Результаты данного этапа научной биографии представлены в серии статей об источниках изучения российской государственности XVII–XVIII вв.; историографии – российской (государственная школа) и зарубежной, а также сравнительных исследованиях административных и судебных реформ Петра Великого. Этот цикл исследований завершен в книге – «Утверждение абсолютизма в России: сравнительное историческое исследование» (1994)[498]. Административные реформы российского абсолютизма были проанализированы в сравнении с преобразованиями в других странах мира, решающих проблемы модернизации – государствах Центральной и Восточной Европы периода Просвещенного абсолютизма, Танзиматом в Турции, реформами в Египте, революцией Мейдзи в Японии, а также реформами в развивающиеся странах ХХ в. На большом сравнительном материале автором была раскрыта специфика взаимодействия общества и государства, реформ и контрреформ, власти и управления, правящего класса и бюрократии в условиях модернизации. Это позволило реконструировать программу реформ (выраженную в государственной идеологии и кодификационных проектах), соотношение планомерности и спонтанности в их проведении, а также определить их значение в создании нового правящего класса и бюрократии современного типа. «Реформа Петра Великого, – суммировал автор, – важная веха мировой истории, ибо она символизирует начало процесса модернизации и европеизации в мировом масштабе. Петр Великий – первый реформатор Нового времени, а его значение в области государственных преобразований подобно значению Колумба в истории великих географических открытий»[499].
Специфика российского исторического процесса, вытекающее из нее положение российской интеллигенции, стали основным импульсом формирования русской правовой школы и политической социологии. Становление русской социологии, как показал А.Н. Медушевский, – определялось вызовами модернизации, но одновременно стало ответом на них, в виде основных теорий общества и государства, русского исторического процесса, концепций революции и реформы, стратегий модернизации, Подробно этот вопрос рассмотрен в книге А.Н. Медушевского – «История русской социологии» (1993)[500].
Концепция российского конституционализма в истории и современности
Перестройка в СССР, начатая М.С. Горбачевым в середине 80-х гг. и достигшая кульминации в демократической революции 90-х гг. ХХ в., открыла новые перспективы в развитии исторической, юридической и политической науки. В это «критическое» десятилетие появилась возможность открытых содержательных дискуссий по всем актуальным проблемам российской истории, переосмысления российской истории XIX–XX вв., активного поиска стратегии либеральных реформ. Одной из магистральных новых тем, ранее не разрабатывавшихся в науке, стала классическая проблема соотношения российского Старого порядка (абсолютизма) и революции и, в частности, обсуждение альтернативных моделей исторического развития. Эти альтернативы исследователи стали искать по линии восстановления утраченных традиций со старой (дореволюционной) русской наукой, обращения к мировому опыту модернизации, и, особенно, по линии реконструкции российского либерализма и конституционализма. Ключевыми вопросами в исследованиях А.Н. Медушевского этого времени стали: способна ли Россия, отказавшись от коммунистической диктатуры, перейти к демократии западного типа; каковы особенности ее развития, делающие этот переход возможным или невозможным; в чем состоят объективные трудности такого перехода; наконец, каковы исторические предпосылки российского конституционализма в сравнительной перспективе.
Данное направление исследований А.Н. Медушевского сделало актуальным соединение теории академических исследований реформ и практики их осуществления на современном этапе. Оно сделало также возможным сближение с теми представителями партийной номенклатуры и «просвещенной бюрократии», которые активно выступали за политический плюрализм, реформы самой коммунистической партии, в частности, образование в ней идеологических фракций для размежевания с консерваторами и последующему переходу к многопартийной политической системе. Носителем этих настроений стала группа партийных функционеров во главе с А.Н. Яковлевым и ректором Высшей партийной школы В.Н. Шостаковским, обратившимся к исследователю за экспертной поддержкой и предложившим ему чтение курсов социологии и истории. А.Н. Медушевский, никогда не питавший иллюзий в отношении позиций партийной бюрократии, принял это предложение, считая целесообразным поддержать формирующийся (и, как оказалось позднее, кратковременный) политический союз между «просвещенной бюрократией» и интеллигенцией для продвижения радикальных реформ.
Кроме того, для исследователя чрезвычайно важным представлялось добывание инсайдерской информации о том, какие люди стояли во главе реформ, как они видели свое прошлое и будущее в новых условиях. Этот «антропологический» метод принес свои плоды, поскольку общая растерянность старой партийной элиты накануне августовского путча и распада СССР (1991 г.) позволяла увидеть скрытые пружины государственного механизма, ранее недоступные для исследования. В результате появился ряд исследований А.Н. Медушевского, где предлагалась новая социологическая концепция русского исторического процесса[501], разъяснялось значение реформ и контрреформ, осуществляемых государственной властью[502], была показана важность их тщательной разработки и предложены технологии осуществления[503]. Позднее некоторые из этих разработок были напечатаны в виде книг или разделов по политической социологии, политической истории России и определения места страны в мировой системе, а также представлены в концепциях реформирования высшего образования в стране[504].
Для постановки этих проблем на российском и мировом уровне чрезвычайно большое значение имели стажировки А.Н. Медушевского в Германии, Франции и Великобритании. Они позволили соотнести опыт российских конституционных реформ с тем опытом, который был представлен странами классической либеральной демократии и, одновременно, разъяснить западным коллегам особенности и проблемы российского пути. В первом случае, в Институте европейской истории права Общества Макса Планка (ФРГ, 1991–1993) в центре внимания А.Н. Медушевского была проблема соотношения германских теорий гражданского общества и правового государства с воззрениями русских либеральных конституционалистов конца XIX– начала XX вв.[505] Концепции государственно-правового устройства, представленные в классической немецкой философии и последующих теориях права (М. Вебера, Г. Еллинека, П. Лабанда, Г. Кельзена, К. Шмита, Р. Сменда) оказали чрезвычайно значительное и устойчивое влияние на русскую правовую мысль рассматриваемого периода (воззрения таких крупнейших конституционалистов, как Б.Н. Чичерин, А.Д. Градовский, С.А. Муромцев, Л.И. Петражицкий, П.Н. Милюков, Ф.Ф. Кокошкин), а также разработку либеральных конституционных проектов и политическую практику их осуществления в ходе русских революций[506]. Это позволило реконструировать огромный пласт исторических источников – рукописей, проектов и идей, которые ранее совершенно игнорировались историографией, но без которых невозможно полноценное изучение российского либерализма[507]. Эти исследования германского периода, лекции и беседы с немецкими учеными и политиками (Д. Зимон, М. Штолляйс, Ю. Хабермас, Л. Галль, Ю. Кока, Д. Байрау и др.), представителями старшего поколения русской эмиграции (например, графиней Меттерних) не могли, разумеется, не затронуть ряда современных проблем, таких как воссоединение Германии и необходимость изменения Основного закона страны, программа конституционных реформ канцлера Коля, Маастрихтский договор и перспективы создания Единой Европы.
Во Франции, где А.Н. Медушевский провел более года, работая в Доме наук о человеке (1995–1997), это пребывание пришлось на время подведения итогов Великой Французской и Американской революций (активизированного их 200-летним юбилеем), что позволило окунуться в атмосферу дебатов по этой проблеме и выслушать противоположные точки зрения от ученых, которые их выдвигали. Одновременно, работа в Национальной Библиотеке и Национальных архивах в Париже, исследовательские визиты в Швейцарию, Бельгию и Голландию, дали возможность, с одной стороны, изучить конституционные дебаты периода Французской революции, а с другой, выявить очень важный комплекс документов, отражающих конституционные споры в русской постреволюционной эмиграции (поскольку некоторые архивные фонды были открыты для исследователей именно в это время). Это позволило позднее расширить темы исследований и более четко реконструировать влияние классических теорий Французской революций (прежде всего Руссо и Монтескье) на российские конституционные проекты периода революций начала ХХ в.[508] Стимулирующее влияние оказали также проведенные А.Н. Медушевским беседы и интервью с французскими учеными – социологами, юристами и историками по данному кругу вопросов. Среди собеседников ученого во Франции были юристы и политологи Ж. Ведель, Л. Фаворе, Ги Каркассон, М. Тропер, М. Дюверже, М. Эмар, Д. Мосс, М. Лесаж, Ю. Шерер и др. Они позволили установить основные направления конституционных дебатов в современной Пятой республике (в частности о форме правления и перспективах ее трансформации), выяснить их отношение к переменам в России, а также понять, как они оценивают эти перемены с позиций богатой конституционной истории Франции.
