свои беспокойства и опасения. В конце концов он научился отличать конструктивные мысли от мыслей, которые только мешают. Родители были чрезвычайно благодарны терапевту за то, что он помог Серхио обрести контроль над порхавшими в его разуме «колибри», как он сам называл свои мысли. Творческий когнитивно-поведенческий подход, который предложил терапевт, позволил Серхио по-новому взглянуть на мысли, питавшие его тревожное поведение, и эффективно управлять ими.
Поведение, обусловленное мыслями и чувствами
Дарий пошел в третий класс новой школы спустя несколько месяцев после того, как его семья перебралась в Америку из другой страны. Его отец, гражданин США, учился в колледже и провел всю свою взрослую жизнь на Востоке. Однако со временем политическая ситуация вынудила его и его жену переехать к родственникам в США. Это решение далось им нелегко: переезд означал, что Дарию придется оставить все, что ему было знакомо и дорого, – своих друзей, свой дом и свою школу.
Вскоре после начала учебного года новые учителя заметили, что Дарий часто стоял у двери класса и отказывался выходить на улицу на перемене.
Школьный психолог-консультант понимала, как важно найти первопричину поведения. В своих взаимоотношениях с детьми она придерживалась подхода, который ориентирован на отношения. Вместо того чтобы сидеть с учениками в тесном кабинете, женщина приглашала их на прогулку по территории школы. Во время одной такой прогулки Дарий признался, что футбольное поле напоминает ему о прежних друзьях. Психолог не могла не заметить, что к его мыслям примешивалось чувство всепоглощающей утраты и печали. Она не сомневалась: обсуждение переезда и связанных с ним потерь – верный способ понять и побороть нежелание Дария выходить из класса.
Уже через несколько месяцев мальчик стал чувствовать себя лучше. Однажды он отважился выйти на футбольное поле, и сверстники охотно приняли его в игру. Оказалось, Дарий отлично умеет забивать голы! Постепенно новые позитивные воспоминания начали вытеснять ранее переполнявшие его грустные мысли о родной стране.
Важность командного подхода
Как мы убедились в этой главе, в работе с проблемным поведением важно учитывать индивидуальные особенности ребенка, независимо от того, к какой сфере они относятся: телесных процессов, ощущений, чувств, мыслей или любых их комбинаций. Как показывает клинический материал, в основе проблемного поведения может лежать бесчисленное множество причин. Ввиду такой сложности любое действие необходимо тщательно анализировать со всех сторон.
Разумеется, ни один человек, ни один специалист и ни один подход не даст всех ответов. Как известно, единой, универсальной методики, которая помогала бы всем детям, не существует. Всех нас (во всяком случае большинство) учили по программам, предполагающим разделение разума и тела; так уж устроены современные курсы специальной подготовки. Чтобы не упустить из виду такой важный фактор, как связь между мозгом и телом, специалисты разных профилей должны работать сообща.
Вот почему в команды, работающие с детьми, целесообразно включать специалистов разных направлений. Особенно это важно в случаях, когда стандартные подходы одной дисциплины или профессии не дают ожидаемых результатов. Если вы родитель, как можно раньше заручитесь поддержкой педиатра: это позволит охватить потенциальные биомедицинские триггеры и причины (а также различные способы лечения, включая медикаментозную терапию). Если вы специалист, помните, что работа в команде или доступ к представителям других профилей – наилучшее решение.
Те, кто работает с детьми, должны действовать сообща: каждый из членов междисциплинарной команды может внести свой ценный вклад в коррекцию поведенческих проблем и социально-эмоциональное развитие ребенка [84].
Междисциплинарная команда, работающая с ребенком, включает всех специалистов, которые действуют сообща или консультируются друг с другом в процессе оказания помощи самому ребенку и его родителям. Вот неполный список специалистов, которые могут внести важный вклад в борьбу с нежелательным поведением:
• педиатры;
• специалисты по психическому здоровью и психологическому консультированию;
• эрготерапевты;
• специалисты по детскому развитию;
• педагоги, коррекционные педагоги, педагоги-дефектологи;
• логопеды;
• специалисты по развитию осознанности;
• детские неврологи;
• врачи-диетологи;
• физиотерапевты;
• специалисты по музыкальной терапии; специалисты по арт-терапии;
• специалисты по физической терапии, основанной на движении;
• специалисты по поведенческой оптометрии.
В предыдущих главах мы рассмотрели две другие ключевые ошибки, которые часто совершают специалисты и родители, реагируя на нежелательное поведение: 1) они пытаются устранить проблемное поведение до того, как установят его этиологию и 2) они не используют карты социально-эмоционального развития. В этой главе мы разобрались, почему индивидуальные различия играют решающую роль в понимании поведения. Пора переходить к практике! Во второй части книги мы поговорим о том, как именно помочь детям с нарушениями поведения. В частности, мы обсудим важность персонализированной настройки, позволяющей усовершенствовать наши текущие подходы за счет а) адаптации вмешательств к индивидуальным потребностям ребенка и б) устранения причин и триггеров, лежащих в основе проблемного поведения.
Основные моменты
• Индивидуальные особенности – это характеристики и качества, определяющие то, как мы воспринимаем окружающий мир и реагируем на него. К индивидуальным особенностям относятся внутренние и внешние ощущения, чувства, мысли и их комбинации.
• Дети (и взрослые) понимают и интерпретируют мир через сенсорные системы. Всем специалистам, работающим с детьми, необходимо иметь хотя бы базовое представление о механизмах обработки сенсорной информации. Эти знания помогут в выборе интерактивных стратегий эмоциональной регуляции и сорегуляции.
• Понимая и принимая индивидуальные особенности ребенка и ухаживающего за ним взрослого, мы можем персонализировать наши подходы к лечению, образованию и воспитанию.
4. Главное – это безопасность
Безопасность – это лечение, а лечение – это безопасность.
Стивен Порджес
В школе на поведение Матео смотрели совсем не так, как я и его родители. Мне потребовался всего один день, чтобы увидеть различие [85]. Родители забили тревогу, когда Матео был совсем маленьким: в два с половиной года мальчик так и не начал говорить. Спустя два года развивающих занятий на дому ему поставили диагноз «аутизм» и записали в коррекционный класс. Предполагалось, что учебная программа позволит решить его проблемы с коммуникацией, вниманием, взаимоотношениями со сверстниками и научением. Из-за особой конфигурации нейронных связей Матео было трудно говорить и выражать свои мысли.
Меня попросили поработать с ним, когда ему было восемь лет. На уроках он постоянно бродил по классу, беспрерывно касаясь стен и одноклассников. Посетив одно из групповых занятий, я увидела, как Матео пытается привлечь внимание своей помощницы, которая сидела рядом. Заметив, что помощница не смотрит в его сторону, мальчик вытянул руку и коснулся ее локтя.
Индивидуальный учебный план Матео предписывал персоналу игнорировать поведение, считающееся «непредпочтительным». Поэтому вместо того, чтобы кивнуть или улыбнуться, она просто
