нахожусь в такой тишине, а потом покидаю её, я становлюсь добрее к людям. В своей практике я не стремлюсь к этому. Похоже, это просто одно из естественных следствий тишины. К моему удивлению, другие уже замечали такое влияние раньше.
Вы приобщаетесь к тишине, расчищая заросли, очищаясь от своих забот, которые настолько оглушают вас, что вы даже не замечаете присутствия тишины. Она свойственна вашей природе. Когда вы осваиваете искусство наблюдения, замечая, как приходят и уходят мысли, как сменяются настроения, ум освобождается от своего содержимого. Вы входите в тишину, которая всегда уже есть.
Когда хотя бы ненадолго отступают все мысли, симпатии и антипатии, всё, что вы считаете собой, вам открывается ваша внутренняя природа. Иногда во время формальной практики это сознавание присутствует гораздо дольше. Временами вы можете даже обживаться в нём. Вы видите, что тишина – нечто огромное, безмолвное и целостное. Вы видите, что она – не там, наверху или снаружи, но вы и есть «тишина».
Тишина, или вовлечённый покой, – это огромный неизведанный ресурс внутри нас. Без тишины невозможно полноценно проявлять себя. Но если вы продолжите практику, ваша жизнь всё больше будет питаться от этого источника ясного сознавания. Видение обретает глубокую ясность и безмятежность потому, что исчезаете «вы». Великий китайский поэт Ли Бо замечательно выразил эту мысль:
Птицы исчезли в небесной дали. И вот последнее облако тает. Мы сидим вместе – мы с горой, И вот остаётся только гора [7].
Ли Бо не поднимался и не покидал горного пейзажа. Его покинул ум, сознающий «я»! Он описывает ум, который перестал штамповать идеи, мысли, чувства и образы. Он, так сказать, перестал восклицать: «Взгляните, какой великолепный вид. Какое счастье – быть здесь! Я напишу стихотворение об этом пейзаже, и оно сохранится в веках. Возможно, даже войдёт в антологию».
Больше нет подобной хронической деятельности ума. В этом стихотворении мы видим, что поэт перестал лелеять своё «я» и осталось только ясное видение.
Вопрос • Ответ
В: Я всё ещё не могу уяснить себе, что вы имеете в виду, когда говорите о вовлечённом покое или неизбирательном сознавании.
О: Я бы хотел рассказать вам историю, которой поделилась со мной Аояма Роси, замечательный учитель дзен и мастер чайной церемонии, с которой я несколько часов общался, когда она приезжала в США. Когда Аояма была юной монахиней в Японии, настоятельница её монастыря однажды сказала: «Рот монахини должен напоминать печь». В тот момент Аояма решила, что эти слова – предписание следовать монашеской традиции: есть всё, что дают. Когда рот поглощает пищу без предпочтений, он похож на печь или топку, которая сжигает всё, что в неё бросят, – и качественные поленья, и колючие ветви.
Лишь позднее она поняла, что наставление этой настоятельницы содержало более глубокий смысл: «рот» означал нашу жизнь. Она объясняла своим ученицам, что следует практиковать с открытым сознанием. Да, печь поглощает всё – неважно, что в неё бросают. Но она также создаёт тепло и энергию, которая согревает людей и позволяет готовить пищу. Другими словами, она превращает дрова в полезные элементы.
Как я уже говорил, сознавание – не просто слово. Это слово обозначает качество чрезвычайно тонкой энергии-видения. Она невесома, бесцветна, и её нельзя схватить. Однако по мере того, как наблюдающий ум становится сильнее, он начинает походить на печь. Когда энергия видения касается энергии, которую называют страхом или одиночеством, происходит прекрасный алхимический процесс.
Медитация випассаны – это практика, которая постепенно учит человека принимать всё, что возникает, без суждений и предпочтений. Вы осознаёте то, что есть; ничего не отбрасываете и не считаете банальным. Вы учитесь поглощать любые дрова, которые бросают в печь. Если вы целиком принимаете то, что возникает в настоящем, происходит освобождающее преображение. Именно так ваша практика становится практикой Дхармы. Так действует неизбирательное сознавание.
Теперь обратимся к понятию вовлечённого покоя. Я ввожу это понятие, чтобы описать, как ум может сохранять спокойствие и ясность – другими словами, быть открытым сознаванием – даже во взаимодействии со словесными и физическими действиями, которые возникают в повседневной жизни.
В: Я довольно давно медитирую. Но я не совсем понимаю, что мне делать во время практики, если я не могу ощутить ту великую тишину, о которой вы говорите?
О: Просто оставайтесь в настоящем. Больше ничего. Наблюдайте за умом, чтобы видеть, что происходит на самом деле, а не ради того, чтобы достичь какого-то должного состояния. Когда вы переживаете жизнь в настоящем, однажды вы, возможно, заметите, что наступила тишина.
Эти наставления и методы нужны для того, чтобы вы могли допустить такое событие. Я понимаю, что, если вы не вкусили хотя бы подобия этой тишины, может возникать разочарование или досада. Мы, учителя Дхармы, неизбежно даём людям новые идеалы, а они могут порождать новые формы привязанности и стремления. Мы предлагаем вам новые страдания! Если так происходит, вы двигаетесь в неверном направлении. Лучше принимайте жизнь, сознавайте и присутствуйте в событиях жизни. Вы не разочаруетесь.
Ясное видение запускает естественный процесс. Это реальное самопознание. Если вы замечаете, что страдаете от духовных притязаний или сомнений, просто наблюдайте их. В конце концов, такова реальность в настоящем.
В: Вы много говорите о «самопознании». Это та добродетель самопознания, о которой говорили философы вроде Сократа, – или это чисто буддийский термин?
О: «Самопознанием» часто называют накопление идей и сведений. Но когда я говорю о самопознании, я не прошу вас собирать информацию или писать о себе книгу – биографию о своём развитии и интуициях. Напротив. Самопознание, о котором здесь идёт речь, имеет значение только в данный момент. Вы учитесь видеть реальность ясно и непосредственно, и это ясное видение порождает самопознание. Когда этот процесс станет более утончённым, вы не сможете отделять видение от знания.
Самопознание
