В кабинете психоаналитика. Эмоции, истории, трансформации - Антонино Ферро

В кабинете психоаналитика

Эмоции, истории, трансформации

Антонино Ферро

© Antonino Ferro, 1996

© А. В. Казанская, Е. А. Кислова, перевод на русский язык, 2007

© Издательство Beta 2 Alpha, 2022

© М. В. Гусева, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-6049000-1-7 (рус.)

Переводчики Анна Казанская и Елена Кислова

Главный редактор Сергей Князев

Научный редактор Анна Казанская

Редактор Ирина Тепикина

Корректор Нина Карпинская

Верстальщик Мария Гусева

Издательство Beta 2 Alpha

beta2alpha.ru

Книга, наверное, самого знаменитого итальянского психоаналитика, многолетнего президента Итальянской психоаналитической ассоциации, развивает концепцию аналитического поля, основанную на мышлении Биона и Баранже, предлагая ее оригинальную интерпретацию. С этой точки зрения пересматриваются такие важные темы психоанализа, как критерий анализируемости и завершения анализа, трансформации, которые происходят во время сеанса, тупиковые и негативные терапевтические реакции, сексуальность и сеттинг. В дальнейшем раскрываются концепции самого автора: различные подходы к пониманию образов и персонажей, возникающих во время сессий, непрерывные сигналы пациента об эмоциональной турбулентности поля, функция «рассказчика», которую берет на себя аналитик, колеблющийся между фиксацией-обнаружением конкретного смысла и удерживанием возможности дрейфа смыслового направления. Психоанализ представлен под углом зрения личной истории пациента, которую они вместе с аналитиком трансформируют и выстраивают заново, делая ее богаче и свободнее.

Книга будет интересна психоаналитикам и психотерапевтам других направлений, а также широкому кругу образованных читателей, интересующихся психологией.

Все дороги ведут в мир.

Предисловие переводчика

К этой книге (так же, как и к другим книгам Антонино Ферро) написано уже много предисловий на разных языках (на семи? на девяти?). Это «путешествие за тридевять земель» происходит так стремительно, что вслед за «ковром-самолетом» летит больше вопросов, чем ответов. Но траекторию полета как будто предугадывает универсальная «морфология сказки» нашего соотечественника Владимира Проппа (1928), на которую ссылается А. Ферро в другой своей книге — «Психоанализ как литература и терапия» (1999). Читатель уже догадывается, что я пытаюсь условно разложить эту траекторию на «общекультурный вектор» и «психоаналитический вектор».

Работы Ферро трансформируют сложившиеся представления о психоанализе, причем не только у широкого читателя и профессионалов смежных областей, но и у самих психоаналитиков. в нашей стране узких специалистов по клиническому психоанализу пока еще мало, поэтому мне кажется уместным сначала сказать несколько слов о том, как изменился психоанализ в последние десятилетия.

Техника клинической работы стала более разнообразной, а психоаналитики ведут себя более естественно — «как в жизни». «Двадцать (и даже десять) лет назад некоторые аналитики воздержались бы от того, чтобы ответить смехом на шутку пациента, сейчас большинство из них не станет скрывать своего удовольствия от шутки, но затем проанализирует ее, если нужно», — писал в 1987 году известный американский автор старшего поколения Арнольд Купер¹.

Еще быстрее меняются, а точнее, создаются профессиональные обычаи у нас. На моей памяти лет десять тому назад некоторые коллеги избегали произносить на сеансах психоаналитической терапии местоимение «я», как будто отвлекали внимание от своей персоны, стараясь говорить что-то вроде; «Возникает ощущение, что вы...».

Суровый «памятник психоанализу», из которого сначала слова не вытянешь, а потом, как Командор Дон Жуана, разящий наповал мощной интерпретацией эдипова конфликта, встречается, кажется, только в кино.

Особенно резко контрастирует с таким карикатурным представлением о психоанализе подход, который предлагает Ферро. «Слабые», «ненасыщенные» интерпретации вплетаются в оживленный диалог с пациентом. Происходит что-то вроде постоянной совместной интерпретации, расширяющей возможности самовыражения пациента. Такая техника работы особенно эффективна для лечения детей, подростков, а главное, пациентов с тяжелыми личностными проблемами, т. е. с дефицитом символизации, описанным в классических работах Мелани Кляйн и ее школы.

Повышению эффективности психоаналитического лечения нарциссических, пограничных и психотических расстройств личности во многом способствовал отказ рассматривать пациента только как объект анализа, а аналитика — только как нейтральный инструмент анализа. Внимание к поведению и состоянию аналитика на сеансе, интерес к взаимодействию в диаде пациент-аналитик особенно характерны для интерсубъективного направления. В США это авторы, творчески отталкивающиеся от новаторских идей я-психологии X. Кохута², в Европе и Латинской Америке — психоаналитики, развивающие соответствующие аспекты наследия У. Биона. Среди них заметное место занимает автор этой книги.

Индивидуальность аналитика

«С самого начала моей психоаналитической практики, — пишет Антонино Ферро в краткой автобиографии, — я интересовался анализом пациентов с тяжелыми психическими нарушениями, а также лечением детей и подростков. С теоретической точки зрения, мое внимание привлекали разные модели, существующие в психоанализе, в частности потому, что мне было важно понять научные позиции Другого. Это научило меня глубоко уважать (и все лучше узнавать) людей, чьи теоретические подходы отличались от моего.

Позднее я с энтузиазмом воспринял концепцию психоаналитического поля, предложенную Вилли и Мадлен Баранже в Аргентине. Кроме того, я с огромным увлечением изучал труды Уилфреда Биона. Мне посчастливилось работать с коллегами в разных странах мира, с представителями различных течений в психоанализе. Я всегда высоко ценил их точки зрения, что не помешало мне определить — иногда очень четко — свои собственные позиции».

В обыденной ли жизни, в творчестве ли, яркая индивидуальность не закрывается от чужих влияний, они ей не опасны, наоборот, они ей необходимы, как воздух. Она осуществляется в них.

Эта идея кажется утрированной и доведенной до крайности в искусстве постмодернизма, когда для создания произведения используются только цитаты, только коллажи, только предметы, созданные руками других (чужими руками? нерукотворные?). Четкого определения постмодернизма не существует. Одни считают, что это совокупность течений в современном искусстве, другие — что это скорее «умонастроение, интеллектуальный стиль» современной эпохи. Этот стиль можно почувствовать как протест, как преодоление или одухотворение индивидуальностью стандартного массового продукта. Но можно ощутить то же самое как диалог, как единственно возможный способ существования человека в мире, текста — в контексте.

Не так ли, если говорить об аналитической диаде, индивидуальность пациента должна «осуществляться» и «развиваться» в аналитическом контакте или в контексте индивидуальности аналитика?

Некоторые авторы говорят о «психоанализе эпохи постмодернизма» и спрашивают: а психоанализ ли это? В одной из своих работ Ферро употребляет метафору «психокатализ». Напомню, что катализатор способствует химической реакции, но не расходуется в ней и не влияет на ее направление. Таким — нейтральным и взаимодействующим — должен быть аналитик. Как можно на практике оставаться таковым?

«Слабые натуры», как сказали бы в начале XX века, в эпоху так называемого модернизма — в период зарождения психоанализа вынуждены отгораживаться и даже агрессивно защищаться от мощных посторонних воздействий, которые, будучи не переработанными, «не переваренными», могут быть разрушительными. Антонино Ферро часто использует простые и емкие