Второй существенный фактор — это сила подкрепления (наказания), или иначе значение для особи (индивида) того события, которое предвещается сигналом.
Так, например, в среднем возрасте мы имеем примерно один шанс на миллион умереть в ближайшую минуту. Но мы и не думаем об этом риске. Наступление для нас завтрашнего дня воспринимается как абсолютное надежное событие (если, конечно, мы здоровы и находимся в нормальных обстоятельствах). Такой уверенностью мы и руководствуемся в своем поведении.
Когда мы находимся в путешествии, шансы в нашу пользу уменьшаются до ста тысяч против одного. Но мы миримся с этим. Почему? Потому что возросшая опасность перевешивается удовольствием, которое связано с путешествием.
Чтобы двинуть нас на риск гибели в один к десяти, нужен уже очень сильный стимул в виде чувства долга, захватившей идеи, необходимости спасти себя, свое дело или свою страну.
В свою очередь, невысокие требования к вероятности события, которым управляется поведение, могут обусловливать малозначительность отрицательных последствий и привлекательностью этого события. Так, например, шансы выиграть в лотерее весьма малы. Но это компенсируется незначительностью возможной потери (30 копеек) и высокой привлекательностью выигрыша (автомашины).
В реальном мире непрерывно конкурируют, претендуя на отражение в поведении, множество разнообразных связей вещей и событий. Одни из них имеют высокую вероятность реализации, но зато меньшее значение для индивида. Вероятнрсти осуществления других меньше, но зато больше выигрыш, который они обещают. В одних связях больше вероятность отрицательных последствий при ошибке, но зато выше «цена» возможной удачи. В других — наоборот и т.п.
Окончательная оценка сравнительной значимости связей происходит на основе «взвешивания» всех этих факторов. Методами такого рода оптимальных решений занимается молодая математическая наука — теория игр. Но фактически какие-то аналогичные методы применяют, по-видимому, статистические фильтры сигналов в мозгу.
Психика все время ведет с миром такую игру. Незаметно, но непрерывно подсчитывает шансы в пользу существования связи между одним явлением и другими. Взвешивает меру риска, связанного с выбором этой связи для руководства поведением. Сопоставляет этот риск с «ценой» возможной ошибки и удачи. Ставка в игре — жизнь и благополучие организма, его сохранение и продолжение в потомстве, в других.
То, как ведется эта игра, определяет стратегию поведения индивида или особи. Психика может предпочитать надежные решения, когда шансы на выигрыш верные, но сам выигрыш невелик. Это будет «осторожная» или пессимистическая стратегия. Она ориентируется на возможность ошибки. Но психика может склоняться и в пользу связей маловероятных, зато сулящих сразу крупное достижение. Такая стратегия именуется стратегией с «риском» или иначе «оптимистической». Она ориентируется на возможность успеха. У животных трусливых преобладает в поведении пессимистическая стратегия. У животных агрессивных, наоборот, по-видимому, преобладает оптимистическая стратегия. Аналогичная разница в стратегии выбора и статистической оценки решений лежит, по-видимому, в разделении людей на оптимистов и пессимистов.
Лабораторный эксперимент позволяет выделить в чистом виде и измерить некоторые основные процессы, из которых складывается такое поведение (например, образование условного рефлекса, стимуляцию и т.д.). Но для этого он вынужден упрощать условия, в которых работает психика. Например, выделять только один раздражитель, устранять подобные стимуляции и т.д.
Это позволяет обнаружить определенные механизмы поведения и их закономерности, но зато часто маскирует другие, не менее существенные его стороны. Ведь в жизни все далеко не так просто, как в эксперименте. Поток внешних воздействий, который обрушивается на организм, кроме важной информации, несет оглушительный «шум» случайных, побочных и несущественных сигналов. Важные, устойчивые, существенные свойства и отношения вещей неразрывно переплетаются с несущественными, мимолетными, не имеющими значения для потребностей организма и целей индивида.
Поэтому, чтобы выявить действительно значимые и значащие связи, психика должна обладать способностью в сложнейшем комплексе свойств, присущих каждой вещи, в многообразном переплетении обстоятельств, характеризующих каждую ситуацию, выделять только значимые связи, учитывать только существенные для индивида обстоятельства.
Для этого необходимо «умение» различать свойства вещей и реагировать на эти отдельные свойства, а не на вещи в целом. Для этого необходимо «умение» расчленять ситуацию на образующие ее обстоятельства и оценивать значимость каждого из этих обстоятельств в отдельности.
Процесс, с помощью которого осуществляется такое разложение, расчленение, различение свойств и признаков, присущих вещам, явлениям, ситуациям, именуют анализом.
В том, что психика обладает подобной способностью, мы уже убедились на прошлых лекциях. Так, птенец чайки выделяет из всех признаков окружающего мира красное пятно на клюве матери. Собака в опытах И.П. Павлова отличает зажженную лампочку от всех остальных объектов, в том числе от потушенной лампочки. Более того, она отличает и выделяет одно свойство лампочки — цвет — от всех остальных: формы, яркости, расположения и т.д. Ну, а то, что человек воспринимает, например, не только стол в целом, но одновременно и отдельные свойства этого стола — форму, цвет число ножек, материал, назначение и т.д. — по-видимому, не требует доказательств.
Это очень бажная способность. Наш мир устроен так, что вещи в нем неповторимы, но свойства вещей повторяются. Так, например, нет двух одинаковых яблок. Но свойства «зеленый и красный цвет», «имеет съедобную мякоть», «растет на дереве» и др. повторяются у всех яблок. Более того, один из этих признаков, например, зеленый цвет, есть и у травы, и у листвы, и у зеленой лампочки; другой, например, съедобная мякоть — и у груши, и у сливы, и у банана.
Поэтому обнаруживая, различая и вычленяя у вещей отдельные признаки, психика получает набор сигналов, с помощью которых отражаются свойства, присущие также многим другим вещам. У нее как бы накопляется алфавит сигналов, которые могут быть получены от вещей и явлений внешнего мира. Соответственно, анализ раздражителей нервной системой может рассматриваться как процесс формирования психикой алфавита сигналов, отражающих отдельные повторяющиеся свойства вещей и отношений действительности.
В своей жизни, в поведении, деятельности животные и люди имеют, однако, дело не с отдельными свойствами вещей, а с самими вещами. Причем с вещами, выступающими в определенной конкретной ситуации. Мы едим не «съедобность яблока», а само яблоко. Причем сделать это мы можем лишь в определенной ситуации, когда яблоко созрело и, плюс к тому, не находится за чужим забором.
Для этого мы должны уметь отличать зрелое яблоко от всех других вещей, да еще учитывать, принадлежит ли оно нам.
Но зрелое яблоко отличается от всех остальных вещей не одним свойством, а целой совокупностью свойств — размером, формой, цветом и т.д. Также как ситуация, в которой его разрешается съесть, отличается целым набором признаков (мы купили это яблоко, или нам дали и т.д.)
Значит, наше поведение по отношению к яблоку обуславливается не одним признаком, а определенным сочетанием признаков.
Чтобы всегда правильно реагировать на яблоко, психика должна отразить, как оно «устроено», т.е. структуру его признаков, и руководствоваться ею как сложным сигналом к определенному действию.
Процесс, с помощью которого осуществляется такое объединение, связывание, сочетание признаков в структурный комплекс, отображающий вещи, явления, ситуации, требующие определенного вида поведения, именуют синтезом.
Каковы же признаки, объединяемые при этом синтезе?
Ясно, что для «правильного поведения» по отношению к яблоку вовсе не требуется учитывать всех свойств каждого отдельного яблока. Достаточно уметь отличать то сочетание признаков, которое отличает любое съедобное яблоко, и ситуации, в которых его можно (или нужно) съесть.
О том, что подобная способность существует, причем у психики не только человека, но и животных, свидетельствует хотя бы то, что животные, питающиеся плодами, едят любые яблоки. И, по-видимому, еще не было случая, когда животное в недоумении останавливалось бы перед новым, прежде не встречавшимся сортом яблок.
Такой минимум структурных признаков объекта, необходимый для выработки правильного поведения по отношению к нему в определенной ситуации, проф. П.Я. Гальперин назвал ориентировочной основой деятельности.
Процесс синтеза, с помощью которого вырабатывается эта ориентировка в реальности, заключается, как мы видим, в том, что сигналы из алфавита, сформированного психикой, объединяются в сочетания, необходимые и достаточные для опознания устойчивых свойств вещей и ситуаций, которые определяют поведение по отношению к этим вещам в этих ситуациях. У психики как бы накопляется словарь стандартных сочетаний сигналов, отображающих определенные классы вещей и явлений внешнего мира. Соответственно, синтез раздражителей нервной системы может рассматриваться как процесс формирования психикой словаря сложных сигналов, отражающих устойчивые отличительные сочетания свойств, которые характеризуют вещи и отношения действительности, определяющие формы поведения животного.
