Именно это понимание ощущений и чувств приведет нас к наиболее глубокому пониманию себя, иначе мы будем заняты чем-то вроде их блокирования и отрицания. Возбужденные нервы, утомление и другие состояния тела могут стать для нас прямым путем к пониманию эмоций. Как было сказано, всякая эмоция по своей
природе отчасти физиологична. Реакции тела обычно подобны вершине айсберга — это то, что видно.
Мы должны научиться вступать в контакт со своими чувствами и эмоциями любым способом, каким только сможем, применяя любые средства, какие только могут оказать помощь. Достигнуть этого трудно, и я писал об этом в двух других своих книгах, так что здесь я смогу только коснуться данной темы. (Пожалуйста, посмотрите книги "Почему я боюсь открыть вам, кто я?" и "Секрет пребывания в любви").
Все психологические теории последнего времени, касающиеся эмоций, полагают, что наши эмоциональные реакции зависят от нашей интерпретации и оценки той ситуации, в которой возникают сами эмоции. Наше понимание ситуации в действительности является неотъемлемой частью наших эмоций, потому что эмоции — это душевно-телесные реальности. Следовательно, когда люди исследуют свои наиболее глубокие чувства, они одновременно исследуют и свои наиболее глубокие мысли и убеждения, потому что эмоции отчасти совпадают с пониманием. Кажется, что в это трудно поверить, но все же в сознании нет такого момента, когда в нем не было бы никаких эмоций, потому что нельзя выделить такой момент времени, когда бы мы не мыслили. Большую часть времени наши эмоциональные реакции столь слабы, что мы их даже не осознаем. Однако чувствительная техника (детектор лжи) может зарегистрировать и эти никогда не прекращающиеся эмоциональные реакции. Устройство подобного рода способно регистрировать психологические реакции даже на такие заученные слова, как "мать... отец... любовь... война... секс". Важно то, что для достижения понимания нашей системы верований и нашего видения имеет существенное значение безошибочное слышание "тона" наших эмоциональных реакций.
Как мы уже раньше говорили, все отрицательные эмоции, особенно тревога и враждебность, являются сигналами каких-то злокачественных неправильных представлений в нашем видении. Нам не удастся пройти мимо таких эмоций, отделавшись словами, что завтра мы, вероятно, будем чувствовать себя лучше, или же, исполнившись уверенности в том, что все будет хорошо, если только удастся хорошенько выспаться ночью. Все отрицательные чувства, начиная от малейшего дискомфорта и кончая глубочайшей депрессией, приведут нас к моменту нового прозрения, если только мы захотим исследовать предлагаемым здесь путем.
Это верно даже для состояния, которое называют "тревогой без видимых причин", т.е. для состояния тревожного предчувствия, для которого не удается найти даже определенного источника угрозы. Однако, многие психологи утверждают, что как только человек начинает высказывать и описывать свой опыт такой тревоги, тут же выявляется вызывающий ее вполне определенный страх и связанное с ним конкретное неправильное представление.
3. Близкий друг. По многим причинам для внутреннего возрастания к полноте человеческой жизни абсолютно необходим человек, которому мы смогли бы полностью открывать себя. Есть и особые причины существенной необходимости такого близкого друга для успеха практики терапии видения. Прежде всего следует помнить наше утверждение, что для многих из нас необходимо в той или иной мере освобождаться от загнанных внутрь страстных и беспокоящих эмоций, прежде чем мы сможем спокойно пересмотреть свою систему верований и найти неправильные представления, вызывающие беспокойство и тревогу. Только близкий друг захочет и сможет надлежащим образом направить высвобождение таких эмоций. Если человек не особенно нам близок, он скорее всего скажет нам: перестаньте кричать и успокойтесь. Такой человек не настолько хорошо нас знает, чтобы понять, что будет дальше. Он будет бояться предоставить нам полную свободу выражения чувств. Только настоящий близкий друг может достаточно глубоко понимать и любить нас, чтобы предоставлять нам такую свободу переживания и выражения своего состояния.
Альфред Адлер сказал, что теплые человеческие взаимоотношения совершенно необходимы для того, чтобы люди имели мужество признать и понять свои ошибки. Знание того, что кто-то нас любит без всяких условий, дает нам силы не отворачиваться от своих заблуждений и признавать их. Это является и одним из основных принципов теории советования Карла Роджерса. Мы способны реалистически понять и принять себя, если кто-то другой первый поймет и примет нас. Поэтому Адлер и другие рекомендуют, чтобы человек в том случае, если не имеет такого друга и не может его найти, присоединялся к какой-либо дружественной и гостеприимной группе.
Беседы и обсуждения с таким близким другом, помогающим нам выявить наши неправильные представления, очень важны еще и в другом отношении. Прежде, чем мы сможем обсуждать свою проблему, мы должны ее как-то сформулировать. Если же мы предоставлены сами себе, мы очень часто не стремимся к тому, чтобы сформулировать свою проблему и ее ответвления. Когда проблемы хранятся внутри нас, они остаются неясными и расплывчатыми. Общаясь же с близким другом, мы должны не только сформулировать свою проблему, но и выговорить ее. Это выговаривание само по себе является чрезвычайно важным. То, как мы выговариваем ситуацию, часто определяет то, как мы будем ее затем оценивать. Наши реакции очень часто определяются теми словами, которые мы выбрали, чтобы описать ситуацию. Мы мыслим посредством слов и сами склонны очень во многом определяться своей собственной манерой говорить. Вот почему некоторые предлагали каждый день периодически повторять положительные слова или утверждения типа: "Я жив! Я есть! Я хочу! Я могу!". Если мы истолковываем и выговариваем (вербализуем) данную свою ситуацию искаженно, диалог с близким другом поможет нам восстановить равновесие и об'ективность.
4. Дневник. В своей книге "Вдова" Динн Кейн поместила главу "Дорогая бумага-психиатр". Здесь имеется в виду дневник, который она вела после смерти своего мужа. Оказалось, что запись событий своей жизни и эмоциональных реакций во многом помогла ей и может также помочь и всем нам. Дневник открывает путь для выражения наших эмоций, ноон требует и того же рода формулирования и выговаривания, который был описан выше. На многих из нас вид чистого листа бумаги производит не столь угрожающее впечатление, как лицо человека, который смотрит на нас и ждет наших слов. Бумага-психиатр меньше мешает нам высказываться, чем настоящий психиатр.
Как только мы записали, каким было основное стимулирующее событие данного дня и каковы были наши немедленные эмоциональные реакции, мы можем обратиться к ним, чтобы тут же (или позднее и спокойно) провести краткий сеанс терапии видения; проверить и заново рассмотреть правильность своей системы верований или видения, иными словами — того, что помещается между самим событием и нашей эмоциональной реакцией на него. Если практико
вать такой род мягкой, но настойчивой самопроверки, то, я уверен, можно найти новые прозрения и соответственно изменить свои эмоциональные реакции. Очевидно, что чем точнее и яснее будет выговариваться человек в своих записях, тем больше вероятность того, что неправильные представления будут выявлены в целях их осмысления и изучения.
Ниже приводится выдержка из моего собственного дневника, который я пробовал вести. Она имеет определенную иллюстративную ценность.
"Сегодня вечером, когда я уже заканчивал свою лекцию, меня неожиданно прервали громким голосом и вопросом. Я мог различить нотки раздражения и гнева в словах говорившего. Задав свой вопрос, он уже собрался уходить, но потом все же решил остаться. Такое случилось со мной впервые за все время моих выступлений. Я заволновался, рассердился и неожиданно почувствовал себя настроенным очень воинственно. Я уже не сообразовывался с ситуацией. Победа или поражение. Риск потерять хоть что-то вызывал во мне ярость. Адреналин. Вспышка чувств. Я никак не мог толком кончить свою речь. Конец тем не менее был впечатляющим, хотя все же мог бы стать и другим. Кто теперь знает? Затем последовали и другие вопросы. Некоторые из них были неопределенными, но недружелюбными. Я к этому не привык. Я почти всегда получал поздравления и овации. Похолодел от неудачи. К тому же я считаю, что у меня большие способности к публичным выступлениям. Впоследствии, когда адреналин прекратил свое действие, я почувствовал себя как мальчишка, разбивший палец на ноге: он ранен слишком сильно, чтобы смеяться, но я слишком взросл, чтобы плакать. Уныние. Боль. Досада. Поставлены под сомнение я сам, мой разум, доверие к тому, как я себя держал на выступлении. Я нуждался в друге, в беседе с ним обо всем случившемся. Из-за этих гнетущих эмоций я не мог заснуть. Разу меется, завтра все мучения пройдут, хотя останутся в памяти, как и досада. Я, конечно, рад, что за двадцать четыре часа У меня прекращаются негативные эмоции. Через сутки все это уже не будет вызывать боль. Но что же сидит во мне? Почему я так ненавижу неудачу? Действительно ли на этот раз была неудача? Действительно ли я
