Севидж и Стюарт (Savage, Stewart, 1972) у 100 женщин, обучавшихся профессии оператора устройства для набивки перфокарт, выявили отрицательную корреляцию между уровнем экстраверсии и производительностью за месяц. Таким образом, совершенно очевидно, что лучше выполняют монотонную работу и лучше к ней адаптируются лица с интроверсией и низким нейротизмом. Однако парадоксальность этого факта состоит в том, что и тем и другим в большей мере присуща сильная (низкоактивированная) нервная система, не способствующая устойчивости к монотонности работы.
Таким образом, можно говорить о наличии двух типов людей: монотонофильных, которые хорошо переносят однообразную работу (а некоторым она даже нравится), и монотонофобных, плохо переносящих такую работу и отрицательно к ней относящихся.
И те и другие близки к типам людей, выделенных Цукерманом (М. Zuckerman, 1979), а именно – тип избегающих ощущений и тип искателей ощущений. С точки зрения Цукермана, поиск ощущений – черта, определяемая потребностью в разнообразных, новых и сложных ощущениях и переживаниях, а также готовность пойти ради подобных переживаний на физический и социальный риск. Склонность же к риску, как следует из ряда исследований, связана с низкой тревожностью и сильной нервной системой, что соответствует характеристике монотонофобных. Сходство искателей ощущений и монотонофобных обнаруживается и в том, что и для тех и для других характерен высокий уровень норадреналина (Ф. Ферли [F. Farley, 1986] полагает, что склонность к поиску ощущений связана и с высоким уровнем тестостерона).
Цукерман считает, что тип людей, склонных к поиску ощущений, на 60 % обусловлен генетически. И для такого утверждения, как видно из изложенного выше, есть основания.
Реже при монотонной деятельности развивается состояние психического пресыщения (почему-то во многих работах называемое психическим насыщением; однако, скажем, между насыщением пищей и пресыщением ею имеется существенная разница: в первом случае человек испытывает удовлетворение, а во втором – отвращение).
По своим характеристикам оно во многом противоположно монотонии (особенно по нейродинамике). Если для второго состояния характерно развитие торможения в эмоционально-мотивационной сфере личности, то при психическом пресыщении, наоборот, нарастает возбуждение. Поэтому вместо апатии, скуки у рабочих появляется раздражение, отвращение к труду, даже агрессивность.
Такое состояние может прийти на смену состоянию монотонии, если работа не прекращается, а может появиться и сразу после периода устойчивой работоспособности. Анализ показал, что пресыщение чаще встречается у лиц со слабой нервной системой и преобладанием торможения по «внешнему» балансу, т. е. с типологическими особенностями монотоноустойчивости (Н. П. Фетискин).
Эффективность деятельности в экстремальных ситуациях и типологические особенности. Существует множество профессий, где деятельность имеет экстремальный характер, когда присутствуют, по выражению К. М. Гуревича, «ката-строфогенные» ситуации. К числу тех, кто занят в подобных сферах, относятся оперативные дежурные энергосистем, водители авто-, авиа– и морского транспорта, космонавты, военные и т. д. Главный фактор здесь – переживание опасности в связи с возможными авариями и большой личной ответственностью за их ликвидацию. Экстремальная ситуация приводит к нарушению сенсорной и мыслительной деятельности. Человек неадекватно воспринимает показатели приборов (зацикливается на одном-двух из них, игнорируя другие), соответственно принимая неправильные решения, а порой вообще забывая, что же надо делать. Одновременно многие авторы отмечают, что подверженность стрессу у людей неодинакова.
Так, в работе К. М. Гуревича и В. Ф. Матвеева (1966) применительно к деятельности операторов – руководителей энергосистем было показано, что «оперативные качества», позволяющие успешно справляться с работой в аварийной ситуации, более выражены у лиц с сильной нервной системой. Ненадежными оказались те, кто имел слабую нервную систему и преобладание торможения. У них часто наблюдалась растерянность, доходящая до шока.
Л. А. Копытова (1964) обнаружила, что наладчики, обладающие слабой нервной системой, покрываются потом при простое станков, их нервирует крик мастера. То же выявил Е. А. Климов(1969) у ткачих, отличавшихся инертностью нервных процессов: для них всякая неожиданно возникающая ситуация оказывается стрес-согенной из-за их плохой переключаемости.
В деятельности водителей городского транспорта экстремальность ситуаций – фактор постоянный. Исследования В. А. Трошихина. С. И. Молдавской и И. В. Кольченко (1978) показали, что при стаже более 5 лет высокую надежность показывают водители, у которых отмечаются подвижность нервных процессов и сильная нервная система. Водители с инертностью нервных процессов осторожны при управлении транспортными средствами, сравнительно редко нарушают правила движения, но несмотря на это попадают в аварии чаще. Самая высокая надежность у водителей, имеющих наряду с сильной нервной системой среднюю степень подвижности нервных процессов (рис. 3.2).
Рис. 3.2. Частота аварий и нарушений правил дорожного движения у лиц с разным уровнем подвижности нервных процессов (по В. А. Трошихину с соавторами, 1978)
Положительная роль высокой подвижности нервных процессов для операторов химической промышленности была выявлена в исследовании З. Г. Туровской с соавторами (1972).
Однако имеются данные, которые противоречат сказанному выше. Так, В. С. Клягин (1973) установил, что у водителей со слабой нервной системой аварий не бывает (рис. 3.3).
Рис. 3.3. Соотношение лиц с сильной, средней и слабой нервными системами среди водителей, сгруппированных по показателям аварийности (А. К. Гордеева, В. С. Клягин, 1977)
Этому соответствует и факт, выявленный И. Данчем (1974) у учащихся-токарей: у тех из них, кто имел слабую нервную систему, количество запланированных мер безопасности было выше, чем у тех, кто имел сильную нервную систему. То есть лица со слабой нервной системой стремятся к предупреждению аварийных ситуаций. С другой стороны, исследователями (К. М. Гуревич, В. С. Клягин, М. И. Серков, 1974) отмечается, что в ситуации выбора у лиц со слабой нервной системой наблюдались нерешительность и большое количество неадекватных действий. Это может способствовать тому, что, попав в аварийную ситуацию, водители со слабой нервной системой могут растеряться и принять неадекватные решения.
В. С. Клягин не указывает, какие водители были им обследованы, но если таковыми были водители грузовых машин, выполняющие загородные рейсы, сделанный им вывод можно объяснить монотонностью труда таких работников, к которому лучше приспособлены лица со слабой нервной системой. К тому же вождение автомобиля за городом требует внимательности на четверть меньше, чем в городе (Э. Бена и др., 1965).
Правда, полученные В. С. Клягиным данные можно объяснить и с других позиций. Слабость нервной системы в значительной мере связана с высокой тревожностью и боязливостью людей. Отсюда у таких лиц может проявляться и положительное качество: большая осторожность при вождении машины. Для лиц с сильной нервной системой более комфортной оказывается экстремальность ситуаций, отсюда – лихачество и большее число аварий.
Как бы то ни было, данный пример показывает: прямое отнесение многих профессий к определенному типу деятельности (монотонной, экстремальной и т. д.) неправомерно; зачастую такие типы могут сочетаться, предъявляя человеку противоположные требования. В связи с этим в более выгодном положении оказываются лица не с крайними проявлениями свойств нервной системы и темперамента, а со средней их выраженностью.
С. А. Гапонова (1983), изучая частоту дорожно-транспортных происшествий у водителей различных видов транспорта, установила: количество людей, имеющих сильную и слабую нервные системы, было одинаковым как в группе безаварийно работающих водителей, так и в группе «аварийщиков». Автор объясняет это тем, что у первых выражены такие качества, как эмоциональная устойчивость, устойчивость к помехам, концентрация и переключение внимания, а у вторых – высокая способность к прогнозированию, подвижность нервных процессов, большая пропускная способность зрительного анализатора, долговременная память. Кроме того, имеет значение и большая монотоноустойчивость лиц со слабой нервной системой, что важно при поездках на дальние расстояния.
Л. Шоу и Г. Сайкел (L. Shaw, H. Sichel, 1970) сравнили нейротизм и экстраверсию у водителей автобусов, часто попадавших в аварии, и водителей, которые в авариях не оказывались (рис. 3.4). Большинство из числа первых лиц имело высокие показатели нейротизма и экстраверсии, а среди вторых были в основном эмоционально стабильные интроверты. Аналогичные результаты при одновременном учете высокой экстраверсии и нейротизма получены Венебле (Venables, 1956), а также Фернхемом и Сейпе (Furnham, Saipe, 1993). Применительно к водителям-экстравертам это подтвердилось и в исследовании Б. Файна (В. Fine, 1963), а в отношении водителей с высоким нейротизмом – в работах Шенка и Рауша (Schenk, Raush, 1979), Лу (Loo, 1979) и К. Хансена (С. Hansen, 1989).
