То, что отношения этих государств давно и устойчиво напряженные, – не секрет. Но ключевой фактор потенциальной нестабильности таков. Большинство населения главного нефтеносного региона Саудовской Аравии – Восточной провинции, где добывается свыше 90 % аравийского «черного золота», – составляют мусульмане-шииты, ориентированные на Тегеран. Правящие мусульмане-сунниты их не любят, нередко обижают и притесняют. Шииты переживают, но большой революции пока не устроили.
Однако нельзя исключать того, что среди шиитов Восточной провинции может сформироваться ядро сторонников федерализации королевства. Которые, будучи доведены до отчаяния проамериканской политикой Эр-Рияда, перейдут к активным действиям по защите своих жизненно важных прав. Саудовские правители развернут против сторонников федерализацию карательную «антитеррористическую» операцию. Тогда шиитские ополченцы вынуждены будут обратиться за спасительной поддержкой к Ирану – и последний едва ли сможет им отказать.
Вы спросите, а при чем здесь мы, т. е. РФ? Конечно же, ни при чем. Мы в этой Вселенной хотим мира и только мира. Но в то же время у нас есть уникальный опыт федерализации других государств. Возьмем, к примеру, такую фигуру, как Игорь Стрелков (Гиркин), лидер движения «Новороссия», экс-министр обороны Донецкой народной республики. Разве его профессионализм оказался бы лишним повстанцам Восточной провинции в определенный (не нами, но судьбой) исторический момент? Для чего, возможно, гну Стрелкову-Гиркину придется превентивно принять ислам, но патриотические соображения в данном случае могут оказаться важнее религиозных.
Теперь камень № 3 – свобода.
Российская Федерация на протяжении минувших 15 лет привлекала своих и многих несвоих граждан тем, что на фоне снижения уровня политических свобод в стране пышным цветом цвели бытовые свободы. В 2012–2014 гг. эта ситуация начала меняться в не совсем правильную сторону. Было введено множество надуманных, излишних ограничений и запретов, лишивших РФ весомой части ее привлекательности.
Как мне уже доводилось пояснять в работе «Философия запрета» («МК», № 26569 от 11 июля 2014 г.), запрет зачастую оправдан уже тем, что в некое критическое время его можно отменить. И это время, по-моему, пришло.
Нецензурная брань в кино и литературе уже возвращается – насколько можно судить, президент согласен с таким решением. Пора уже разрешить вновь и пропаганду гомосексуализма, и курение в заведениях общественного питания. А НКО со статусом «иностранного агента» надо не штрафовать, а напротив, стимулировать, ведь явный агент куда лучше тайного. Инвентаризация абсурдных запретов с их полной отменой позволит России вновь стать территорией свободы. И с помощью благовозвращенной свободы преодолеть кризис.
Вышеприведенные тезисы антикризисной программы предлагаются для широкого общественного обсуждения.
2015 г.
В очередь – за славой России
В нашем государстве и обществе стремительно нарастает количество и масштаб всевозможных запретов. Запреты охватывают все новые и новые сферы жизнедеятельности человека, разумного и умелого.
Вот, например, на днях столичные правоохранители дали понять, что скоро нельзя будет ни подавать милостыню, ни просить ее. Причем даже в пассивной форме – т. е. стоя с жалобным видом в подземном переходе. И доноры, и акцепторы милостыни будут привлекаться к административной ответственности. Почему? Потому что нищие и убогие одним фактом своего присутствия на социальной сцене парализуют крупнейшие транспортные институции города, в первую голову метро, где просителей подаяния особенно много. А те, кого удается развести на скудное подаяние, также замедляют движение человеческого потока, особенно в часы пик, заодно культивируя социальное иждивенчество, равно как и представления о том, что нищенство относится к норме (а не извращению). И с этим надо что-то делать.
Про прочие новые и новейшие запреты, касающиеся всего или почти всего – от митингов до курения – уже много рассказано-проговорено. Прогрессивная общественность, к которой я одним своим крылом тоже имею отношение, привыкла такими нововведениями ярко возмущаться, в крайнем случае – горько высмеивать их. И я тоже, конечно, не чужд этому объединяющему возмущению вкупе с желанием посмеяться.
Но в иной моей ипостаси – тайного кремлевского наймита – я предложил бы подойти к проблеме повальных запретов более широко и глубоко. С метафизических или, если угодно, философских позиций. Попытавшись понять не только истинную подоплеку принимаемых запретительных решений, но их объективные и долгосрочные – а не эмоциональные, сиюминутные или рекламные последствия.
Итак, по порядку.
1. Всякий запрет несет в себе огромную потенциальную энергию новых, до поры до времени скрытых от поверхностного взгляда возможностей.
Что эта глубокомысленная фигня значит, спросите вы? А вот что. Всякий запрет хорош тем, что его можно со временем частично отменить. (Не полностью, конечно, иначе не стоило запрещать.) Или – скажем мягче – пересмотреть. По крайней мере, изменить пространственно-временные границы его применения.
Например, 7 лет назад у нас (помните?) запретили игорный бизнес. По всей стране, кроме четырех специально предназначенных для того игорных зон. Для которых тщательно подобрали такие привлекательные места, куда никакой уважающий себя игрок не поедет. Стало быть, дефакто запрет оказался тотальным.
Но вот – политико-социальная ситуация изменилась. Сначала случились Сочи, где после Олимпиады надо загружать гигантскую туристическую инфраструктуру. Потом присоединили Крым, которому тоже нужно много новых денег – как минимум, чтобы уменьшить последствия экономического разрыва с Украиной. И что же? Совершенно легальные игорные зоны теперь будут в Сочи и в Крыму. А туда уже игроки более-менее могут поехать – в погоне за климатом, ностальгией и видовой панорамой. А если бы игорный бизнес никогда не запрещали, то он оказался бы уныло размазан по всей стране. И уникальных возможностей поддержать Сочи и Крым мы бы не обнаружили.
Это – характерный пример того, как запрет, тактически кажущийся неразумным, создает стратегические возможности, разглядеть которые сквозь толщу надвигающихся лет может лишь самый зоркий глаз. Не будем говорить чей, ибо и так понятно.
Кстати, и введенный недавно запрет на курение в общественных местах может стать мощнейшим локомотивом развития российских территорий, в таком развитии приоритетно нуждающихся. Почему, например, не принять законодательные поправки, согласно которым в Сочи и Крыму создаются специальные курительные зоны. Где можно курить везде – от ресторанов до отделений милиции? Это не только станет мощным стимулом интенсификации туристического потока, но и мотивирует миграцию многих тысяч россиян в направлении главных жемчужин российского Причерноморья. Что, в свою очередь, может облагородить демографическую ситуацию в Сочи и Крыму. На фоне нарастания международной напряженности в черноморском бассейне здесь мы видим еще и существенное военно-политическое значение.
2. Частичная отмена (пересмотр параметров) запрета, о чем мы с вами говорили в п. 1, существенно улучшает – пусть и на ограниченном временном отрезке – психологический климат в обществе. Вызывая прилив социального оптимизма. По принципу старого еврейского анекдота: «Как осчастливить человека? – Отобрать у него всё, а потом вернуть половину».
Никто не станет по-настоящему ценить половину, предварительно не лишившись всего, так ведь?
3. В запрете важно видеть не только ограничение, но и стимул. Порождающий большое количество косвенных позитивных социальных последствий. Опять же – не сразу распознаваемых простой обывательской оптикой.
Возьмем, к примеру, то же курение в общественных местах. Означает ли, что курящие россияне станут меньше курить? Разумеется, нет. Изменится лишь география эксплуатации привычки. Курить будут всё больше дома, на приусадебных участках, в гостях у друзей и т. п. Что это означает? Что среднестатистический россиянин будет, воленс-ноленс, больше времени проводить с семьей, среди детей, живых физических друзей и т. п. А значит, начнут восстанавливаться межличностные и межгрупповые коммуникации, о крайнем ослаблении и даже распаде которых мы так грустим и печалимся с конца советских времен. Разве плохо, что дети станут чаще видеть родителей, а друзья привыкнут устраивать товарищеские вечеринки не раз в год, а раз в неделю?
Нанесет ли запрет ущерб розничной торговле, как о том много говорили табачные лоббисты? Нет. Даже наоборот, у россиян появился внятный мотив закупать табачные изделия впрок. В том числе – из опасений новых, следующих запретов. Это значит, что оборот табачной розницы только вырастет. Вместе с количеством рабочих мест в данной ключевой отрасли национальной экономики.
