Рациональное зерно в этом методе, безусловно, есть. По крайней мере, люди, прошедшие такие курсы, с нулевого уровня владения языком поднимаются до способности приблизительно понимать обращенную к ним речь и самостоятельно строить несложные высказывания. То есть, если незадолго до зарубежной поездки вы желаете научиться объясняться с официантами и портье, то на экспресс-курсах вас этому научат. Ожидать большего было бы наивно. Разумеется, такой курс может дать толчок к серьезным занятиям. Но, ограничившись начальным результатом, вы рискуете производить жалкое впечатление своей "помесью французского с нижегородским". Недаром выпускники таких курсов обычно говорят: "Кое-что понимаю, могу объясняться", но сказать "Знаю язык" самомнения хватает немногим.
Вывод прост: рекламные зазывания "Английский за две недели" — из той же серии, что и "Сделайте ваш ваучер золотым". Большой доход вы получили с помощью своего ваучера?.. Понятно, что при таком "золотом дожде", чтобы обеспечить семью, приходится много и упорно работать. Поверьте, иностранный язык требует того же.
В раю животные говорили, значит, и думали, потому что говорить не думая — позднейшее нововведение людей.
Моисей Сафир
Недавно несколько центральных газет, словно соревнуясь друг с другом, опубликовали сенсационное сообщение об открытии американских ученых. "Обезьяна заговорила" — кричали газетные заголовки. Журналистам, стремящимся побаловать обывателя горячими новостями, было невдомек, что этой "сенсации" уже не один десяток лет. Просто в заокеанской прессе появилось очередное сообщение об экспериментах, которые проводятся в рамках научного проекта, начатого в середине шестидесятых. Эти работы с переменным успехом ведутся по сей день, иногда поражая мир невероятными открытиями, которые при внимательном рассмотрении оказываются иллюзиями, и порождая больше вопросов, чем ответов.
Однако все новые и новые "сенсации" всякий раз потрясают не обремененные научными знаниями умы широкой общественности. Вот и на сей раз не обошлось без того, чтобы устроить некий социально-правовой фарс, причем, как водится, с самыми благими и серьезными намерениями. На Западе ширится теперь кампания за предоставление шимпанзе, орангутангам и гориллам… гражданских прав! Организаторы кампании настаивают на том, что у этих обезьян должны быть законодательные гарантии, что с ними не будут обращаться жестоко и унизительно, не станут использовать в "бесчеловечных" экспериментах. Ведь обезьяны, как якобы свидетельствуют научные данные, все понимают и обладают многими человеческими качествами. Например, чувством собственного достоинства. А может быть, иные американские ученые по-своему правы, описывая в сентиментальных тонах свои трогательные отношения со зверем, который "почти как человек", а то и "совсем как человек"? Может, и правда, стоит повнимательнее присмотреться к нашим "младшим братьям по разуму" и даже чему-то у них научиться?
Сама по себе эта идея не нова. Исследования поведения животных, в том числе высших обезьян, ведутся много лет. Зачем? Пожалуй, даже не столько затем, чтобы понять их, скорее — самих себя. Мы никогда не поймем до конца человека, если не будем рассматривать его как звено в цепи живых организмов. Но тут для научного анализа наиболее важны не столько поведенческие параллели, сколько сугубо человеческая специфика, которую легче всего познать в сравнении. Правда, при этом существует опасность скатиться к антинаучной позиции, известной как антропоморфизм, то есть начать трактовать поведение животного по аналогии с человеческим, игнорируя принципиальные различия. Похоже именно это и происходит сегодня с "политкорректными" американцами. Однако разберемся по порядку, что же все-таки удалось установить на самом деле.
21 июня 1966 г. супруги Роберт и Беатрис Гарднер начали в Университете штата Невада замечательный эксперимент. Они поставили перед собой задачу научить обезьяну человеческим формам общения. Объектом приложения их "педагогических" усилий стала шимпанзе Уошо, чье имя с тех давних пор то и дело появляется то в серьезных научных публикациях, то в падкой на сенсации желтой прессе.
Попытки такого рода предпринимались задолго до супругов Гарднер, однако именно этим американским психологам удалось за счет принципиально нового подхода впервые добиться в этом начинании определенных успехов.
Еще в 1916 г. В.Фернесс, пытавшийся обучить орангутанга английскому языку, писал: "Кажется почти невероятным, что в мозге животных, столь похожих на нас физически, отсутствует элементарный речевой центр, который нуждался бы только в развитии. Я предпринял серьезные попытки в этом направлении и все еще не прекращаю их, но не могу сказать, что результаты обнадеживают".
В 30-е годы психологи, супруги Кэллог, воспитывали в домашних условиях шимпанзе по кличке Гуа, который рос вместе с их маленьким сыном Дональдом. (Подобную попытку, хотя и не столь впечатляющую, поскольку обезьяна и дитя воспитывались не совместно, предприняла в нашей стране Н.Н. Ладыгина-Котс.) Они обнаружили, что в отличие от человеческого ребенка у шимпанзе отсутствовали разнообразные "гуления" и лепет. Уинтроп Кэллог считал, что раз большое влияние на формирование общения оказывают начальные стадии развития, то в этот период, вероятно, психику и коммуникацию шимпанзе можно модифицировать в нужном направлении, "очеловечивая" животное. Увы, на практике медаль опыта повернулась к Кэллогам обратной стороной — шимпанзе Гуа начал влиять на поведение Дональда. У мальчика, который дни напролет играл с Гуа, задержалось развитие речи — усевшись за обеденный стол, он кричал, как шимпанзе, при виде пищи и даже обгрызал кору с деревьев… Опыт пришлось прекратить, Гуа отправили в зоопарк.
Казалось, последнюю точку поставили опыты Кейта и Кэтрин Хей-ес. Воспитывая в семье самочку-шимпанзе Вики, все, чего они смогли добиться, это научить Вики "произносить" несколько простых слов: "мама", "папа", "чашка", "вверх" (по-английски едва различимых на слух: "mom", "рар", "cup", "up").
Но та же Вики сама изобрела незвуковые способы доводить до приемных родителей свои желания. Чтобы покататься на автомобиле, она приносила карточку с изображением машины. Когда люди устали от слишком частых поездок и спрятали карточки с автомашинами, Вики принялась вырывать рисунки автомобилей из журналов и книг и предъявляла их в качестве "билетов на проезд".
Просматривая фильмы о Вики, Роберт и Беатрис Гарднер пришли к мысли: а что если шимпанзе обучить языку жестов, которым пользуются глухонемые? Так и возник "проект Уошо". Как бывает почти со всякой интересной идеей, она приходила в головы исследователей и раньше: в Советском Союзе, в Харьковском зоопарке, еще на рубеже 30-40-х годов Л.И. Уланова пыталась обучать макака-резуса жестам, обозначающим различные виды пищи. Война оборвала этот опыт.
А вот Уошо вскоре, и правда, "заговорила". Сперва это были отдельные знаки, а потом и сочетания. Она выучилась строить, например, такие высказывания: "достать одеяло", "еще фрукт". Затем подоспели результаты опытов, которые проводил психолог Дэвид Примак. Он взял за основу языка не жесты, а систему фишек, размещенных на магнитной доске. Тренировка начиналась с того, что обезьяну обучали прикреплять на доску символ, за что она получала обозначенное символом лакомство. Постепенно шимпанзе Сара научилась составлять фразы типа: "Если Сара взять яблоко, то Мэри дать Сара банан". Похоже было, что она понимала замещающую природу символа, когда описывала жетон "яблоко", отличавшийся от реального яблока цветом и формой, знаками-прилагательными "красный" и "круглый". Выбрав момент, Сара похищала фишки и в одиночестве проигрывала варианты предложений. Было над чем задуматься.
Под впечатлением этих работ Дуэйн Румбо и его сотрудники начали диалоге шимпанзе через посредство компьютера (Кстати, последняя газетная сенсация на эту тему инициирована его супругой — Сью Сэвидж-Румбо). В комнате обезьяны помещалась панель ЭВМ, на клавишах которой были нарисованы лексиграммы (значки-обозначения действий и разных видов пищи или других поощрений, от щекотки до кинофильма — обезьяны, совсем как люди, приходят от того и другого в одинаковый восторг). Компьютер запоминал каждое предложение шимпанзе (например, последовательное нажатие клавиш: "пожалуйста", "машина", "показать", "кино") и "выполнял" просьбу, лишь когда она соответствовала "грамматике" — узаконенному порядку нажатий.
Результаты оказались поразительными. Молодым шимпанзе Шерману и Остину удалось даже провести диалог через компьютер. Шерман, в комнате которого лежали инструменты, получал сигнал от Остина, находившегося в соседней комнате (у него не было инструментов, зато был закрытый ящик с пищей), передать определенный инструмент. Остин открывал с помощью этого инструмента ящик и делился добычей со своим собеседником. Румбо считал, что компьютер, который позволяет точно вычислить долю "речи" в хаосе случайных нажатий, объективнее, чем киносъемка жестового разговора обезьяны с человеком.
