Запреты и предписания
Основные сценарные запреты и предписания, как правило, исходят от одного из родителей (от родителя противоположного пола), а родитель того же пола демонстрирует ребенку, как выполнять запреты и предписания, данные родителем противоположного пола. Допустим, мать пугает уверенное поведение у мужчин и мальчиков, ей нравится в мужчинах теплота и чувствительность. Поэтому она не поощряет проявления уверенности у своих сыновей и приписывает им такие «немужественные» качества, как теплота и чувствительность. Кроме того, выйдя замуж за неуверенного, чувствительного мужчину, она предоставила детям пример в лице их отца.
Запрет и предписание — не единственные орудия воспитания детей. Родители могут дать своему ребенку и разрешение. Разрешение, в отличие от запрета или предписания, не ограничивает поведение человека, а расширяет его диапазон.
Проиллюстрирую сказанное. Вот как вырастить из маленькой девочки красивую женщину (рис. 6). Мистеру Америке нравятся красивые женщины, то есть его Ребенку нравятся красивые маленькие девочки. Он женится на красивой женщине, миссис Америке, и у них рождается дочка. Папин Ребенок говорит Ребенку мисс Америки быть красивой девочкой, а мамин Взрослый учит, как это делать. Миссис Америка умеет одеваться со вкусом и накладывать макияж, она умеет красиво говорить и ходить и учит этому свою дочь.
Надо заметить, что умение быть красивой не зависит от физических данных. Это объясняет тот факт, что некоторые женщины, располагающие физическими атрибутами красоты, некрасивы, и наоборот. Более того, следует заметить, что многие физические свойства, как-то: вес, осанка, состояние кожи и даже черты лица, подвержены влиянию родительских запретов — «наслаждайся едой, а не сексом», «только попробуй меня превзойти», «не будь счастлив», «не будь сильным» и предписаний «ты тощий», «ты слишком высокий» или «ты неуклюжий».
Пример мисс Америки иллюстрирует тот факт, что люди вступают в брак, таким образом создавая «команду по воспитанию детей». Женщина, которую пугает уверенное поведение у мужчин, выходит замуж за неуверенного мужчину, создав, таким образом, команду по воспитанию неуверенных отпрысков мужского пола (см. «Ведьмы, людоеды и проклятия» и «Время решения»).
Поэтому, определяя сценарные запреты и предписания клиента, следует помнить, что рабочей гипотезой для мужчин является «мама говорит тебе, что делать, а папа показывает как», а для женщин — «папа говорит тебе, что делать, а мама показывает как». То, как родитель одного с ребенком пола показывает ему, как следовать запретам и предписаниям, называется программой.
Это правило, как я уже сказал, является всего лишь рабочей гипотезой, то есть, хотя в большинстве случаев оно оказывается верным, из него есть и исключения, поэтому его следует применять с осторожностью.
Это правило чаще оказывается верным по причине жесткого полоролевого программирования, которому подвержены большинство североамериканцев. В культуре, где «мужчины — это мужчины», а «женщины — это женщины», существуют глубоко укоренившиеся предрассудки относительно, скажем, духовно близких отношений между отцом и сыном или возможности матери подавать пример сыну. Когда барьеры между людьми одного и того же пола станут ниже и стереотипы «мужского» и «женского» поведения потеряют прежнюю жесткость, это правило, возможно, и перестанет быть полезным при диагностике сценарных запретов и предписаний человека.
Следующей задачей является определение области приложения и силы запретов. Для этого нужно иметь представление о детях, о развитии ребенка и о том, как происходит воспитание детей. Терапевт должен стать «невидимым наблюдателем» отношений в семье, в которой воспитывался индивид. При этом необходимо помнить, что запреты редко проговариваются вслух. Чаще они подразумеваются, звучат в виде намеков, шуток или, когда родители рассержены, в виде обвинений. Обнаружив их, можно установить, какое именно детское состояние руководит поступками индивида. Мне, как правило, удается увидеть домашнюю обстановку человека глазами его родителей и обнаружить внушенные ему запреты. Однако даже самые удачные догадки должны быть сверены с воспоминаниями клиента и с его мнением, так как именно он должен судить о точности поставленного диагноза. Аналогично может быть определено содержание предписаний.
До сих пор я говорил только о влиянии детского эго-состояния родителей на судьбу ребенка. Тем не менее существует второй значимый источник влияния — Заботливый Родитель отца или матери.
При формировании сценария ребенок получает не только запреты и предписания от Родителя в Ребенке (Ро1 в Ре) отца или матери, но и противоречащее им сообщение от Заботливого Родителя (Ро2).
Так, Злая Волшебница матери одного молодого человека запрещала ему плакать, равно как и чувствовать что бы то ни было. В то же время родительские состояния и отца, и матери (Ро2) хотели, чтобы он был любящим (рис. 7А). Ребенок отца пьющей женщины требует от нее, чтобы она не думала, а пила, а Родители обоих родителей хотят, чтобы она воздерживалась (рис. 7Б). Когда к ребенку предъявляются такие противоречивые требования, в дальнейшем его жизненный путь складывается так, что основная тенденция — подчинения злому волшебству — время от времени уступает место контрсценарию, заложенному Заботливыми Родителями.
Контрсценарий — это уступка требованиям культуры и общества, которые передаются ребенку родительской частью его матери и отца. У алкоголиков жизнь по контрсценарию — это краткий период воздержания между запоями. Если изучить «историю болезни» любого человека, подверженного алкоголизму, то всегда можно найти в его жизни периоды, в которые казалось, что трагической развязки можно избежать. Более того, в такие моменты и сам больной, и его окружение действительно верят, что пугающий исход не наступит.
Ситуация, которая создает иллюзию возможности для героя избежать трагического конца, является важным требованием к драматургии хорошего трагического сценария, как в жизни, так и на сцене. Всякий, кто хоть раз видел древнегреческую или современную трагедию, знает, что, хотя трагический финал ожидается с самого начала, публика по-настоящему надеется и верит, что неизбежная концовка не наступит. Точно так же в жизни люди до последнего надеются на то, что все кончится хорошо. Контрсценарий является выражением этой тенденции, которая, в свою очередь, является проявлением Заботливого Родителя.
Сравнивая два набора предписаний, которые родители дают своим детям, один — сценарный и другой — контрсценарный, следует заметить, что запреты, исходящие от Злого Волшебника, в большинстве случаев являются невербальными. Поэтому многие люди не могут признать наличие у себя того или иного запрета, пока им не объяснят, что запреты внушаются детям неявно, через одобрение или неодобрение того или иного поступка, с помощью намека или жеста, имеющего магическое действие на ребенка. Так, запрет на уверенное поведение Злой Волшебник налагает, позитивно реагируя на пассивность отпрыска и негативно — на проявления им самостоятельности. С другой стороны, инструкции контрсценария, исходящие от Родителя, как правило, передаются в словесной форме и редко сопровождаются подкреплением желаемого поведения. Поговорка «Делай, как я говорю, а не так, как я делаю» точно характеризует ситуацию, когда Заботливый Родитель отца или матери предъявляет к отпрыску словесное требование, которое противоречит внушению, исходящему от его же Ребенка.
Так как запрет, наложенный Злым Волшебником, сильнее и значительнее, чем контрсценарий, последний имеет свойство включаться только на короткий период. Особенностью контрсценарного поведения является его неустойчивость. Причина этого в том, что контрсценарий заставляет человека действовать против более сильной тенденции, заложенной в сценарии. В фазе контрсценария человек испытывает глубокий, органический дискомфорт (который сопровождается поверхностным и неустойчивым ощущением благополучия), который люди с алкогольной зависимостью локализуют в области желудка. Этот дискомфорт связан с тем, что контрсценарное поведение нарушает запреты Злого Волшебника и потому является пугающим.
Соответственно сценарное поведение сопровождается внутренним ощущением комфорта. Например, один мужчина, страдавший алкоголизмом, рассказывал, что в самый тяжелый момент запоя, когда ему было так плохо, что он больше ничего не мог удержать в желудке, он услышал в голове голос матери, которая спросила его: «Правда здорово, Джерри?»
