Действительно, если каждый человек всегда — по-своему — прав, зачем спорить? Разве что если дело касается чего-то важного или серьезного. Но таких случаев не так уж и много. Если кто-то думает, что Бога нет, — это не ваша, а его проблема. Если кто-то думает, что смысл жизни в физических удовольствиях — это его проблема, а не ваша. Если кто-то думает, что вы — глупец, подлец, обманщик, лесбиянка или гомосексуалист, преступник ит. п., - это его проблема, а не ваша (при условии, конечно, что он — не судья). Стало быть, не важно, что люди говорят или думают, — важно, что говорим и делаем мы.
Однажды Гете гулял по городскому парку. Он шел по узкой песчаной дорожке и смотрел себе под ноги. Неожиданно его голова уперлась во что-то мягкое. То был живот здоровенного пузатого верзилы, который стоял, уперев руки в бока, и нагло смотрел на писателя.
— Я не имею такой глупой привычки — уступать дорогу всяким болванам! — заявил верзила.
Гете на мгновение задумался, а затем быстро отошел в сторону и, сняв шляпу и сделав поклон, сказал:
— А я имею!
Умные люди всегда уступят дорогу дураку или наглецу. В чем же тут мудрость, спросите вы? В том, что, как гласит пословица, «умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Ведь самая лучшая дорога — не та, что более пряма или короче, а та, что более безопасна и надежнее, не так ли? Лучше немного задержаться в дороге, чем пережить столкновение с дураком.
Почему женщины покупают одежду на размер меньше, а мужчины — на размер больше?
Английский писатель Уильям Теккерей сравнил высшее общество с ярмаркой тщеславия. Английский писатель не совсем точен: тщеславие — свойство любого человеческого общества, вне зависимости от образования, заслуг или материального благополучия его членов. Тщеславны все, и вот вам доказательства.
Психиатрические лечебницы полны людей, считающих себя Наполеонами или Юлиями Цезарями. Все малоизвестные хвастают своим знакомством с известными и знаменитыми людьми. Маленькие люди покупают обувь на как можно большем каблуке. Мужчины покупают костюмы на размер больше, а женщины пытаются влезть в платья на размер меньше, чем позволяет их фигура.
Малоимущие и среднеобеспеченные и даже вполне состоятельные люди из-за страстного желания выглядеть в глазах других успешнее и значительнее покупают престижные предметы и дорогие вещи, обзаводятся совершенно им ненужными, но соответствующими высокой ценности побрякушками. Стремятся носить только самую модную одежду, смотрят только самые популярные фильмы, читают только самых знаменитых авторов.
Именуют своих детей в честь великих героев — Гераклами, Александрами, Аполлонами. Изменяют названия своих поселков и городков в честь древних прославленных городов. Например, в США, можно обнаружить не менее десятка Парижей, Спарт, Афин и Римов. Есть там, кстати, и свой Санкт-Петербург, и даже Москва.
Переименовывают свои неблагозвучные фамилии в гордо (или хотя бы нейтрально) звучащие: был Пупкин — стал Поддубным, был Воробышкин — стал Орловым. Если в моде революционная символика, то — так и быть! — назовем дочку Даздрапермой (сокращенный вариант от «Да здравствует Первое мая»), а сына — Виленом (в честь Владимира Ленина). В моде промышленный и научный прогресс? Пожалуйста: зовись дочка Турбиной, а ты, сынок, будешь у нас Электрон. Вы думаете, я шучу? Ничуть — такие имена в 30-х годах прошлого столетия были вовсе не редкость в СССР.
Дают звериные названия спортивным командам, рисуют на своей одежде львов, тигров, медведей, орлов, волков и прочих зверюшек, символизирующих, по общему мнению, силу, власть и могущество. Делают непонятные, необычные или устрашающие наколки на теле.
Можно и дальше было продолжать этот перечень примеров человеческого стремления казаться более значительным. Но давайте спросим себя: почему так происходит и для чего все это ничтожное кривляние, весь этот парад тщеславия?
На самом деле за всем этим стоит заложенное в каждом из нас естественное желание — казаться больше, сильнее и лучше, чем мы есть на самом деле. Чего ради? Ради выживания. Ради более теплого места, более вкусного куска еды, ради лучшей доли и большей воли. И этот «комплекс значительности» заложен в каждом из нас.
Французская писательница Одетта Кюн в своих путевых очерках «Я открываю англичан» приводит такой эпизод:
«Однажды в Лондоне я натолкнулась на два небольших строения, каждое из которых имело по две двери. На одном строении было написано: «Джентльмены — один пенс; мужчины — бесплатно». На другом: «Леди — один пенс; женщины — бесплатно». Я рассматривала эти надписи так долго, что полицейский подошел ко мне и вполголоса осведомился, не забыла ли я дома кошелек и не дать ли мне взаймы пенс?
Но я уже не могла вынести столько потрясений подряд и заплакала — то ли от благодарности к полицейскому, который с первого взгляда признал во мне леди; то ли от умиления перед сдержанностью и терпеливостью лондонской толпы, которая до сих пор не сожгла дотла эти строения с их оскорбительными надписями; то ли оттого, что Англия настолько демократична, что не побоялась публично объявить разницу между джентльменом и мужчиной, между леди и женщиной, оценив ее всего в один пенс».
Не правда ли, впечатляющий пример использования «комплекса значительности»? И если посмотреть внимательно вокруг, то такие примеры можно увидеть повсюду.
Однажды во время обычных лекционных занятий в аудиторию, где занималась группа студентов третьего курса, зашел декан факультета вместе с незнакомым молодым мужчиной. Последнего он представил студентам как новичка-первокурсника. Сделав несколько объявлений, декан вместе с «первокурсником» вышли. В следующей аудитории, куда они зашли, декан представил того же молодого мужчину уже как «аспиранта». В следующей студенческой аудитории «аспирант» вырос до должности «старшего преподавателя». И наконец, в последней аудитории, куда они заглянули, мужчина был представлен как «молодой, но уже известный ученый» и «без пяти минут профессор».
Все преподаватели, которые вели занятия у третьекурсников во время всех этих посещений, сразу же после ухода декана и молодого мужчины спрашивали студентов: какой, по их мнению, рост у этого незнакомого мужчины? Все ответы давались письменно. После их обработки выяснилось следующее. Самым низкорослым — около 170 сантиметров. — студентам показался «первокурсник». Средний рост «аспиранта» составил уже 175 сантиметров. «Старший преподаватель» показался студентам уже довольно высоким — 179 сантиметров. Ну а «без пяти минут профессор» вырос в глазах студентов до максимальной высоты — 182 сантиметров.
Все это довольно странно, не правда ли? Тем более что истинный рост мужчины составлял всего 172 сантиметра. Отчего же такая разбежка в предположениях?
Как объясняют психологи, проводившие этот эксперимент, все дело во влиянии на людей титула. Чем выше звание — тем больше (авторитетнее, умнее и т. п.) кажется человек. Теперь, читатель, вам понятно, почему многие люди лезут из кожи вон, чтобы получить, казалось бы, ничего в материальном смысле не дающие грамоты, должности, звания, награды, медали, значки — словом, любые символические свидетельства более высокого мастерства, опыта или статуса?
А вот еще два любопытных эксперимента. О них рассказывает в своей книге «Психология влияния» известный психолог Роберт Чалдини:
«Американские психологи Дуглас Петерс и Стивен Сеси провели исследование, касающееся научных публикаций. Они взяли 12 статей, которые были опубликованы в пределах от 18 до 32 месяцев тому назад авторами из престижных университетов. Ничего в них не изменив, кроме имен и мест работы авторов (в качестве места работы назывался никому не известный Центр человеческих возможностей Три-Вэлли), исследователи представили эти статьи в виде рукописей журналам, которые их уже опубликовали в свое время. Девять из двенадцати статей прошли незамеченными через процесс рецензирования, и, что особенно показательно, восемь были отвергнуты, хотя каждая из этих статей не так давно была уже напечатана в этом же самом журнале после того, как ее представил на рассмотрение автор, работающий в престижном месте и имеющий большой авторитет в ученых кругах.
Похожий, но менее научный эксперимент был проведен популярным писателем, который перепечатал слово в слово Джерзи Косинского «Шаги» и послал рукопись в 28 литературных агентств и издательских фирм через десять лет после того, как было продано почти полмиллиона экземпляров этой книги и ее автор был награжден Национальной книжной премией. Рукопись, которая теперь была подписана неизвестным человеком, была отвергнута как не отвечающая требованиям всеми 28 издательскими организациями, включая и ту, где она первоначально была опубликована».
