Когда мне встречаются клиенты, соответствующие такому описанию, и я упоминаю о том, что их жизнь может стать лучше, они нередко возражают – мол, у них все нормально, правда нормально. «Послушайте, – говорят они, – жизнь ужасна и всегда кончается трагедией. Неудачи бывают чаще успехов. Нельзя же просто замахать руками и полететь». Они думают, что просто признают горькую правду. Но я-то слышу лязг разболтавшихся винтиков и шестеренок, голос человека, который не знает, что такое полная гармония тела, разума, сердца и души.
Здесь опять же нет ни намека на осуждение. Если вы не всегда на седьмом небе от счастья, это не значит, что вы дурной человек, более того, я готова ручаться, что вы всю жизнь изо всех сил старались быть хорошим. Вы ни в чем не ущербны. Вы человек высокофункциональный, с тонкой душевной организацией. В глубине души вы знаете, что делает вас счастливым и как создать себе идеальную жизнь. Это знание зашифровано в самой вашей натуре.
Но ваша натура постоянно натыкается на силу, которая способна разорвать ее в клочки. Эта сила – культура.
Под словом «культура» я понимаю не оперу и не сюрреалистическую живопись. Я говорю о наборах социальных стандартов, которые диктуют людям, как мыслить и поступать. Любая группа людей – и супружеские пары, и большие семьи, и заключенные, сидящие в одном тюремном блоке, и учащиеся на курсах кройки и шитья, и целые армии – придерживается своих культурных правил и стандартов, которые помогают действовать сообща. Иногда это писаные законы – например, правила дорожного движения или корпоративный дресс-код. Иногда неписаные: например, всем понятно, что за ужином в хорошем ресторане надо пользоваться приборами, а не зарываться в миску лицом, словно свинья в поисках трюфелей.
Люди создают сложные культуры, поскольку все мы – существа глубоко социальные и с момента рождения зависим от чужой милости. Кроме того, у нас потрясающие способности к тому, чтобы перенимать и повторять поведение окружающих.
С детства, подчас не замечая, мы учимся надежным методам завоевывать одобрение и принятие в нашем культурном контексте. Мы ведем себя то тихо, то храбро, то искрометно, чтобы порадовать родных. Мы с ходу начинаем любить все, что любят наши друзья, стоит им сказать об этом. Мы с головой уходим в учебу, заботу о детях, семейные обязанности – во все, что, по нашему убеждению, обеспечит нам надежную позицию в мире людей.
В стремлении приспособиться мы нередко пренебрегаем своими настоящими чувствами или загоняем их поглубже, даже если это сильные чувства вроде страсти или боли – все, что угодно, лишь бы угодить своей культуре. В этот момент мы разделяемся, нарушаем свою цельность – единое становится двойственным. А иногда мы пытаемся соответствовать критериям нескольких разных групп и раскалываемся на несколько частей – вместо цельности появляется множественность. Мы отказываемся от своей натуры и превращаемся в игрушку культуры – вежливо улыбаемся, внимательно слушаем, носим «идеальные» неудобные наряды. Вот почему солдат пойдет под вражеский огонь без единого слова. Вот почему когда-то считалось, что сжечь двух-трех ведьм деревне только на пользу. Подчас ради культуры заходят так далеко против натуры, что становится страшно. Но в целом система работает прекрасно – в том смысле, что она создает и сохраняет группы людей.
С одной-единственной оговоркой: натура без боя не сдается.
Если вам когда-нибудь приходилось срываться на любимого человека или садиться за компьютер в твердой решимости доделать работу, а в итоге битых пять часов искать в интернет-магазинах наборы для временных татуировок, то все дело в том, что у вас был внутренний раскол. Вы пытались совершать действия, которые на самом глубоком уровне не казались вам правильными. В таких случаях жизнь потихоньку катится под откос. В эмоциональной сфере нас одолевают раздражительность, печаль или отупение. Что касается физического здоровья – иммунитет и мышцы слабеют, мы рискуем заболеть, а даже если не болеем, силы все равно иссякают. Мы слабеем и умственно, становимся рассеянными и теряем остроту восприятия. Вот что такое утратить цельность.
Все эти внутренние реакции сказываются и на внешней жизни. Не можем сосредоточиться – страдает работа. Раздражаемся и ходим мрачные – другим становится неуютно в нашем обществе, и дружеские связи слабеют. Когда теряешь цельность, это скверно влияет на все вокруг. А поскольку наша истинная природа всерьез стремится восстановить цельность нашей личности, она достает из арсенала то единственное оружие, которое с гарантией привлечет наше внимание: мы начинаем страдать.
Не знаю как вы, а я страдать не люблю. Мне неприятно. Если вы предпочитаете страдать, я вас не осуждаю, но хочу подчеркнуть: страдание и боль – это не одно и то же, по крайней мере в моем лексиконе. Я однажды видела в одной медицинской клинике табличку «Боль неизбежна. Страдать не обязательно». Физическая боль – результат тех или иных событий. Психологические страдания – результат нашего отношения к этим событиям. Они могут нарастать экспоненциально в ситуациях, где боли в принципе нет. Страдания могут довести до того, что будешь жалеть, что родился на свет, даже уютно устроившись в мягком кресле. Я это знаю, поскольку провела так многие годы. Это и побудило меня к одержимым поискам собственного пути к счастью, затянувшимся на десятилетия.
Кем я точно не хотела становиться – так это одинокой чудачкой, борющейся против культуры. Наоборот. Я от природы жажду одобрения, будто осиротевшая комнатная собачка. Каждый раз, когда натура и культура входили в противоречие, я предавала свою натуру самым подлым образом. И это помогало! Я получала одобрение со всех сторон! С другой стороны, многое доводило меня до белого каления – например, жизнь как таковая. Сейчас я благодарна судьбе за это. В результате я рано бросила на борьбу со страданиями все доступные мне ресурсы.
Околонаучные поиски подтолкнули меня к многолетним научным исследованиям. Десять с лишним лет, с семнадцати до двадцати восьми, я посвятила получению дипломов по трем социальным наукам в Гарварде. Затем некоторое время преподавала предметы вроде карьерного роста и социологии. Однако моей тайной целью было выяснить, как мне и другим людям выстроить жизнь, которая нам по-настоящему нравилась бы.
Профессия ученого прекрасно подходила мне, честное слово, с работой у меня все было нормально, не считая того, чего я терпеть не могла (скажем, кафедральных интриг или написания научных статей – от скуки у меня возникало ощущение, будто я натираю себе мозг на мелкой терке). Читать студентам лекции было мне гораздо менее интересно, чем обсуждать с ними их реальную жизнь. Потом кое-кто из них даже стал платить мне за это. Бац – и я превратилась в коуча, не успев даже услышать это слово.
Это подхлестнуло мои поиски действенных стратегий «жизненного дизайна». Я продолжала читать и начала писать – мемуары, книги по самопомощи, десятки статей. Вела ежемесячную колонку в журнале O, The Oprah Magazine. Часто выступала на телевидении с советами по построению счастливой жизни.
Чтобы проверить свои методы, я была коучем у самых разных людей – у жителей южноафриканских деревень, у образованных ньюйоркцев, у героиновых наркоманов, только что вышедших из тюрьмы, у миллиардеров, знаменитостей, случайных знакомых, с которыми я разговорилась на автозаправке.
Все это обучение – от глубоко личных переживаний и интуитивных догадок до самых строгих научных исследований – постепенно кристаллизовалось в одну простую истину.
Чтобы не быть несчастным, надо быть цельным. И точка.
Сколько бы стратегий и методов я ни изучала, действенными оказывались только те, которые помогают людям увидеть, где они предали собственное глубокое ощущение истины и послушались каких-то иных указаний. Этот отход от цельности почти всегда бессознателен. Все мои знакомые, с которыми это случалось, отнюдь не глупы, более того, почти все они люди совершенно очаровательные. Они пытаются соответствовать всем правилам жизни, которые усвоили каждый из своей культуры. А это вернейший способ порушить свою жизнь – если хочешь хорошо выглядеть и плохо себя чувствовать.
