Гомосексуальность – это форма секса, заключающая в себе элемент принужденности (компульсивности). Правда, компульсивность, в каком-то виде, присуща и многим гетеросексуальным связям. Компульсивность гомосексуальности возникает как потребность в стимулировании тела, т. е. в раскрытии подавленных сексуальных чувств. Чтобы пояснить сказанное, заметим, что мы не приписываем компульсивности, например, голодному человеку, который ест с удовольствием или наслаждением; компульсивен тот, кто в процессе еды удовлетворяет какие-то другие потребности, помимо голода. Подобным образом и гомосексуал ищет полового контакта не потому, что он сексуально возбужден; скорее можно сказать, он ищет контакта, чтобы возбудиться. Таким образом, гомосексуальность – это чувственное явление, возникающее в результате подавления сексуальных переживаний.
Если сексуальное чувство было подавлено в детстве, то сознание сексуальности все равно остается. Гомосексуал не проходит через обычный латентный период. В детстве для него характерно повышенное любопытство в отношении взрослой сексуальности, превращающееся в конце концов в необычную сексуальную озабоченность, которой окрашены и образ мыслей и поведение гомосексуала. Это выглядит так, как будто сексуальные чувства, утраченные телом, вдруг ожили в мечтах и в воображении. Все, о чем рассказывает гомосексуал, окрашено влиянием его сексуального воображения. Нормальная личность уделяет больше внимания своим телесным чувствам, а не символам и фантазиям, потому что ей присущи эти чувства, чего нельзя сказать о гомосексуале.
Анализ лесбийских отношений показывает, с большой убедительностью, что в них доминирует садомазохистский тип поведения. Этот фактор отметил, например, Э. Берглер, который правильно указал на его большое значение и увидел в нем ключ к решению проблемы гомосексуальности. Действительно, личность любого гомосексуала содержит существенный компонент мазохизма либо садизма, так как эти качества связаны как две стороны одной монеты. Откуда же возникает мазохизм? Берглер утверждает, что он основан на детском чувстве мегаломании, когда ребенок представляет себя центром Вселенной и отвергает с гневом все попытки противоречия или отказа в удовлетворении его потребностей. Поскольку его мышечная система еще не настолько развита, чтобы выразить этот гнев в виде агрессивного поведения, ребенок начинает кричать, плакать, плеваться и т. п. Такое поведение вызывает, как правило, недовольство матери и новые наказания и отчуждение (депривацию). В результате возникает конфликт, от которого ребенок только теряет. В конце концов его враждебность и агрессия обращаются внутрь, создавая состояние, называемое «психическим мазохизмом».
Мазохист – это тот, кто (как будто бы) получает удовольствие от боли и страданий. Классический пример мазохиста – индивидуум, желающий получать побои во время сексуальных действий, так что его сексуальное удовольствие обусловливается применением побоев. Раньше (до исследования В. Райха) полагали, что мазохист действительно получает удовольствие от боли, но Райх показал, что тот ищет не боли, а сексуального возбуждения, и получает удовольствие от сексуального возбуждения, сопровождаемого побоями, но не от самих побоев. Можно достаточно просто определить физический механизм, создающий эту странную ассоциацию боли и удовольствия: «Если ты меня бьешь – ты исполняешь мой сексуальный каприз; ты меня только побьешь, но не станешь меня кастрировать!». Таким образом, мазохист стремится к наказанию, поскольку оно избавляет его от более ужасной беды – кастрации. Если учесть результаты клинических наблюдений, подтверждающих, что все гомосексуалы, и мужчины, и женщины, страдают обостренным страхом кастрации, то становится понятным их распространенная склонность к мазохизму.
Есть еще и психические мазохисты, отличающиеся тем, что в описанной выше ситуации они используют не физические страдания и боль, а душевные терзания, так что у них разрядка сексуального возбуждения стимулируется не битьем, а унижениями. Механизм явления тот же самый: «Ты меня унижаешь и обижаешь и тем самым признаешь мою сексуальную природу; поэтому ты не станешь меня за нее наказывать, т. е. не будешь меня кастрировать». В обоих вариантах суть проблемы мазохизма состоит в неспособности выразить сексуальные чувства без использования унижения, обиды, боли, страдания, что ведет к потере индивидуумом уважения к себе. Мазохизм можно описать как психическое состояние, определяемое потерей самоуважения. Оно сопровождается сильным чувством приниженности, которое, однако, компенсируется внутренним убеждением в собственном превосходстве. Можно, конечно, сказать, что это – упрощенное представление проблемы, но клинические исследования документально подтверждают факт утраты самоуважения в каждом случае лечения мазохизма.
В своем труде «Гомосексуальность: болезнь или образ жизни?» Берглер высказывает предположение, что в условиях жизни в обществе определенная степень мазохизма (в составе личности) неизбежна: «Объективная реальность сталкивается с субъективными представлениями, содержащими иллюзии и заблуждения, и в результате реальность, конечно, побеждает». Мазохистами могли бы стать почти все дети, и этого не происходит только потому, что некоторые из них умудряются как-то приспособиться к суровой действительности, используя «дипломатические» черты характера. Почему одним удается приспособиться, а другим – нет, это, по словам Берглера, «спорный вопрос». Мне же эта точка зрения не нравится, потому что она не учитывает влияние поведения родителей, а это противоречит моему врачебному опыту, показывающему, что мазохизм всегда берет начало от пренебрежения родителями личностью ребенка.
Поэтому считать, что ребенку свойственна «мегаломания» (как утверждает Берглер) – значит, искажать действительность. Ведь ребенок не применяет в своем мышлении категорию «сверхъестественного»; да он, пожалуй, вряд ли вообще мыслит. На всякую ситуацию он отвечает переживанием либо удовольствия – либо страдания, либо удовлетворения – либо расстройства чувств (фрустрации), не отличаясь этим от детенышей других млекопитающих. Ребенок представляет собой от рождения животный организм, и также от рождения ему присуще чувство, что для него правильно, а что – нет. Если к его правам относятся с уважением, то из него вырастает счастливое дитя, хорошо приспособленное к действительности: таким же он остается, и став взрослым (это показала М. Риббл в книге «Права ребенка»). Трудность заключается в том (как подчеркивал Фрейд), что ребенок – сексуальное существо, и его нельзя понять, если не учитывать это важное качество. И, конечно, тот, кто отвергает сексуальность в самом себе, не сможет согласиться, что она присуща детям.
Между тем, сексуальность ребенка выражается во всех функциях его тела; при этом она распределена по всему телу, а не сосредоточена в гениталиях. Первым примером установления связи между телесной функцией и эротическим удовольствием является кормление грудью, но и всякая другая телесная функция несет в себе компонент удовольствия, который можно назвать эротическим.
Итак, не являются ли все телесные удовольствия эротическими по своему смыслу? Всякая потеря телесного удовольствия переживается ребенком как физическое отчуждение (депривация) или как физический урон, на который он реагирует всеми доступными ему средствами, и эту проблему не следует запутывать, применяя взрослую психологию к детскому поведению. На этой стадии ребенок не переживает депривацию как ущерб для своей нарцисстической гордости, которая развивается позже, как продукт сильного «Я», обретающего существование в процессе переживаний. У мазохиста гордость отсутствует просто потому, что у него никогда не было случая раз вить в себе (и в своем теле) это чувство. Сексуальность нельзя отлучить от тела, так же, как тело нельзя отделить от личности. Тело гомосексуала утратило свои добрые чувства удовольствия, т. е. сексуальные чувства; соответственно, сам гомосексуал – это человек, не имеющий гордости; на личностном уровне он превращается в мазохиста. Однако такой путь развития не является неизбежным для ребенка. Возникший конфликт между культурой и природой родители могут разрешить иначе, не нанося ущерба чувству самоуважения ребенка; для этого нужно, чтобы они решали свои собственные проблемы, сохраняя достоинство и самоуважение. Изучая исследовательские работы по сексуальности, я был неприятно поражен отсутствием в них этих понятий: ведь именно самоуважение отличает зрелую сексуальность от сексуальной искушенности. Оно содержит в себе чувство гордости за себя и за свое тело и является необходимым элементом переживания сексуального оргазма.
Психологический метод изучения мазохистского поведения имеет свои ограничения, поскольку не учитывает состояние тела, а оно лежит в основе всех нарушений. Строение тела мазохиста характеризуется сильным напряжением мышц, которое затрудняет выражение чувств. Эти напряжения особенно заметны в области таза; они подавляют сильное сексуальное возбуждение, которое вызывает у мазохиста переживание страха. Подавление сексуальных переживаний распространяется на все чувства, связанные с удовольствием, и, в конечном счете, сказывается на общей чувствительности тела. Так мазохист попадает в сеть, сотканную из напряжений, из которой уже не может выпутаться. Потому-то он и желает, чтобы его побили: он хочет снова ощутить свое тело, хотя бы посредством боли; ведь если чувствуешь боль – значит, сможешь почувствовать и удовольствие, так как эти чувства неразделимы; здесь боль используется как средство для получения удовольствия.
