Лишь много месяцев спустя мы постепенно занялись другими трагическими событиями в ее семье.
Г-жа Бурхелл пришла на терапию из-за проблем с другом. В прошлом у нее было несколько связей, и все они, к ее сожалению, распались. Теперь она боялась, что новый друг тоже ее бросит. Когда во время сбора анамнеза я спросила ее о прежних отношениях, как свою первую большую любовь она упомянула мужчину, от которого в свое время забеременела. Поскольку он ребенка не хотел, а она была слишком молода, чтобы решиться родить в одиночку, она сделала аборт. После этого они разошлись. Рассказывая об аборте, она испытывала очень сильные чувства и плакала. «Я думала, что я все это уже переработала». Я попросила ее положить на пол по листу бумаги для ее нынешнего друга, для абортированного ребенка и его отца. Друг стоял рядом с ней, первая любовь на некотором удалении, отвернувшись, а лист для ребенка она положила прямо перед собой. Она стояла и растроганно, с тоской смотрела на ребенка. Я предложила ей «разрешающие фразы». Со слезами на глазах она произнесла: «Я бы так хотела тебя родить». Ее тяга к ребенку было очень сильна, и я дала ей подушку, которую она, как младенца, прижала к груди. «Я даю тебе место в моем сердце». Я повернула к ней лист бумаги, олицетворявший отца ребенка, и попросила ее сказать: «Жаль». Она кивнула и какое-то время дышала. «Теперь хорошо». Поскольку эта дуга напряжения подошла к концу, я немного отодвинула его лист и попросила ее повернуться к нынешнему другу. «Как он сейчас на вас смотрит?» — «С любовью». — «И как это для вас?» — «Хорошо». — «Что, если вы ему скажете: Посмотри, это так?». Она кивнула и выдохнула. «Хорошо. Я хочу подойти ближе». Я поставила ее рядом с ним. «Спасибо за все». — «Спасибо, что ты здесь». Она кивнула и сделала глубокий выдох. Я попросила ее сесть и собрала листы с пола.
Расстановка в воображении
В воображении образ можно развивать медленно и систематически Чаще всего важны бывают близкие люди, поэтому, выстраивая перед внутренним взором клиента систему семьи, в первую очередь мы начинаем с отца или матери. Далее я опишу основные модели этой работы, в которые вплетаются особые динамики каждого отдельного случая.
Первая интервенция начинается со встречи: в воображении клиент стоит напротив некоего человека, и мы исследуем, возможен ли между ними зрительный контакт и какое он имеет качество. Например, если напротив клиента стоит его отец: «Представьте себе, что перед вами стоит ваш отец и смотрит на вас!» Секунду или две клиент вживается в образ. «Как он на вас смотрит?» Клиент устанавливает зрительный контакт и определяет для себя качество взгляда отца. «Как вы на него смотрите?»
Повторяясь, язык и вопросы могут сначала показаться несколько однообразными, однако одна и та же структура вопросов очень полезна. Клиент получает новые содержания и импульсы всегда в одной и той же формулировке, которая благодаря своему однообразию не требует его внимания, и учится отслеживать небольшие отличия в их действии, а также произошедшие вследствие интервенции перемены.
Теперь внимание клиента направляется на его способ находиться в контакте. В течение нескольких секунд, пока длится пауза, терапевт наблюдает за физическими движениями и реакцией клиента. Точным индикатором здесь опять же является дыхание: если клиент остается расслабленным и продолжает хорошо дышать, то из этого можно сделать вывод — и при необходимости попросить клиента его подтвердить, — что зрительный контакт с обеих сторон хороший. Взгляд открыт и приветлив, сродни описанной Мартином Бубером (1923) встречей с «ты».
Когда мы обратимся к следующим, тяжелым отношениям, эти отношения можно будет использовать как ресурс для клиента, так как теперь он имеет представление о том, как воспринимается прямая, первичная встреча. Благодаря этому у него появляется модель того, какими качествами может обладать контакт с другим человеком.
Если же дыхание замирает или клиент застревает в процессах поиска, это указывает на то, что отношения не такие, какими они могли бы быть или какими их желает видеть клиент. Они вызывают бессознательную реакцию, которая вынуждает его действовать. Он (пока) сам не может решить, будет ли он действовать, но он чувствует себя вынужденным реагировать, что вызывает замешательство. В этот момент клиент может внезапно открыть глаза (если до этого они были расслабленно закрыты) , вопросительно посмотреть на терапевта, а потом — по собственной инициативе или в ответ на просьбу — снова их закрыть.
Возможно, в конце концов, клиент скажет: «Отец на меня не смотрит». Он произносит это с упреком или досадой, ему грустно, он обижен, разочарован или в отчаянии. Если мы обращаемся с образом как с реальным человеком, то мы задаем себе вопрос: «Куда смотрит отец? К чему приковано его внимание?» Возможно, из анамнеза нам известно, что очень рано умерла его мать. На этом основывается гипотеза, что взгляд отца направлен на мать и поэтому он ничего вокруг себя не воспринимает, даже собственного сына. Мы проверяем эту гипотезу: «Что произойдет, если вы поставите за отцом его мать?»
По телесной реакции клиента мы видим, что бабушка придает отцу стабильность: клиент облегченно вздыхает и немного расслабляется. «Как сейчас чувствует себя ваш отец?» Происходящие в нем изменения соответствуют тем чувствам, которые могли бы завершить тогдашние процессы. Возможно, клиент видит, что его отцу грустно, возможно, отцу хочется подойти к своей матери намного ближе, возможно, во внутреннем образе клиента отец становится совсем маленьким, «как ребенок», возможно, он полон радости и жизни.
Если качество и настроение образа изменилось или если клиент в этом процессе выказывает какую-то реакцию, мы можем спросить его о воздействии каждой из этих интервенций: «И как это для вас?» или: «Как вы себя чувствуете, когда видите своего отца рядом с его матерью, вашей бабушкой?»
Благодаря неоднократной смене перспективы клиент сохраняет нейтральную позицию. Он пробует разные точки зрения, узнает, как изменения одного влияют на каждого из тех, кто его окружает, и, таким образом, расширяет свое видение подоплек и взаимосвязей.
«Помехи»
Иногда клиент не находит образа или ему трудно представить себе данного человека. По моему опыту, это мало связано с силой его воображения. Похоже, что в гораздо большей степени речь здесь идет об указаниях на то, что визуализируемое лицо вплетено в другие динамики и потому не присутствует по-настоящему в своем поле, так что клиент пока тоже не может воспринять этого человека полностью.
Пример
Г-жа Мергус жаловалась на плохие отношения с отцом. Во время войны его самолет был сбит, он был тяжело ранен, но выжил и много лет провел в плену. Сам он никогда об этом не распространялся, но в семье говорили, что он вернулся совершенно сломленным человеком.
Гипотеза: пережитое на войне стало для отца тяжелой травмой, он накрепко переплетен с произошедшими там событиями и поэтому практически не замечает свою дочь. Стоя напротив отца, клиентка не могла его увидеть. Ей никак не удавалось «поймать» его образ. Я попросила ее схематично представить себе отца в виде фигуры, стоящей где-то далеко на горизонте. Это у нее получилось. Чтобы установить связь между этим status quo отца и дочерью, я спросила ее: «Как вы себя чувствуете, когда с такого расстояния смотрите на своего отца?» Затем я постепенно поставила за или рядом с отцом всех тех, кто, судя по анамнезу, мог эмоционально играть какую-то роль в его жизни и кто отсутствовал в образе его семьи: деда клиентки, который погиб в результате несчастного случая, когда отец был еще подростком; бабушку, которая умерла, когда отец был маленьким; его фронтовых товарищей, свидетелем смерти которых он стал; погибшего на войне брата. Благодаря каждому следующему персонажу, который обогащал образ дополнительной информацией, отец приобретал для клиентки все более четкие очертания. Она смогла увидеть его в его отношениях и поняла, к чему были привязаны его чувства и его тоска. Постепенно в ее внутреннем образе дочь и отец смогли приблизиться друг к другу. В конце она стояла напротив своего отца и смотрела ему в глаза.
Иногда образ бывает нечетким или фрагментарным. Например, клиент видит только тело матери, а ее лицо расплывается. Или, несмотря на то, что место матери ясно, сама она похожа на туман или облако. Тут тоже возникает вопрос: кого не хватает? Где связана энергия матери? Кто необходим для того, чтобы помочь матери обрести в этом образе форму и презентность? Если до этого мы собрали точный анамнез, то в нашем распоряжении имеется один, два или даже несколько человек, которых матери мучительно не хватает. Один из них будет самым важным, но мы можем по очереди включить в образ и других, так как они служат ей ресурсом и опорой. Возможно, старшая сестра обнимет младшую сестру, т. е. мать клиентки. Мать смеется. Теперь ее хорошо видно. Клиентка может установить с ней зрительный контакт, подойти к ней и при помощи фраз и ритуалов найти хорошее завершение.
