Мария Конникова - Психология недоверия. Как не попасться на крючок мошенников

Maria Konnikova

THE CONFIDENCE GAME

WHY WE FALL FOR IT… EVERY TIME

© Maria Konnikova, 2016

© Степанова В., перевод на русский язык, 2016

© Margaret Singer and Max Freeman, фото автора на обложке

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016

Азбука Бизнес®

Доктор Джозеф Сир, лейтенант медицинской службы, вышел на палубу канадского эскадренного миноносца «Каюга». Стоял сентябрь 1951 года, шел второй год Корейской войны. Корабль направлялся к северу от тридцать восьмой параллели близ берегов Северной Кореи. Утро прошло довольно спокойно: ни больных, ни раненых. Но днем впередсмотрящие заметили на безграничной водной глади необычный объект: маленькую корейскую джонку: на ней кто-то размахивал флагом. Жалкое суденышко отчаянно стремилось к миноносцу.

Спустя час джонка подошла к «Каюге». В лодке в страшной грязи лежали девятнадцать полуживых солдат. Изрубленные тела, разбитые головы, неестественно вывернутые или неподвижно застывшие конечности. Большинство раненых были совсем мальчишками. Как рассказал команде «Каюги» корейский офицер связи, они попали в засаду; выжившие получили множество пулевых и шрапнельных ранений. Доктора Сира вызвали на палубу – он был единственным на борту профессиональным медиком. Ему предстояло немедленно начать оперировать. Если он не вмешается, все девятнадцать человек, вероятнее всего, погибнут. Доктор Сир начал готовить инструменты.

Однако имелась одна проблема: у доктора Сира не было ни медицинского диплома, ни профессиональной подготовки, необходимой для выполнения сложных хирургических операций на борту корабля в открытом море. На самом деле он даже не закончил среднюю школу. И его настоящее имя было не Сир. Его звали Фердинанд Уолдо Демара, и он, впоследствии получивший прозвище Великий Самозванец, был одним из самых успешных аферистов в истории. Его историю увековечил в книге «Великий самозванец» (The Great Impostor, 1959) Роберт Кричтон. Карьера Демары длилась десятки лет, из профессиональных образов, которые он успел сменить за это время, можно было составить целую галерею, но увереннее всего он чувствовал себя в обличье врача – властителя человеческих жизней.

В течение следующих сорока восьми часов Демаре каким-то образом удалось прооперировать всех раненых – с помощью полевого медицинского справочника, который по его просьбе написал его друг – врач из Онтарио («для армии», на случай, если поблизости не окажется медика), огромных доз антибиотиков для пациентов и алкоголя для себя, а также изрядной порции абсолютной уверенности в своих способностях. В конце концов, когда-то он уже был врачом. А также психологом. А также профессором. И монахом (даже несколькими разными монахами, если быть точным). И основателем религиозного колледжа. Почему он не мог быть хирургом?

Пока Демара творил чудеса исцеления в открытом море на импровизированном операционном столе, привязанном за ножки к полу, чтобы пациенты не пострадали от качки, по палубам корабля бродил в поисках интересного материала молодой, полный энтузиазма офицер по связям с прессой. Его допекало начальство. Им нужна была хорошая история. Ему самому нужна была хорошая история. Шли недели, а на корабле не происходило ничего заслуживавшего внимания, и, как он шутил с сослуживцами, он буквально изголодался по новостям. Когда среди команды распространился слух о спасенных корейцах, ему с трудом удалось скрыть радостное волнение. История доктора Сира была фантастической. Просто идеальной. Сир не обязан был оказывать помощь врагу, но его благородная натура не позволила ему поступить иначе. И с каким результатом! Девятнадцать операций. Девятнадцать человек прибыли на «Каюгу» полумертвыми и отбыли в гораздо лучшем состоянии. Не согласится ли добрый доктор на краткий биографический очерк – в память о знаменательных событиях этой недели?

Разве Демара мог отказаться? Он был так уверен в собственной неуязвимости, так вольготно чувствовал себя в позаимствованном обличье Джозефа Сира, дипломированного врача, что внимание прессы отнюдь не показалось ему лишним. И позвольте заметить, ведь он действительно искусно провел несколько хирургических операций. Вести о великих подвигах доктора Сира вскоре дошли до самых дальних уголков Канады.

Терпение доктора Джозефа Сира (оригинала) подходило к концу. 23 октября он тихо сидел в своем доме в Эдмундстоне и пытался спокойно читать книжку. Но его никак не хотели оставить в покое. Телефон разрывался: стоило ему положить трубку, как раздавался новый звонок. «Вы и есть тот самый доктор из Кореи? – спрашивали звонящие из самых лучших побуждений. – Может быть, это ваш сын? Или другой родственник?» Нет-нет, говорил он всем, кто соглашался слушать. Не родственник. На свете много людей по фамилии Сир, и среди них наверняка есть несколько Джозефов. И это не он.

Спустя несколько часов в доме Сира раздался еще один звонок, на сей раз от близкого друга: тот зачитал ему вслух данные «доктора-чудотворца». Может быть, на свете много Джозефов Сиров, но конкретно этот мог похвастаться точно такой же биографией, как у него. На простое совпадение это уже не тянуло. Сир попросил у друга фотографию.

Наверняка это какая-то ошибка. Он прекрасно знал человека, изображенного на фотографии. «Погодите, это же мой друг, брат Джон Пейн из Братства христианского просвещения!» – воскликнул он с явным изумлением в голосе. Когда они познакомились, брат Пейн был неофитом. Он принял это имя, отказавшись от прежней светской жизни, в которой, как припомнил доктор Сир, тоже был врачом. Кажется, на самом деле этого человека звали д-р Сесил Б. Хаманн. Но если он решил вернуться к медицинской практике, зачем ему брать имя Сир? Ведь у него наверняка есть собственный медицинский диплом и опыт работы. Обман Демары начал рассыпаться на глазах.

Итак, мошенника вывели на чистую воду. Но даже последовавшее увольнение с флота не стало концом его карьеры. Глубоко сконфуженное флотское начальство – на его плечах лежала ответственность за оборону страны, а оно, получается, не могло обеспечить даже безопасность собственного персонала, – не стало предъявлять никаких обвинений. Демара, он же Сир, был тихо уволен, и его попросили покинуть страну. Он охотно подчинился этому требованию, но, несмотря на свежеприобретенную сомнительную славу, продолжал успешно примерять на себя самые разные профессиональные маски, от тюремного охранника до воспитателя в школе для умственно отсталых детей, от скромного английского учителя до инженера-строителя общественных сооружений, который чуть не выиграл контракт на строительство крупного моста в Мексике. Он скончался спустя более чем три десятка лет, и к тому времени имя доктора Сира успело затеряться среди десятков других псевдонимов, коими была щедро усыпана история Демары. Среди них было даже имя его собственного биографа Роберта Кричтона – этот псевдоним он взял вскоре после публикации книги, задолго до окончания своей карьеры самозванца.

Снова и снова Демара – или Фред для тех, кто знал его без масок, – оказывался там, где от него многое зависело. В школьном классе, в тюрьме или на палубе «Каюги» он держал в руках мысли, здоровье и жизни людей. Снова и снова его разоблачали, но он неизменно возвращался и продолжал с тем же успехом морочить голову окружающим.

Почему ему так часто сопутствовала удача? Может быть, он выбирал свои жертвы среди самых мягких и доверчивых людей? Сомневаюсь, что так можно охарактеризовать представителей пенитенциарной системы Техаса, одной из самых суровых во всех Соединенных Штатах. Может быть, он обладал привлекательной, располагающей внешностью? Тоже вряд ли – рост 1 м 80 см и 113 кг веса, квадратная челюсть игрока в американский футбол и хитровато-насмешливое выражение маленьких глаз; четырехлетняя дочь Кричтона Сара, впервые увидев его, попятилась и заплакала от испуга. Или причину следует искать в чем-то ином, более глубоком и фундаментальном – в нас самих и в том, как мы видим мир?

Это самая старая история на свете. История о вере – о непреодолимой общечеловеческой потребности верить в нечто, придающее жизни смысл, нечто, подтверждающее наши представления о себе, о мире и нашем в нем месте. Вольтер якобы когда-то сказал: «Религия возникла, когда мошенник встретился с глупцом». Звучит, конечно, вполне в его духе. Вольтер был далеко не фанатом церкви. Позднее это высказывание приписывали и Марку Твену, и Карлу Сагану, и Джеффри Чосеру. Так или иначе, оно настолько меткое, что кто-то где-то когда-то просто должен был это сказать.