Отец и мать, молодые, но не слишком, чем-то похожие друг на друга (наверное, вместе учились на одном курсе в техническом институте, там и познакомились, — предположила я; впоследствии мое предположение подтвердилось) расположились в креслах справа и слева от меня.
— Игорек, иди сюда! — позвала мать. — Садись ко мне.
Мальчик никак не отреагировал на призыв, даже не повернул головы. Продолжал стоять, широко расставив ноги, и изучать обстановку.
— Я слушаю вас…
— А при нем можно? — мать с сомнением взглянула на сына.
Я еще раз оценила мальчишку, его позу и взгляд.
— Можно, — произнесла я, стараясь вложить в свой голос как можно больше уверенности (которой на самом деле не испытывала — откуда мне знать, какая именно проблема привела ко мне молодую семью?) — Пусть послушает.
— Понимаете, он очень агрессивен, — вступил в разговор отец. — Я пришел, потому что жена не справляется, а я просто не знаю, как поступить.
— Как проявляется эта агрессивность? Не путаете ли вы ее с упрямством?
— Нет, нет! Упрямства тут тоже хватает, но это… это совсем другое!
— Опишите, пожалуйста. Желательно с примерами.
— Да вы знаете, все очень просто, — отец снова взял инициативу в свои руки и для ясности выставил перед собой ладонь и начал загибать сильные поросшие рыжеватыми волосками пальцы. — Он бьет всех детей на площадке и в садике и отбирает у них игрушки — это раз. Лезет даже на более старших и дерется отчаянно. Берет не силой даже, а вот этим вот наскоком. Часто старшие уступают ему, чтоб не связываться, я так понимаю. Не делает никаких различий между мальчиками и девочками — это два. Я объяснял ему тысячи раз, но все бесполезно. Дерется дома — это третье и последнее. Меня вроде бы побаивается, мать вполне может ударить, а с бабушкой вообще ведет себя так, что у меня волосы дыбом встают. Да, забыл, собаку лупцует почем зря — это четыре. Слов, когда злой, вообще не выбирает: может и матом покрыть, и обозвать как угодно. У нас в семье этого нет, дед только иногда, мой отец, если выпьет, но крайне редко. Да Игорь и видит его два раза в месяц. Приносит из садика или с улицы, не знаю. Бабушка говорит: он маленький, не понимает. Но я вам скажу: ерунда все это! Все он прекрасно понимает, употребляет все это всегда к месту и по назначению. Когда спокойный, говорит совершенно нормально.
— Когда это поведение возникло?
— Да сразу. Всегда такой был. Сначала думали, маленький, поумнеет — пройдет. А теперь видим: само не проходит, надо что-то делать.
— Надо, — согласилась я, и именно в этот момент Игорь сделал какие-то окончательные выводы относительно моей персоны и перестал меня рассматривать.
— У тебя машины есть? — негромко спросил он. Голос у него оказался низкий и такой же выразительный, как и взгляд. — Или только куклы? Для девчонок? — Он обвел рукой кабинет, где на тумбочках действительно были рассажены куклы.
— Есть две машинки. Они вон в том ящике.
— Можно? — почти вежливо уточнил Игорь. Никакой расторможенности, так часто характерной для неврологически нездоровых, агрессивных детей, не умеющих сдерживать проявления своих чувств, в нем не было и в помине.
— Можно.
Игорь аккуратно открыл ящик, достал обе машинки и прицеп к одной из них.
— Вот такая у меня есть, — объяснил он мне, указывая пальцем на одну из машин. — А вот такой нет. Я даже такой не видел. Хорошая машина. Она, наверное, доски возит, да?
— Вполне возможно, — согласилась я.
Игорь, видимо, посчитав разговор законченным, опустился на ковер и принялся, сдержанно гудя, возить машинки по полу и строить для них из кубиков гараж. Меня удивило, что за все время он не только словом, но даже взглядом не обратился к присутствующим родителям.
А мы с матерью и отцом продолжали наш разговор.
Беременность матери протекала нормально, Игорь родился в срок, но с обвитием пуповиной. Однако асфиксии вроде бы не было, и специалисты роддома классифицировали роды как нормальные. В полтора месяца заболел сначала бронхитом, а потом пневмонией. Следом присоединилась кишечная инфекция, и первые полгода жизни малыша родители вспоминают как один непрерывный кошмар. По словам мамы, напуганной, в свою очередь, врачами, жизнь ребенка все время висела на волоске. Он то задыхался от скопившейся мокроты, то синел, то начинались судороги от высокой температуры, то рвота или понос и связанное с ними обезвоживание. Молодая мать так уставала, что, едва ребенок хоть на минуту успокаивался, тут же валилась без сил. Муж помогал ей по мере возможности, но как раз в это время он писал диплом и сам нуждался в помощи и внимании, которого, естественно, жена не могла ему предоставить.
— Я с Мишей даже минутки побыть тогда не могла, — вспоминает мать Игоря. — Только мы соберемся о чем-нибудь поговорить, просто рядом побыть, так он сразу орать начинает… Как нарочно, честное слово…
Когда Игорю исполнилось полгода, папа, несмотря на все трудности, успешно защитил диплом, а сын поправился и больше никогда за всю свою короткую жизнь не болел ничем более существенным, чем ОРЗ. Терапевты, наблюдавшие ребенка в первые полгода его жизни, расценивали такую метаморфозу как редкую удачу.
И вот теперь непонятная агрессивность и даже жестокость ребенка… По рекомендации участкового педиатра родители обращались к невропатологу. Он записал в карточке ММД (минимальная мозговая дисфункция), выписал что-то гомеопатическое и успокаивающее и дал направление на электроэнцефалограмму, чтобы исключить судорожную готовность и очаговые поражения головного мозга. Энцефалограмма была сделана, никаких отклонений на ней не выявили. Заключение специалистов приклеили в карточку. Гомеопатическое средство сначала вроде бы оказало какое-то действие («То ли было, то ли жене показалось», — уточнил отец), но потом все вернулось на круги своя…
— Радости никакой от него нет, — смущенно потупясь, сказала мама. — Вроде бы и смышленый он, и развит нормально… Я его иногда даже боюсь. Как посмотрит иногда…
Я согласно кивнула. Взгляд этот я уже видела. Но бояться собственного пятилетнего ребенка — это вроде бы уже через край. Есть что-то еще, о чем мне не рассказали? Что-то ужасное, что заставит думать не о психологе, а о психиатре? Да нет, вроде бы не похоже. Мама — да, но отец не стал бы скрывать и самого плохого…
— А вы разделяете мнение жены? — обратилась я к отцу.
— Да, то есть нет… Не совсем, — смешался Миша. — Я его не боюсь, конечно, но как бы это сказать… не понимаю, что ли…
— Чувствуете себя обескураженным? — подсказала я.
— Вот, вот, — обрадовался отец Игоря. — Именно так, как вы сказали.
— А бабушки-дедушки?
— Они сначала его во всем оправдывали, а теперь говорят, что он психически больной… и… — мама Игоря собиралась еще что-то сказать, но потом вроде бы передумала. А я не уцепилась за это «и…», упустила его из виду и, как впоследствии выяснилось, существенно осложнила для себя понимание ситуации.
Итак, мать побаивается своего пятилетнего сына, отец обескуражен им, а бабушки с дедушкой считают его психически больным. При этом специалисты не находят никаких существенных отклонений от нормы… Что же за маленькое чудо (или чудовище?) привели ко мне на прием?
Что такое детская агрессивность?
Опыт показывает, что детскую агрессивность замечают обычно очень рано, а тревогу начинают бить значительно позднее, когда многое уже упущено и бороться с существующими нарушениями гораздо труднее. Именно поэтому мы будем говорить не об агрессивности асоциального подростка и даже не об агрессивности младшего школьника-драчуна. Как правило, вышеназванные персонажи вырастают именно из ранней детской агрессивности, не откорректированной в соответствующем возрасте.
Что же такое агрессивные дети в дошкольном возрасте? О причинах возникновения расстройства мы будем говорить ниже, а пока опишем типичные особенности такого ребенка.
Очень часто агрессивными бывают дети, имеющие тот или иной неврологический диагноз. Здесь могут сыграть неблагоприятную роль два фактора. Первый — это собственно поражение нервной системы, а второй — неправильное в связи с этим воспитание ребенка в семье. Ребенок нервный, больной, следовательно, чтобы он не волновался, ему больше уступают, закрывают глаза на его серьезные проступки, стараются исполнить все его желания. По этому поводу хотелось бы напомнить следующее: да, воспитание ребенка с неврологическим диагнозом должно иметь свои особенности, и дергать его постоянными «нельзя» нецелесообразно (как, впрочем, и ребенка абсолютно здорового). Но если он замахнулся на бабушку или ударил ногой кошку — никаких скидок на «нервность» быть не должно. В данном случае ваша снисходительность пойдет не на пользу, а только во вред ребенку, присоединяя к уже имеющимся у него нарушениям патологическое развитие характера.
