Да вы что! Ни в коем случае! Именно ЭТО солдаты и боятся, и презирают! Что кто-то из их среды, вроде «свой» — и вдруг начал помогать «органам». Человек, «помогающий органам» — это, как ни крути, Агент. «Чужой среди своих». А «чужим» в Казарме ой, как несладко… То есть мы вернулись к тому, с чего начали.
Да и суть термина в этом «добровольном помощнике» передана в корне неверно, если уж мы следуем логике тех, кто ратует за появление в казарме… ну, назовем их с горя «хорошие стукачи». Ведь «хороший стукач», по мысли мамы, беспокоящейся о своем сыне, не органам помогает. НАОБОРОТ, это он хочет, чтобы ОРГАНЫ ему помогли! Если терпящий бедствие посылает сигнал «SOS» — разве он становится от этого «добровольным помощником спасателей»? Едва ли…
Я сдаюсь. Я не знаю нужного слова. Наверно, я просто плохо знаю родной язык… Или такого слова в русском языке НЕТ.
Запомним это — и перейдем к собственно теме.
Вопрос отношения к «стукачам» ВНУТРИ Казармы — один из существенных в контексте «борьбы с дедовщиной». Естественно, что если хотя бы те, КОГО избивают (не говоря уж о тех, кто ВИДИТ, как других избивают) ЗАХОТЯТ и СМОГУТ всякий раз беспрепятственно и без тяжелых последствий для своей дальнейшей жизни ВНУТРИ группы «сообщать» об этих фактах «органам» и «широкой общественности» — случаев «дедовщины» станет намного меньше (хотя исчезнет ли она вовсе — вопрос крайне спорный; ведь смешно даже предположить, что органы правопорядка не борятся СЕЙЧАС с дедовщиной только потому, что НЕ ЗНАЮТ о ее наличии в войсках. В любом «Комитете солдатских матерей» хранятся ТОМА «сигналов» — но далеко не по всем ведется хотя бы следствие, не говоря уж о наказании виновных).
По сути, отношение к «стукачам» — очень интересный социально-психологический феномен. По многочисленным наблюдениям, в том числе и автора этих строк, отношение обитателей казармы к замеченным в «стукачестве» чаще всего можно определить как «презрительно-брезгливое-враждебное». Набор эмоций в данном случае аналогичен разве что похожей гамме в отношении к… пассивным гомосексуалистам.
А ведь, казалось бы — с чего так? «Стукач» никого не убивает, не лишает последнего. Однако «дед», действительно жестоко мучающий, даже порой и насилующий «молодых», для казармы все равно останется «своим», не превратится в «изгоя». В отличие от «стукача».
«Стукач» — почти всегда «пария», или «отверженный» в терминах социометрии. Казарма — та самая Группа Принудительного Членства — фактически оставляет его один на один со всей махиной Внешнего Принуждения, лишает своего «прикрытия».
Отчего так? На мой взгляд, в отношении к «стукачу» самым наилучшим образом проявляется отношение участников ГПЧ к самой Организации Принудительного Членства. То, которое они просто не имеют возможности выразить. «Презрительно-брезгливое-враждебное».
Интеллигенты, «с пониманием» рассуждающие — «да, конечно, мы знаем, что командиру жаловаться они не будут; но есть же органы! Есть прокуратура!» — на самом деле опять демонстрируют как раз непонимание психологии участника ГПЧ. Для члена ГПЧ все внешние силовые организации — это организации, осуществляющие ВНЕШНЕЕ ПРИНУЖДЕНИЕ. То есть собственно те, кто и держит его ВНУТРИ опостылевшей ГПЧ. Если участник ГПЧ захочет плюнуть на все и пойти домой (а именно этого он более всего и хочет большую часть времени) — то кто объяснит ему всю меру его неправоты? Его арестует милиционер, а зачитает обвинение прокурор. Следовательно, все эти структуры ВРАЖДЕБНЫ участнику ГПЧ. И это понимание у члена ГПЧ ГЛУБИННОЕ.
Вся жизнь участника ГПЧ — это попытка получить, «расчистить» для себя хоть какое-то личное пространство, свободное от контроля со стороны АГЕНТОВ ОПЧ. В глубине души каждый, даже совсем «темный» участник ГПЧ чувствует, что любое «попадание света» в его «обустроенный уголок» — это, в конечном счете, ПРИХОД КОНТРОЛЕРОВ из той самой ОПЧ. Тот, кто борется с «неуставными» отношениями, по логике участника ГПЧ, тем самым насаждает УСТАВНЫЕ.
А жить по Уставу обитатели Казармы не хотят. Жить по Уставу могут лишь роботы. Но они, с другой стороны, не умеют хотеть.
Обитателям Казармы не нужен свет. В темноте они чувствуют себя СВОБОДНЕЕ.
Глава 14. Казарменные развлечения
Хотел сам написать — но, оказывается, уже написали. Впечатляет…
martinus | 15 февраля 2006 13:56
…насчет побриться полотенцем — утром на разводе один солдат имел неосторожность плохо побриться, после чего офицер сделал замечание взводному (сержанту), после чего ночью, уперев кирзачем в затылок и натянув полотенце, парня побрили… орал громко… на утро отправили в медчасть, т. к кожи на лице не осталось, после чего офицер просто пожурил сержанта, типа, "ну не так же грубо"…
Что еще было конкретно у нас:
Пробивание фанеры — ну этим никого не удивишь, мне не повезло, проломили кость, грудную, теперь грудная клетка у меня не как у орла.
2 электрода от 220 — один к шее другой к заднице — была почему-то любимой шуткой у накуренных ночью дедов и дембелей, до тех пор, пока один испытавший на себе утром не проснулся. Не проснулся вообще то есть. (естественно 3-х после этого отправили в дисбат, но на этом почему-то беспредел в казарме не закончился).
Вообще каждую ночь в течение 2-х месяцев все начиналось с одного — дедам нужны были деньги на бухло и накурку. соответсвенно начинали по очереди всех будить, и если денег не было у "жертвы", пробивание кирзачем груди, с последующим разбивание отлетающим солдатом 2-х тумбочек спиной к которым он стоял (между кроватями, кстати, так мне грудину однажды и сломали, блин, но речь не обо мне а вообще).
Далее после того, как необходимая сумма находилась, наступал покой на час-полтора, пока посыльный в самоволке покупал бухло… далее около часа ночи подъем для всей роты, и до 4–5 утра полный беспредел.
Одного парня (слабоват оказался на характер) заставили жевать сигареты, долго отказывался, но после фразы "щас горящие, мля, жевать будешь, все жевали и ты жуй" — начал жевать… после этого его долго и упорно гнобили (вплоть до миньета в туалете), после чего он утром повесился на лестничной площадке.
Вообще из нашего призыва (рота 150 человек) в первые 3 месяца погибло, были убиты, или еще как-то 4 человека.
Далее. Из неприятного — из неприятного — это когда заставляют биться с однопризывником (иногда уже почти другом), ну а после отказа, самое неприятное быться против 5-х дедушек, когда просто кое-как блоки успеваешь ставить… в общем даже не драка, а избиение (это у нас было почти каждую ночь первые 2–3 месяца)..
Неприятно когда за оплошность со всего маху бьют по промежности, и тут же заставляют, "из милосердия", приседать…
Одному парню, за то, что он не переключил программу на телевизоре по просьбе дедушки ночью просто оторвали нос… Точнее он не оторвался, но болтался как сопля… было много чего еще. И я терпеть не могу когда некоторые начинают даже вот на такие безобидные "пытки" говорить, что фигня, такого не было никогда. А вот было такое, и было такое, что вот это — это все детские веселые игры, по сравнению настоящим беспределом, творящимся в казарме после 23.00.
Приложение. В защиту беззащитного призыва или
Почему для нас опасна Контрактная Армия?
В последнее время[5] идея заменить нынешнюю призывную армию на контрактную завоевывает сторонников лавинообразно. Как-то вдруг стали буквально «лезть в глаза» многочисленные «минусы» призыва в том виде, в котором он существовал в СССР и сохранился в России. Общество и государство, кажется, уже отчаялись победить органически присущие ТАКОЙ призывной армии «дедовщину», низкую боеспособность, безудержную коррупцию и склонность воинских начальников воспринимать солдат и матросов как бесплатную (читай — рабскую) рабочую силу.
Кроме того, надо признать, что на престиже армии в ее нынешнем виде весьма негативно сказались и ее постоянные, говоря мягко, «полуудачи» в собственно военных предприятиях последних десятилетий: тут и уход из Афганистана, и две сомнительные кампании в Чечне, которые, однако так и не привели к окончательному подавлению вооруженного сопротивления.
Конечно, любой военный или «сочувствующий» найдет массу «невоенных» оправданий тому, почему армия в обоих случаях не смогла одержать полную победу; однако уже сама необходимость оправданий ставит боеспособность ЭТОЙ армии под сомнение. Как бы то ни было, но самоощущение армии как «армии-победительницы» в настоящий момент во многом утеряно.
На этом фоне идея «разрубить гордиев узел», перейдя на иной принцип комплектования армии, выглядит весьма привлекательно. В контрактной (то есть наемной) армии не только рядовые граждане и эксперты, но и уже и многие политики (например, Немцов) видят массу преимуществ: с «дедовщиной» проблем будет меньше, а боеготовность, напротив, выше (ведь еще одно название «контрактной» или «наемной» армии — «профессиональная армия»), и генералы поостерегутся знающего свои права контрактника отправлять строить свои генеральские дачи…
