В работе «О психологии Dementia praecox» (1907) К.Г. Юнг рассмотрел случай типичной паранойи с характерным нарушением речи. И хотя для него оставался неясным вопрос, почему при шизофрении вместо систематических аналогий порождаются их спутанные, гротескные фрагменты, тем не менее он констатировал, что для шизофрении свойственен распад представлений, что роднит этот феномен со сновидением, часто являющимся абсурдным и фрагментарным. Однако если сновидение – это феномен «сумеречного сознания», то явление шизофрении не затрагивает, по его мнению, элементарную ориентацию сознания.
В последующих работах К.Г. Юнг показал, что обсессивные неврозы и несомненные истерии оказываются лишь «поверхностным слоем самых разных форм шизофрении». Во всяком случае, занимаясь частной практикой, он сам был удивлен наличию большого числа латентных случаев шизофрении. Причем практический опыт убедил его в том, что шизофренические нарушения можно лечить и излечивать, поскольку шизофреник ведет себя по отношению к лечению так же, как невротик: у него те же комплексы и те же потребности, но нет устойчивости, в результате чего «латентный шизофреник всегда должен считаться с возможностью неудержимого распада».
Согласно К.Г. Юнгу, с психологической точки зрения, «аффективные следы являются симптоматически спецификой шизофрении». Они хаотичны, случайны и характеризуются, по аналогии со сновидениями, примитивными, архаическими ассоциациями, родственными мифологическим мотивам. Наблюдаемое при шизофрении частое обращение к архаическим формам и комплексам ассоциаций натолкнуло К.Г. Юнга на мысль о существовании коллективного бессознательного и архетипов. Исходя из этого, он пришел к выводу, что «если в шизофрении особенно часто встречаются архаические формы, то этот феномен указывает на более глубокую (по сравнению с неврозом) биологическую патологию».
При рассмотрении шизофрении швейцарский психотерапевт использовал такие понятия, как «шизофренический комплекс» и «шизофреническая компенсация». По его мнению, фиксированные проявления шизофренического комплекса, его автономия и деструктивность могут овладевать сознанием человека вплоть до отчуждения и разрушения личности. Этот комплекс не создает раздвоения личности, а лишает Я власти и становится на его место, что как раз и наблюдается при острых и тяжелых аффективных состояниях. В целом вся феноменология шизофрении концентрируется в патогенном комплексе.
К.Г. Юнг считал, что общая психологическая и физиологическая картина шизофрении во многих отношениях напоминает токсикоз и, следовательно, позволяет предположить наличие «специфического обменного токсина». Для шизофрении в качестве объясняющей гипотезы приходится использовать такой патогенный фактор, как токсин, вырабатываемый под воздействием чрезмерного аффекта и действующий в окружении патогенного комплекса, ассоциативные процессы которого опускаются до архаической ступени и разлагаются на элементарные составные части.
Вместе с тем швейцарский психотерапевт высказал соображение, согласно которому психогенная этиология шизофрении более вероятна, чем токсическая. Как подчеркивал К.Г. Юнг в работе «Шизофрения» (1958), «есть много легких и преходящих явно шизофренических заболеваний, не говоря уже о еще более частых латентных психозах, которые чисто психогенно начинаются, так же психогенно протекают и излечиваются чисто психотерапевтическими методами».
Опираясь при изучении шизофрении на психоаналитические идеи З. Фрейда, на ранних этапах своей исследовательской и терапевтической деятельности К.Г. Юнг пришел к выводу о необходимости более широкого толкования понятия либидо. Он полагал, что с позиций сексуальной энергии невозможно объяснить явление шизофрении. В свою очередь, З. Фрейд подверг критике подобную точку зрения, считая ошибочным утверждение К.Г. Юнга, согласно которому теория либидо не в состоянии объяснить шизофрению как таковую. При этом основатель психоанализа предпочитал использовать вместо терминов «раннее слабоумие» и «шизофрения» понятие «парафрения». Однако порой в одном и том же тексте З. Фрейда можно встретить равнозначное использование всех этих терминов. В частности, в работе «О нарциссизме» (1914) он называл шизофрению парафренией в собственном смысле этого слова и, не углубляясь в проблему шизофрении, предпринял попытку обсудить вопрос о судьбе либидо после отделения его от объектов при шизофрении и доказать необходимость включения нарциссизма в общую схему психосексуального развития человека.
Дальнейшее изучение и лечение шизофрении нашло свое отражение в исследовательской и терапевтической деятельности ряда психотерапевтов. Так, американский психоаналитик Г.С. Салливан (1892–1949) считал, что шизофрения является результатом нарушений, возникающих при процессах диссоциаций в основных структурах или компонентах мотивационных систем личности. На основании клинической практики он пришел к выводу, что при психоаналитическом лечении у значительной части шизофреников наблюдается улучшение психического состояния.
Г.С. Салливан уделил особое внимание рассмотрению жизни по шизофреническому типу и ее возможным исходам. В лекциях, прочитанных в Вашингтонской школе психиатрии зимой 1946–1947 гг. и опубликованных после его смерти в работе «Межличностная теория психиатрии» (1953), он говорил о том, что личность может оторваться от «своих якорей» и переместиться с актуального на данном уровне развития в состояние, которое следует назвать «жизнью по шизофреническому типу». При такой жизни, при шизофреническом состоянии внутрипсихические процессы протекают при полном сознании, что ведет к «глубокой мистификации самого человека». Эти процессы представляются самому человеку настолько причудливыми, что жизнь по шизофреническому типу порой описывается как целиком находящаяся за гранью понимания. Как полагал Г.С. Салливан, шизофренические процессы представляют собой не что иное, как «попытки несчастного страдальца передать нам содержание процессов, выход в сознание которых большинство из нас блокировало примерно в возрасте с двух с половиной лет».
Г.С. Салливан исходил из того, что люди, переживающие шизофренические расстройства, неминуемо приходят к одному из двух крайне не благоприятных исходов: один из них связан с параноидной неприспособленностью, при которой присутствующие в структуре личности разнообразные элементы осуждения и вины распространяются на окружающих людей, деструктивно влияя на возможность установления с ними близких отношений; другой – с дезинтеграцией личности, сопровождающейся такими изменениями, которые ведут к гебефренической деградации. По мнению Г.С. Салливана, эти заболевания «следует рассматривать не как проявления шизофрении, а в качестве исключительно неблагоприятных исходов шизофренического процесса».
Австрийский психотерапевт В. Франкл (1905–1997) предложил экзистенциально-аналитическую интерпретацию шизофрении, согласно которой отдельные проявления болезни в форме бреда наблюдения, преследования или воздействия могут быть рассмотрены в контексте более общего переживания чистой объективности. В соответствии с такой интерпретацией «шизофреник переживает самого себя, как если бы он, субъект, был трансформирован в объект».
По мнению В. Франкла, универсальный закон психологии шизофрении состоит в том, что при этом заболевании имеет место «переживание пассивизации психических функций». Если нормальный человек переживает себя наблюдающим, думающим и преследующим, то шизофреник переживает все эти акты, как если бы они были трансформированы в пассивные состояния (за ним наблюдают, о нем думают, его преследуют). Шизофреник страдает от «гипотонии сознания», в результате чего может наблюдаться расстройство его Я. При шизофрении оказывается пораженной именно человеческая личность. Однако, как считал В. Франкл, у шизофреника все же сохраняется остаточная свобода относительно судьбы и болезни, в результате чего становится возможным осуществление терапии, ведущей к его выздоровлению.
Американский психоаналитик Х. Спотниц (р. 1908) высказал идею о наличии «шизофренического ядра личности», которое может быть создано при комбинации трех первичных факторов – агрессии, защиты объекта и принесения себя в жертву. В соответствии с таким пониманием «шизофрения является организованной психической ситуацией, структурно сложной, но психологически неуспешной защитой от деструктивного поведения». В этой организованной структуре наличествуют как агрессивные, так и либидозные побуждения: первые обеспечивают взрывную силу, вторые – играют тормозящую роль. Действие защиты, по мнению Х. Спотница, предохраняет объект от высвобождения взрывной агрессии, но вызывает разрушение психического аппарата. В конечном счете шизофрения может быть охарактеризована как «патологический способ нейтрализации агрессии в отсутствие адекватной изоляции от действия импульсов».
