— Ну, если вас интересует мое мнение, то я скажу, что и мне так кажется.
Данцигер улыбнулся.
— Безусловно. И мне тоже. Это вполне естественно, и сам Эйнштейн на это указывал. Он говорил, что мы вроде людей в лодке, которая плывет без весел по течению извилистой реки. Вокруг мы видим только настоящее. Прошлого мы увидеть не можем — оно скрыто за изгибами и поворотами реки. Но ведь оно там осталось!..
— Разве он имел в виду — осталось в буквальном смысле? Или он хотел сказать…
— Он всегда говорил точно то, что хотел сказать. Когда он говорил, что свет имеет вес, он имел в виду, что свет, падающий на пшеничное поле, весит несколько тонн. И теперь мы знаем — измерили, — что это так. Он имел в виду, что чудовищную энергию, которая по теории связывает атомы вместе, можно высвободить в одном невообразимом взрыве. И действительно можно, и этот факт коренным образом повлиял на судьбы человечества.
И в отношении времени он сказал именно то, что хотел сказать: что прошлое там, за изгибами и поворотами, действительно существует. Оно там на самом деле есть… — Секунд десять Данцигер молчал, вертя в пальцах красную полоску целлофана.
Потом взглянул на меня и сказал просто: — Я физик-теоретик, до недавнего времени преподавал в Гарвардском университете. И мое небольшое дополнение к великой теории Эйнштейна состоит в том, что человек может и должен суметь сойти с лодки на берег. И пешком пройти вспять к одному из поворотов, оставленных позади…»
Надо сказать, что главному герою это удалось. Он убедился в том, что прошлое действительно «осталось», а не исчезло!
Как же ему это удалось?
Вот как рассказывает об этом сам Саймон Морли — так звали главного героя романа известного американского фантаста.
«Мы привязаны к своему времени, говорил доктор Данцигер, бесчисленными нитями, бесчисленными вещами, которые и составляют настоящее, — автомобилями, телевизорами, самолетами, вкусом кока-колы. И бесконечным количеством мелочей, которые и составляют для каждого из нас «сегодня» и «сейчас».
Так вот, продолжал он, изучите прошлое в поисках таких же повседневных деталей. Читайте газеты, журналы, книги определенной эпохи. Одевайтесь и живите так, как полагалось в ту пору, думайте о том, о чем было принято думать, почувствуйте себя не «сейчас», а «тогда». Затем найдите место, неизменное в обоих временах, — «калитку», по определению доктора Данцигера. Поселитесь в том месте, что существовало и в избранной вами эпохе, одевайтесь, питайтесь и думайте соответственно — и нити, привязывающие вас к настоящему, постепенно начнут слабеть. Теперь сотрите в себе саму память об этих нитях с помощью самогипноза. Пусть в сознании всплывут и заполнят его знания о времени, которого вы стремитесь достичь.
И тут-то, используя «калитку», существующую в обоих временах, вы сможете — не наверняка, но вдруг да сможете — очутиться в ином, прошедшем веке.
Нас, кандидатов в путешественники во времени, отбирали и тренировали самым тщательным образом. И тем не менее большинство из нас потерпело неудачу. Старались изо всех сил — и не сумели. Мне, одному из очень немногих, это удалось.»
Говоря другими словами, герой просто «вживается» в прошлое, и происходит физическая транспортация. Можно назвать это мысленным усилием, можно — в соответствии с нынешней терминологией — «излучением мысленной энергии, которое индуцирует материальную реализацию варианта».
Пока мы не вернулись опять к «принципиально иной модели мира», хочу сказать — для тех, кто этого не знал, — что это был отрывок из романа Джека Финнея «Меж двух времен». И пояснение Саймона Морли из продолжения — «Меж трех времен». Если вы еще не прочитали эти книги — найдите, не пожалеете! Может быть, их и трудно найти в «бумажном» варианте, но в электронных библиотеках они есть. Написаны они так, что постепенно начинаешь верить во все происходящее. И начинаешь думать — забывая о том, что это фантастика, — что и твое собственное прошлое тоже не исчезло, а осталось. И в него тоже можно вернуться…
Честно вам признаюсь, что, читая Д. Финнея, я все время забывал о том, что это фантастика. И воспринимал все описанное автором так, как будто это возможно — и существует на самом деле.
И совершенно противоположный случай — когда я читал описание «принципиально иной модели мира» в книге В. Зеланда, я воспринимал все изложенное автором как фантастику. Как нечто невозможное и несуществующее. Хотя научное описание предложенной модели мира должно, казалось бы, убеждать в обратном.
Может быть, к адекватному восприятию предложенной модели готовы только очень немногие, как в романе Д. Финнея? И, соответственно, только они и смогут, как Саймон Морли, выбрать подходящий вариант Судьбы в том бесчисленном пространстве вариантов, о котором пишет В. Зеланд?
Не хотелось бы думать таким образом. Тем более что уважаемый автор обещает, что мы сможем выбирать Судьбу по своему усмотрению, овладев техникой трансерфинга. Значит, у нас не остается иного выбора, кроме как стараться изо всех сил. И надеяться, что все будет так, как должно быть. Даже если будет иначе.
ЧАСТЬ 1. МУЖСКАЯ
Механика трансерфинга и не только
…Все мы совершаем в жизни много ошибок, а потом мечтаем о том, как было бы здорово вернуть прошлое и все исправить. Я вам не обещаю «в детство плацкартный билет», но ошибки можно исправить, причем это будет похоже на возврат в прошлое…
В. Зеланд
…У каждого из нас есть мечты. Но где-то рядом, за гранью нашей реальности, существуют — потенциально, миры, где все эти мечты осуществимы. Я дарю их вам…
С. Лукьяненко
Я проснулся под утро от нечеловеческого мяуканья соседской кошки. Гнусная бестия будит меня вот уже которую ночь подряд. Я люблю котов, особенно кошек, но эту, соседскую, просто возненавидел. Да и что это такое в конце концов? Я, царь природы, венец, можно сказать, творения, должен пробуждаться от этих диких звуков.
На этот раз я не стерпел. Пошарил под кроватью, на удивление быстро нащупал обычно изворотливый тапок и с силой швырнул его в соседскую стенку. Странно, но никакого звука при этом я не услышал. Снова сунул руку под кровать, но второй тапок, самый изворотливый ублюдок, бесследно исчез.
Нервно потянувшись, встаю, делаю два шага к стене, размахиваюсь изо всех сил… и следом за кулаком, не встретившим никакого сопротивления, вываливаюсь в липкий туман и промозглую сырость. М-да, этого еще мне не хватало. Закурить бы, но нечего. Я как был в трусах, так в них сюда и вывалился. Понять бы еще — куда? Болото — не болото, лес — не лес, хотя кочки, лужи, обнаженные стволы полумертвых деревьев и тропинка между ними вроде как есть.
Да, довольно противно курить утром, на голодный желудок. Еще противнее — не курить, оставшись без сигарет, без штанов и каких-либо перспектив на ближайшее будущее. Как бы в подтверждение моих мрачных мыслей коварная ветка, хищно изогнувшись, больно хлестанула меня пониже спины. Зараза!
Вот так всегда. Ждешь чего-то, надеешься, веришь, а тут тебя носом в грязь. И еще раз, и еще. Спал ведь, никого не трогал, воображал себя победителем. Начитавшись Чейза, думал о том, что хорошо, наверное, иметь весь мир у себя в кармане. Ан нет.
Сложная штука жизнь. Это тебе не домино, не рулетка и даже не бильярд. Эх, погонять бы сейчас шары по лузам. Мрачная ассоциация «луза — лузер» заставила меня остановиться и оглядеться. Странно, но кривая тропинка вывела меня к знакомым местам, часто являющимся мне во снах. Теперь все окончательно встало на свои места: я все еще в кровати…
Нигде нет покоя. Даже во сне. Живешь, как в камере, — от подъема до отбоя. Мотаешь срок, а жизнь, настоящая жизнь, проходит мимо. Кажется, что вот-вот успеешь вскочить на подножку отходящего (пусть даже) трамвая, и он увезет тебя в страну Желания и Мечты. И ты помчишься в будущее под перестук вагонных колес. Дык-дык, дык-дык, дык-дык, дык-дык…
Но это потом, а пока — побудка, баланда, каторга… Еще один обременительной день пустой и никому не нужной жизни…
Все, хватит, нужно просыпаться и идти домой, точнее, идти домой и просыпаться. Но ноги сами несли меня туда, где развевались флаги, били барабаны и звучала музыка. Опять. И на этот раз меня занесло к домику Смотрителя…
Обычно седой и бородатый старик на этот раз предстал передо мной в виде безбородого мужика средних лет с пронзительным взглядом из-под кустистых бровей. При виде меня его обычно суровое выражение лица несколько смягчилось. Он подмигнул мне, как старому доброму знакомому, кивком головы предложил следовать за ним и, как был в колпаке с нашитыми на нем звездами, но почему-то в валенках и зипуне, быстро зашагал вперед. До чего же он похож на Григория Г., подумалось мне мельком, но углубляться в размышления по этому поводу я не стал и молча последовал за ним.
