Метапсихология «π». Пособие по практическому применению бессознательного - Андрей В. Болотов

© Андрей В. Болотов, 2018

ISBN 978-5-4483-2093-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Термин «метапсихология» был введен Зигмундом Фрейдом на рубеже XIX—XX вв. для обозначения общей теоретической базы психоанализа. Сегодня метапсихология имеет множество различных значений и в частности понимается как синоним парапсихологии, отчего может быть отношение к ней не такое серьезное как хотелось бы. Однако, Фрейд видел целью метапсихологии создание науки о бессознательном и именно в этом значении я использую его для заглавия этой книги. Дополняя заглавие символом «π», имеющим в десятичном представлении значение трех целых и бесконечного количества знаков после запятой, я имею в виду то, что как и у Фрейда, представление о структуре бессознательного которого покоилось на трех китах – Ид, Эго и Супер-Эго (Оно, Я и Сверх-Я), но оставляло ощущение некоей незавершенности, в моем представлении тоже будет иметь три жестко определенные составляющие и безграничное количество открытых возможностей.

Прежде чем продолжить, нам необходимо вкратце рассмотреть историю науки о бессознательном в том виде, в котором я ее вижу. Я не стану углубляться в философию, мифы и легенды, сказки, ритуалы и традиции разных народностей (хоть классический психоанализ и неофрейдизм часто к ним прибегают), но и начинать с Фрейда, наверное, будет неправильно. На мой взгляд, путь в науку бессознательному, в каком-то смысле случайно, во второй половине XVIII в. проторил Франц Антон Месмер.

Венский врач Месмер в своей работе «О влиянии планет на здоровье человека» предположил, что небесные светила посредством течений (приливов и отливов) особой силы – флюида, – могут влиять на людей. Сила эта, по мнению Месмера, была сродни магнетизму, и он решил, что при помощи манипуляции с магнитами можно исцелять людей. Он заказал специальные магниты и приступил к врачебной практике, которая в ряде случаев оказывалась на удивление успешной. Однажды, во время очередного врачебного визита, Месмер обнаружил, что позабыл свои магниты дома и провел привычные манипуляции уже без них. Результат вновь оказался успешным и Месмер пришел к выводу о существовании «животного магнетизма».

Описан случай лечения Месмером слепой девочки-музыканта (судя по описанию, во времена Фрейда эту болезнь назвали бы истерической слепотой – слепотой на нервной почве). После длительного лечения животным магнетизмом в располагающей к спокойствию обстановке девочка начала было видеть, но потом из-за какого-то скандала, который связывают с происками завистников Месмера, родители потребовали прекратить лечение и забрали девочку домой. Она вновь потеряла зрение, а Месмер был вынужден переехать в Париж.

Во Франции «месмеризм» быстро стал популярным. Для массовых сеансов лечения Месмер использовал большой чан с «месмеризованной» водой и несколькими торчащими в стороны металлическими прутьями, то есть (возможно ненамеренно) создавал необычные, весьма впечатляющие внешние условия, чем и сегодня пользуются жулики и шарлатаны. Люди брались за прутья чана и друг за друга, при этом впадая в некое подобие транса, опять же как и сейчас происходит при обращении к шарлатанам. Спустя некоторое время, кого-либо из собравшихся перед чаном начинали разбивать конвульсии и часто передавались остальным (мы бы назвали это массовой истерией или неосознанной симуляцией симптомов другого человека). Эти конвульсии считались – точкой наивысшего переживания, достижение которого полагалось условием выздоровления и очищения (нечто подобное Фрейд и Брейер позже назовут катарсисом).

Популярность «месмеризма» в Париже привлекла к нему внимание венценосных особ и король Людовик XVI велел собрать комиссию ученых и выяснить, что из себя представляет это явление – не шарлатанство ли оно? В результате этого расследования королю был сообщен доклад, общая суть которого такова: никаких убедительных доказательств существования флюида нет, а целебный эффект, там, где он имеет место быть, оказывается лишь силой воображения самого больного (эдакий эффект плацебо).

Несмотря на опровержение теории Месмера о флюидах, случайно открытым им феноменом продолжали пользоваться. Таким образом, несмотря на то, что сам Месмер верил в свой флюид как в реально существующую физическую величину, а оказываемое им целебное воздействие – физиологическим, а не психологическим процессом, он поспособствовал открытию такого, казалось бы таинственного и чудесного, но все же признанного официальной наукой явления как гипноз.

О гипнозе и его феноменах на сегодняшний день существует немалое количество книг и документальных фильмов, поэтому я не стану подробно это разбирать, отмечу лишь то, что ко временам Зигмунда Фрейда гипноз уже использовался для обезболивания (например, при лечении зубов) и были известны такие феномены как, например, каталепсия (внушенная жесткость и несгибаемость конечностей и даже тела в целом) и, наиболее известное в широких кругах, постгипнотическое внушение. На последнем стоит остановиться поподробнее.

Во время стажировки в Париже у врача-психиатра Жана Шарко, Фрейд присутствовал при демонстрациях гипноза и наблюдал феномен постгипнотического внушения. Этот феномен заключается в том, что внушенный гипнотизером приказ совершить какое-либо действие, по пробуждении гипнотизируемого обязательно будет им выполнен. Причем на вопрос «Зачем или почему ты это сделал?» этот человек либо придумает (причем ненамеренно) правдоподобное объяснение самому странному, нелогичному и бессмысленному поступку, либо (что случается гораздо реже) ответит просто «Не знаю». Вот это «Не знаю» от человека совершившего некое действие, внушенное под гипнозом, я и считаю первым фактом раз и навсегда доказавшим существование бессознательного.

Позже, уже в Вене, Зигмунд Фрейд с коллегой Йозефом Брейером занимались лечением нервнобольных с помощью катарсиса достигаемого в гипнотическом состоянии, то есть высвобождали некое травматическое переживание, устраняя тем самым симптом. Однако скоро Фрейд заметил, что гипноз не всегда позволяет преодолеть внутренние барьеры больного на пути к симптомообразующим переживаниям, больше того, даже в случае успеха симптом мог исчезнуть лишь временно. Следствием этого замечания стало изобретение Фрейдом нового способа лечения, менее прямого и менее директивного, нежели гипноз, и ставшего вскоре известным всему миру как психоанализ. Этот метод заключался в получении как можно большего количества данных о жизни, мыслях, переживаниях пациента (событиях из жизни, воспоминаниях, сновидениях, повседневных ошибках, оговорках и многом другом, а также мыслях и ассоциациях связанных с ними) и использовании их в качестве ключа к тому шифру, что представляло из себя бессознательное этого конкретного пациента.

Одной из самых важных заслуг Фрейда стало то знание, что доступ к бессознательному оказалось возможно получить не прибегая к грубой методике директивного гипноза и, более того, порой можно получить некоторый доступ к своему собственному бессознательному (правда на этом этапе только путем анализа его проявлений). Значительно развил и продвинул это знание американский психиатр Милтон Эриксон, разработавший недирективный метод гипноза, ныне известный как эриксоновский гипноз. Строго говоря, это даже не совсем гипноз, скорее ненавязчивая помощь другому человеку в достижении аутогипнотического состояния (самогипноза). То есть на этом этапе уже появилась возможность вносить самостоятельные коррективы в сферу бессознательного. Принципы эриксоновского гипноза, в свою очередь, были широко развиты в небезызвестной ныне дисциплине НЛП (нейро-лингвистическое программирование), причем слово программирование, имеющее здесь место, будет являться основой для всего далее изложенного в этой книге.

Другой, и на мой взгляд самой важной, заслугой Фрейда стало наше знание о том, что помимо неврозов и сновидений бессознательное проявляется и в обыденной жизни, выступая побудителем сознательных действий.

Например, описан следующий случай. К Фреду в гости зашла сестра посмотреть недавно приобретенные им фигурки и статуэтки, украсившие его письменный стол, и заметила, что стол стал выглядеть действительно красиво, только прибор для письма (стеклянная чернильница с мраморной подставкой и крышкой) ему не подходят. Спустя несколько часов после ее ухода, Фрейд принялся за работу за тем самым столом и в какой-то момент «неосторожным» движением уронил и разбил