традицию, что и он.
Женщины же вообще просто помешаны на следовании общественным стандартам, поскольку для них крайне важно получить общественное одобрение (то есть пребывать в убеждении, что общество их одобряет). Фраза «все так делают» звучит для неё так, что никаких других обоснований не требуется. Она готова под этим лозунгом делать даже то, что противоречит её собственным интересам, она подчас требует от мужчины то, чего самой ей и не хочется, но, как она полагает, ей «положено» этого хотеть.
В частности, у любой женщины есть представление о том, как должен действовать в той или иной ситуации «нормальный мужчина». Исходя из этого эталона, она и дает оценку вашим действиям. Если она глубоко убеждена, что нормальный мужчина на третьем свидании дарит девушке автомобиль — если конкретно вы этого не сделаете, она, как легко догадаться, сочтет вас «скупердяем»[1].
Так что игнорировать традиции нельзя. Но и слепо подчиняться им, считая, что «раз все так делают, значит, так и правильно» — тоже. В том, что касается обыденной жизни, общественные установки невероятно консервативны. Людям проще свыкнуться с радикальными переменами в экономике или государстве, чем с тем, что вместе можно жить не расписываясь. В итоге сегодня до сих пор считается «справедливым» то, что соответствовало жизненным реалиям XIII века, или возникли весьма противоречивые сочетания из традиций, возникавших в разные века, при разных общественных формациях.
Образ привлекательного мужчины: исторически сложившийся абсурд
Женщина рождает, выращивает и воспитывает ребенка, мужчина обеспечивает безопасность и материальное благополучие матери и ребенка — это сложившееся исторически распределение ролей в паре. Исходя из него, на протяжении веков формулировались основные требования к представителю противоположного пола.
Нетрудно заметить, что выполнение «мужской» миссии сильно зависит от социума. Социум развивается, соответственно, какие-то качества мужчины становятся не нужны, какие-то напротив выходят на первый план.
Иерархия и соответствующее стремление женщины занять место рядом с самым высоким по рангу самцом были уже в обезьяньих стаях. Но вот каковы признаки высокого ранга, на которые самка реагирует даже не задумываясь? У приматов вожаком становился самый сильный и дерзкий. Это правило оставалось в силе до времен Возрождения: дюжие войны-дворяне никак не выглядели хлюпиками рядом с крестьянами.
Однако технологии войны развивались быстрее мирных отраслей, и именно на войне физическая сила несколько обесценилась: вместо рыцарей — мушкетеры. А что касается борьбы за власть, то всё чаще этот вопрос решался не в открытом поединке, а путем интриг и заговора — выигрывал хитрейший и подлейший. Ловкость вытеснила грубую силу. Соответственно, правящие классы всё сильнее демонстрировали своё высокое положение как отсутствие необходимости утруждаться, защищенность. В моду вошла нарочитая изнеженность, «слабосильность».
Что до мирного труда, то хозяйствующие единицы укрупнялись, и там появлялся всё более многочисленный класс управленцев и конторских служащих. В социальной иерархии они стоят выше «трудяг», а потому их «изнеженность» опять же становится признаком социального успеха.
Логичным продолжением тенденции стала метаморфоза многовекового образа «сноровистого работяги». Даже в материальном производстве физическая сила и выносливость значили всё меньше, квалификация и ум выходили на первый план. А параллельно росла роль нематериального производства. Число работающих исключительно головой или выполняющих пусть и физическую, но ненапряжную работу в сфере обслуживания превысило число работающих на производстве, причем первые и зарплаты получают выше.
Вектор развития очевиден: от дюжих богатырей — к изнеженному буржуа, приказчику-менеджеру, программисту…
Что же в этом смысле сохранилось с ископаемых времен? И 10.000 лет назад, и сегодня человека, занимающего высокое положение в иерархии, отличает дерзость, смелость, уверенность в своем праве брать лучшие куски — вплоть до наглости.
Но и эту схему многое путает. Любой, кто занимался бизнесом или делал политическую карьеру, отлично знает, что в современном обществе для успеха иногда гораздо важнее не смелость или дерзость в её «классическом понимании», а как раз противоположные качества — хитрость, терпеливость, изворотливость.
Это тем более важно для тех, кто делает карьеру в бюрократических структурах — государственном аппарате или больших корпорациях. Там возвышение человека всецело зависит от мнения вышестоящего начальства, а начальство ценит, скорее, не уверенность и дерзость, а, напротив, лояльность, умение послушно улыбаться или два часа ждать в приемной. Вот и получается, что на служебной лестнице зачастую возвышаются не дерзкие самцы, а их полные противоположности.
В российском обществе это пока чувствуется не очень сильно, именно в силу его структурной отсталости: в эпоху передела социалистической собственности большинство состояний, особенно крупных, было сделано именно что наглостью и твердостью. Но тенденции постиндустриального общества, где «капитал пляшет под дудку таланта»[2], подбирают под себя и нашу страну.
Типажи эдакого хряка или нагловатого живчика в роли преуспевающего чиновника или бизнесмена всё больше уступают «интеллигентам». Приходится оглядываться на Европу и США, где в чести аккуратные мальчики «ботанистого» вида и странные типы в свитерах, которые делают огромные состояния.
Но представления о том, как выглядит «идеальный мужчина», заложенные на генном и подсознательном уровне женщин, не изменялись сообразно обстоятельствам. Средневековая крестьянка, попав на машине времени в современный мир, сделала бы абсолютно неправильный жизненный выбор: она предпочла бы мускулистого (например, дорожного рабочего), а супервысокооплачиваемого программиста обдала бы ушатом презрения. Это понятно и объяснимо. Сложнее понять то, что в подсознании современной женщины до сих пор сидит та самая крестьянка. Культ мужской силы, дерзости и прочей брутальности никуда не делся.
Женщина ищет самого перспективного и успешного самца, который лучше всего обеспечит её и её детей… но её критерии поиска устарели насквозь!
Рыцари на белом коне готовы ждать часами в приемной? Нет. Они способны корпеть над тысячами строк программного кода? Тоже нет! Даже про Джеймса Бонда — а он, согласитесь, «усовершенствованная версия» крутого самца! — в последних сериях бондианы постоянно говорят, что это «динозавр холодной войны». Так и все «супер-мачо» — динозавры, порождения средневекового общества, способа производства и т. п., которые выглядят нелепо в современном мире и имеют немного шансов добиться материального и социального успеха.
Естественно, большинству женщин не хочется связывать свою судьбу с аутсайдером. Поэтому от мужчины требуют соответствовать прошловековым критериям мужественности, но при этом обладать качествами, позволяющими добиваться успеха сегодня. Что получается? Кентавр — существо с мужской головой и телом прекрасного жеребца. Зашибись красиво, но так не бывает. Дело даже не в том, что боготворимая женщинами физическая сила мужчинами утрачивается, как любая ставшая ненужной функция организма. Важнее то, что «традиционный мужчина» и мужчина, преуспевающий в постиндустриальном, информационном обществе — это абсолютно разные психотипы.
Миллионы женщин ищут того, чего просто не может существовать в природе.
Женщина, повинуясь подсознанию и инстинкту, влюбляется в «мачо». Но страсть проходит, и на первый план выпирает то, что в социальном плане он ничего достичь не может. И вчерашняя возлюбленная обрушивается на него с упреками, что он и сам опускается на дно, и женщину с дитями туда же тянет.
Не сулит ничего хорошего и противоположный вариант, когда женщина умом выбирает успешного. Сердцу (и матке) не прикажешь, женщина мало того, что его не любит, она испытывает к нему раздражение по причине свого равнодушия. Ей хочется любить! И то, что жизнь её благополучна, никак не покрывает отсутствия этой радости в её жизни.
