нам не говорит, ибо накануне вечером пациентка заказывала дрова. Несмотря на затраченные усилия (восемь страниц печатного текста), сновидение не было проанализировано достаточно тщательно, так как два наиболее важных элемента – виски и палки – остаются без анализа. Если бы автор проследил за этими «искушениями», то вскоре обнаружил бы, что угрызения совести пациентки имеют гораздо более серьезную природу, нежели ложка виски и две вязанки дров. Почему отец, который входит, конденсируется с мужем? Как можно объяснить еврейку иначе, чем воспоминаниями о предыдущем дне? Почему эти две палки важны и почему их держит отец? И так далее. Сновидение не было проанализировано надлежащим образом. К несчастью, для психоаналитика его значение очевидно. Оно ясно говорит: «Если бы я была бедной еврейкой, которую видела накануне, я бы не устояла перед искушением (как не устояли бы мать и отец – типичное инфантильное сравнение!), а потом в мою комнату вошел бы мужчина с дровами – естественно, чтобы согреть меня». Вкратце, таков смысл. Сновидение содержит все это, только автор остановился слишком рано. Надеюсь, он простит меня за то, что я нескромно распахнул тактично закрытую дверь и ясно показал, какого рода «невидимые» желания скрываются за общепринятой сдержанностью и медицинской слепотой в вопросах секса.
[166] Сновидение 2: Холм – она с трудом взбиралась на крутой холм; при этом у нее было четкое ощущение, что за ней следует кто-то или что-то. Она сказала: «Я не должна показывать, что напугана, иначе эта штука схватит меня». Поднявшись выше, она очутилась в месте, где было светлее, и увидела две тучи или тени, черную и красную. Она воскликнула: «Боже мой, это А и Б! Если мне не помогут, я пропала» (она имела в виду, что снова изменится – то есть снова впадет в состояние диссоциации.) Она начала звать: «Доктор Принс! Доктор Принс!» Вы засмеялись и сказали: «Вам придется самой бороться с этой проклятой штукой». На этом она проснулась, парализованная страхом. [Там же, стр. 156.]
[167] Поскольку сновидение очень простое, мы можем обойтись без дополнительного аналитического материала. Но Принс не видит в этом сне осуществления желания; напротив, он видит в нем «осуществление страха». Он совершает фундаментальную ошибку, снова смешивая явное, манифестное содержание с бессознательной мыслью сновидения. Справедливости ради следует отметить, что в данном случае повторение ошибки было тем более простительно, что решающая фраза («Вам придется самой бороться с этой проклятой штукой») действительно весьма неоднозначна и обманчива. Столь же двусмысленным является высказывание «Я не должна показывать, что напугана», которое, как сообщает Принс, относится к мысли о рецидиве болезни, поскольку пациентка боялась рецидива.
[168] Но что значит «напугана»? Мы знаем, что пациентке гораздо удобнее болеть, ибо у выздоровления есть один большой минус: потеря аналитика. Болезнь как бы резервирует аналитика для ее нужд. Благодаря своей необычной болезни пациентка, очевидно, вызывала у аналитика большой интерес и беззастенчиво пользовалась его терпением. Ей, конечно, вовсе не хочется отказываться от этих стимулирующих отношений. По этой причине она боится выздоровления и втайне надеется, что с ней случится нечто странное и чудесное, что возродит любопытство аналитика. Естественно, она сделает все, лишь бы не признаваться, что у нее действительно есть такие желания. Но мы должны привыкнуть к мысли, что в психологии есть вещи, которые пациент одновременно знает и не знает. Часто можно показать, что вещи, которые кажутся совершенно бессознательными, в другой связи полностью осознаются и уже известны, хотя и не в их истинном значении. Таким образом, подлинное значение желания, которое пациентка не могла признать, не было непосредственно доступно ее сознанию. Поэтому мы называем это истинное значение неосознанным, или «вытесненным». В своей грубой форме – «Мне нужны симптомы, чтобы вновь пробудить интерес аналитика» – оно не может быть принято, ибо слишком болезненно; однако на заднем плане вполне могут быть различимы некоторые ассоциации и полузадушенные желания, например воспоминания о времени, когда анализ был так интересен, и т. д.
[169] Стало быть, фраза «Я не должна показывать, что напугана» на самом деле означает: «Я не должна показывать, что хочу рецидива; хорошее самочувствие – это слишком сложно». «Если мне не помогут, я пропала» означает: «Я надеюсь, что меня не вылечат слишком быстро». Наконец, приходит осуществление желания: «Вам придется самой бороться с этой проклятой штукой». Пациентка держится хорошо только из любви к аналитику. Если он бросит ее в беде, у нее произойдет рецидив, и это будет его вина. С другой стороны, если у нее случится рецидив, она вновь потребует его внимания, и в этом смысл всего маневра. Для сновидений абсолютно типично, что осуществление желания всегда обнаруживается там, где это кажется совершенно невозможным сознательному разуму. Боязнь рецидива – это символ, который нуждается в анализе, но автор забывает об этом: вместо того чтобы скептически исследовать его подлинность, он принимает страх, как виски и палки, за чистую монету. Превосходный труд его коллеги Эрнеста Джонса «О ночных кошмарах» [44] мог бы дать ему некоторое представление об элементе желания в подобных страхах. Но, как я знаю из собственного опыта, новичку трудно удержать в сознании все психоаналитические правила.
[170] Сновидение 3: Она с трудом шла по каменистой тропе в духе Уоттса [45]. Камни ранили ее босые ноги. Она была плохо одета и замерзла. Потом она увидела вас и обратилась с мольбой о помощи, но вы ответили ей: «Я не могу помочь вам, вы должны помочь себе сами». Она сказала: «Я не могу, не могу». «Но вы должны. Посмотрим, смогу ли я вбить вам это в голову». С этими словами вы взяли камень и стали бить ее по голове, приговаривая: «Не нужно меня беспокоить, не нужно меня беспокоить». Каждый удар ложился тяжким грузом ей на сердце. Она проснулась, и я увидела, как вы стучите камнем; вы выглядели сердитым. [Там же, стр. 159.]
[171] Принс снова воспринимает сновидение буквально и видит в нем лишь «неисполнение желания». Следует еще раз подчеркнуть, что Фрейд прямо говорит: истинные мысли сновидения не тождественны его манифестному содержанию. Принс не обнаружил истинной мысли сновидения просто потому, что придерживался формулировки сна. Разумеется, всегда рискованно вмешиваться, не зная материала; можно совершить огромную ошибку. Впрочем, материала, выявленного автором, может оказаться вполне достаточно, чтобы приоткрыть завесу над скрытой мыслью этого сна. (Всякий опытный психоаналитик, естественно, уже давно догадался о смысле сновидения, ибо оно совершенно ясно.)
[172] Сновидение строится на следующих переживаниях. Накануне утром пациентка обратилась к автору с
