С позиций этнологии, регуляторами поведения этнофоров являются различные национальные обычаи, традиции, обряды, ритуалы, привычки и др. С позиций же этнической психологии в роли нормативов поведения этнофоров выступают различные этнопсихологические нормы, содержащиеся в ценностях, отношениях членов этнической общности к различным сторонам действительности, проявлениях эмоциональных и волевых состояний, национального темперамента и пр. (Резников, 1999д).
О. И. Митина и Ф. Ф. Петренко с помощью методики семантического дифференциала провели кросс-культурное исследование стереотипов женского поведения в России и США. Респондентами были женщины и мужчины всех возрастов. Сравнивая полученные результаты, авторы, пришли к выводу, что представления как американцев, так и россиян о нормах и правилах женского поведения в большей степени обусловливаются культурой, чем полом. «Стереотипы, требования, предъявляемые к тем или иным женским ролям представителями одной и той же страны, мужчинами и женщинами, имеют гораздо больше общего, чем стереотипы только женщин из разных культур (если сравнивать их между собой): то же относится к мужским выборкам» (Митина, Петренко, 2000, c. 81). Важно подчеркнуть, что каждый этнос имеет свои нормы и правила, согласно которым и реализуются социальные роли и поведение этнофора в национальных общностях.
Как и все этнопсихологические нормы, «национально-культурные стандарты общения, стереотипны чрезвычайно устойчивы, многие из них действуют почти без изменений в течение сотен лет» (Бгажноков, 1978, с. 7). Вместе с тем в период бифуркаций (революций) часть этнопсихологических норм может меняться. Внедрение новых этнических норм и изменение старых осуществляется с помощью применения позитивных и негативных санкций. В этом плане продуктивна мысль Т. Г. Стефаненко о том, что социальные эмоции «вина» и «стыд» являются основой социального контроля за этническим поведением этнофоров (Стефаненко, 2003).
Выявлением этноспецифических симптомокомплексов, затрудняющих этническую социализацию и психическую адаптацию личности, а также организацией психокоррекционной работы с этнофорами, у которых такие признаки проявляются, занимается А. В. Сухарев (Сухарев, 1998а, 1998б, 1998в). По существу, это вопросы связаны с проявлением психологических «норм» и «нормативов» у представителей разных этносов.
Важная и пока не осуществленная работа – составление шкал, описывающих этнопсихологические нормы общения и поведения этнофоров. Представляется продуктивным рассмотрение психической нормы как многомерного критерия оценки отношений этнофоров в различных аспектах жизнедеятельности (Штыков, 2000). Этнопсихологическая норма может пониматься как многоуровневое, развивающееся образование, интегрирующее в своей структуре понятия «норма», «норматив», «мера» и «патология». Ввиду сложности структуры этнической общности этнопсихологические нормы внутри нее могут распределяться в пределах профессиональных, гендерных и возрастных групп, групп по материальной обеспеченности, месту проживания и т. д.
По нашему представлению, содержание этнопсихологических норм может быть выражено в ценностных ориентациях, отношениях представителей народа к окружающей действительности и их поведении, а также в особенностях проявления психических процессов, состояний и свойств. Перспективно использование выявленных усредненных (типологических) этнопсихологических норм как детерминант для прогнозирования общения и поведения этнофоров в различных ситуациях (Резников, 1977, 1983, 1997, 1999а; 2003в).
Важным вопросом является реализация этнических норм. Требования к выполнению норм в различных ситуациях у представителей этносов могут быть разные (жесткие или, наоборот, ослабленные) (Бобнева, 1975, 1978; Берн, 1996; Стефаненко, 2003). Большинство этнических норм личность соблюдает в процессе выполнения различных социальных ролей, основой которых является нормативное предписание.
По мнению В. Гадикунста и Ю. Ким, социальная роль в этнической культуре имеет четыре измерения: 1) степень «личностности» в отношениях; 2) формализованность поведения, ожидаемого от участников межличностного контакта; 3) иерархичность в отношениях и 4) девиантность поведения (отклоняющегося от идеального ролевого взаимодействия) (Gudykunst, Kim, 1984). Последовательно рассмотрим названные измерения, влияющие на проявление социальной роли в этносах.
1) Степень «личностности» социальной роли в «отношениях» выражается в следующем. Во-первых, норма этнических отношений, как правило, всегда изменяется в определенном диапазоне (континууме). Во-вторых, этнофор, варьируя свое поведение в рамках социальной роли, может проявлять свои индивидуальные особенности. Г. Триандис в своей статье «Межличностные отношения в международных организациях» приводит сравнение организационного поведения североамериканцев и греков в Афинах в совместной трудовой деятельности. По мнению греков, трудовое поведение североамериканцев выглядит как законопослушное, ригидное, холодное и сконцентрированное на эффективности. Греческие сотрудники не видят различий между поведением на работе и дружескими отношениями в быту. У греков отношения и принятие деловых решений, как правило, строятся на основе дружбы, и в своих действиях они прямо следуют личностным нормам. В этом просматривается тенденция греков внести высокую степень «личностности» в деловые ролевые взаимоотношения. Для американцев характерно более четкое разделение сфер делового и личностного общения (Triandis, 1967). То же можно сказать о банковских служащих в Мексике (Zurcher, 1968), Японии (Pascale, Athos, 1998) и во многих арабских странах. У русских существует пословица, которая применима к ситуациям, когда смешиваются деловые и межличностные контакты: «Дружба дружбой, а служба службой».
2) Ролевые отношения характеризуются различной степенью формализованности. К примеру, роль школьного учителя или преподавателя в исламских государствах (Афганистан, Турция, Иран и др.) предполагает обязательное проявление уважительности, почтительности, сохранения социальной дистанции со стороны учеников и студентов (такая традиция почти не нарушается в настоящее время). Это явление может быть объяснено тем, что в прошлом в некоторых исламских государствах учителями были священнослужители. Принято считать, что в высококонтекстуальных культурах степень формализованности социальных ролей значительно выше, чем в низкоконтекстуальных. В тайской культуре уважение к учителю выражается так: ученик смотрит на учителя издали, склонив голову.
3) Следующим измерением социальной роли в этносе является иерархичность в отношениях. По мнению В. Гадикунста, С. Тинг-Туми и Э. Чуа, данная характеристика соотносится с властной дистанцией в различных этносах. В культурах с высокой властной дистанцией, по сравнению с культурой с невысокой властной дистанцией, иерархичность в отношениях будет проявляться в большей степени (Gudykunst, Ting-Toomey, Chua, 1988).
М. Тесслер, В. О’ Барр и Д. Спейн на примере народности канури в провинции Борну в Нигерии описывают отношения между взрослыми мужчинами, равными по социальному статусу, как отношения «патрона» и «клиента», т. е. данные отношения строго иерархизированы. «Патрон» выступает в роли наставника, воспитателя, заботящегося о «клиенте», который, в свою очередь, с благодарностью воспринимает советы и наставления и, как правило, неуклонно их выполняет. Эти отношения устанавливаются добровольно, по обоюдному согласию; между «патроном» и «клиентом» существует взаимное доверие (Tessler, O’ Barr, Spain, 1973).
4) Последней характеристикой социальной роли в этнических культурах является степень рассогласования между идеальным и реальным поведением людей, выполняющих эти роли, и терпимость этнофоров по отношению к этому отклонению (Gudykunst, Ting-Toomey, Chua, 1988). Исследования показывают, что в «свободных» культурах девиантное поведение наблюдается значительно чаще и в значительно большем диапазоне, чем в «непроницаемых» культурах.
Исходя из уровневой структуры этнопсихологического облика народа (Резников, 1999в), можно сделать вывод, что этнофоры свои социальные роли реализуют через отношения и поведение, основу которых составляют этнопсихологические нормы. При реализации социальной роли у представителей этноса проявляются ценностные ориентации, психические процессы, состояния и свойства, в основе которых также лежат этнопсихологические нормы.
Д. Носжирван, анализируя правила поведения индонезийцев и австралийцев, установил следующее. В индонезийской этнической общности, которая является коллективистской, правила поведения этнофоров жестко выполняются. В австралийском этносе нормы и правила более мягкие, и его представители могут совершать действия наперекор группе. Здесь же допускается и проявление открытого конфликта между австралийцами (Noesjir-wan, 1978).
