Роберт Джонсон
Мы. Глубинные аспекты романтической любви
Замечания в отношении источников и перевода легенды
Эту книгу можно рассматривать как юнгианскую интерпретацию легенды о Тристане и Изольде, в которой источником психологического инсайта является мифологический символизм. В книге не ставится цель рассмотрения легенды как литературного произведения, как это делается при ее филологическом изучении. Поэтому, поддерживая сюжетную линию повествования и комментируя ее, я избегал формальных ссылок на литературные источники на протяжении всего текста. Ученым и студентам, изучающим средневековую литературу, хорошо известны первоисточники этой легенды, а других читателей ее научное изложение с указанием полной библио-рафии могло бы только отвлечь от истинной цели книги.
Некоторые могут сначала прочитать историю о Тристане и Изольде, а уже потом вернуться к моим комментариям, которые есть в каждой главе после каждого фрагмента легенды. У адаптированного текста легенды есть первоисточник – известная версия, пересказанная в начале столетия Бедье и переведенная на английский язык Хиллори Беллок и Полем Розенфельдом. При необходимости мне приходилось сокращать материал, однако такое сжатое изложение могло бы обескровить легенду, лишив ее силы и энергии, поэтому я включал фрагменты текста из блестящего перевода, сделанного Беллок и Розенфельдом. Примером может служить последняя сцена, в которой королева Изольда, сходя с корабля, бросается на поиски Тристана: «Она устремилась во дворец, и шлейф ее королевской мантии столь же стремительно и порывисто следовал за нею». Так начинается один из самых прекрасных пассажей, которые когда-либо звучали на английском языке.
И специалистам, и неспециалистам стоит прочесть этот восхитительный перевод полностью. Он представляет собой редкое по красоте произведение искусства, ибо, сохраняя в себе поразительную простоту и поэтическую образность архаического английского, он в то же время лишен неуместной, излишней искусственности, которая обычно затрудняет работу переводчика.
Я отклонился от версии Бедье лишь в одном-единственном месте: трехлетний период, в течение которого любовное зелье сохраняет свою власть над любовниками, я взял из поэмы Беруля, первого поэта, воспевшего историю о Тристане. Мне показалось, что версия Беруля ближе к архетипической почве, на которой вырос этот миф.
В мифе о Тристане и Изольде женщины найдут живую символическую картину действия огромных внутренних сил, возникающих как у мужчин, так и у них самих, как только они попадаются в сети романтической любви.
Этот миф не только передает динамику романтической любви, действующую в психике мужчины, но и отражает судьбу фемининности в нашей культуре. Он демонстрирует, как исконно женские ценности – чувствительность, привязанность и душевное сочувствие – постепенно вытесняются из нашей культуры патриархальным менталитетом. Один из самых важных инсайтов для женщин в этой легенде заключается в осознании того, что большинство мужчин заняты поисками своей утраченной фемининности, фемининных ценностей и пытаются найти и прожить свою непрожитую фемининность в отношениях с реальной женщиной.
Однако не только мужчины принимают патриархальный взгляд на существующую реальность. Женщины также приобретают склонность к идеализации маскулинности и маскулинных ценностей, которая ведет к потере способности к восприятию фемининности в жизни. Многие из них прожили свою жизнь в постоянном ощущении подчиненности, будучи убеждены в том, что женщине лучше всего «всегда быть на вторых ролях». Женщины воспитывались на том, что лишь мужская деятельность, мужское мышление, мужская власть и мужские достижения имеют какую-то реальную ценность. Таким образом, женщина на Западе очутилась в тисках того же психологического противоречия, что и западный мужчина: в результате одностороннего развития конкурентной совокупности мужских качеств теряется женственность, присущая личности.
Несмотря на то что романтическая любовь в этом мифе преподносится через призму мужского восприятия, то есть на нее смотрят мужским взглядом и о ней рассуждают с мужской точки зрения, женщины также могут обнаружить в ней многое из своего личного жизненного опыта. Однако женщинам следует все время иметь в виду, что миф далеко не всегда отражает особенности женской психологии или особенности женского переживания романтической любви. На этот счет существуют «женские» мифы, такие, как миф об Эросе и Психее (ему посвящена моя книга «Она»), где можно найти более полное и более точное описание структуры женской психики.
Психологический склад мужчины прямо противоположен психологии женщины. Попытавшись объяснить женскую психологию через «мужской» миф, мы неизбежно придем к искаженному взгляду на структуру психики женщины. Это особенно характерно для романтической любви, где женские чувства развиваются иначе, чем мужские, и переживание женщиной отношений любви отличается тонкими нюансами, которые отсутствуют у мужчины.
Большинство женщин тратят огромные усилия на формирование с мужчиной любовных отношений, а также на то, чтобы уловить его переменчивые чувства, идеи и реакции. Совершая собственное странствие вместе с Тристаном и Изольдой, женщина лучше поймет существующего в ее жизни Тристана, а также то, как пробудить в нем все самое лучшее. Но, кроме того, она сможет яснее увидеть ту часть себя, которая доселе оставалась неизвестной, и это обстоятельство не менее важно.
Романтическая любовь – это особый феномен, существующий в западной психологии и очень сильно заряженный энергетически. В нашей культуре ее можно считать религией; она становится той ареной, где мужчина и женщина занимаются поисками смысла, трансценденции, целостности и восторга.
В виде массового явления романтическая любовь представляет собой чисто западный феномен. Мы настолько привыкли жить в соответствии с убеждениями и традициями романтической любви, что считаем ее единственной формой «любви», на основании которой заключаются браки и вообще существуют любовные отношения. Мы считаем, что лишь такая любовь является «истинной». Но в любовных отношениях существует много такого, чему мы можем поучиться у Востока. Мы можем узнать, что в восточных культурах, например в индийской или японской, люди, вступившие в брак, любят друг друга, проявляя такое внимание и теплоту, о которых мы можем только мечтать, и тогда нам становится стыдно. Но по нашим понятиям их любовь не является «романтической». Их отношения не основываются на общности идеалов, и они не предъявляют друг к другу таких невыполнимых требований и нереальных ожиданий, как это происходит на Западе.
Романтическая любовь – не просто форма любви, а целая психологическая совокупность убеждений, идеалов, установок и ожиданий. Таким образом, часто у нас в бессознательном существуют совершенно противоположные идеи, определяющие наше поведение и наши реакции задолго до того, как мы начинаем их осознавать. Тогда автоматически возникает предположение о том, что представляет для нас другой человек, что нам следует чувствовать, а на что «не обращать внимания».
Романтическая любовь не означает «любить», она означает быть «влюбленным». Это совершенно особый психологический феномен. «Влюбляясь», мы верим в то, что нашли конечный смысл жизни, открывающийся нам в существовании другого человека. Найдя свою недостающую часть, мы ощущаем целостность и полноту. Кажется, что жизнь стала наполненной сверхчеловеческой энергией, поднимающей нас в недосягаемые выси над обычным земным существованием. Такая недосягаемость является для нас верным признаком «истинной любви». Психологическая целостность включает в себя бессознательное требование, чтобы наш возлюбленный (или супруг) обязательно и постоянно вызывал у нас эту интенсивность чувств и восторг.
С типичной для западного человека уверенностью в собственной правоте мы полагаем, что наилучшие отношения между мужчиной и женщиной должны соответствовать отношениям «романтической любви». По сравнению с романтической любовью другие отношения кажутся нам слишком холодными и малозначащими. Но если мы, люди западной культуры, будем честными по отношению к самим себе, то признаем, что наша романтическая любовь протекает не так хорошо и гладко, как хотелось бы.
Несмотря на ощущение полного восторга, который мы испытываем в период «влюбленности», очень много времени приходится проводить в состоянии глубокого одиночества, уединенности и фрустрации, связанной с неспособностью к истинным и долговременным любовным отношениям. Обычно мы порицаем других за собственные недостатки, как правило, не осознавая того, что, наверное, именно нам самим следует изменить свои бессознательные установки, то есть ожидания и требования, которые мы связываем с окружающими нас людьми и отношениями с ними.
