Очень подозрительными на предмет синдрома Марфана Эфроимсон полагает Корнея Ивановича Чуковского и его поразительно одаренную дочь Лидию Корнеевну, а также русского поэта и участника восстания на Сенатской площади Вильгельма Карловича Кюхельбекера, друга Пушкина и человека отчаянной храбрости. Этот список при желании легко продолжить. В него, без сомнения, попадет немецкий физик-оптик Эрнст Аббе, автор теории микроскопа и руководитель оптических заводов Цейса в Йене. Мы смеем надеяться, что цейсовская оптика не нуждается в дополнительном представлении. Более чем достойное место займет в этом списке Никола Тесла, прославившийся пионерскими работами в области высокочастотной техники и отмеченный печатью несомненной и подлинной гениальности. Его именем названа единица магнитной индукции.
Имеются серьезные основания полагать, что синдромом Марфана страдал великий и непревзойденный Никколо Паганини, итальянский скрипач-виртуоз и композитор. Некоторые современники всерьез считали, что он заключил сделку с дьяволом, потому что только в аду можно научиться этим невообразимым исполнительским приемам. Болезненная худоба и демоническая внешность артиста только усиливали впечатление. Итальянцы вообще увлекающаяся публика. Они очень любят пугаться. За четыреста с лишним лет до рождения фра Никколо прохожие на улицах Флоренции точно также отшатывались от создателя «Божественной комедии». Едва только завидев его острый профиль под низко надвинутым капюшоном, они шарахались в сторону, бормоча в священном страхе: «Господи, помилуй, он был в аду!»
Менее показателен в этом смысле наш соотечественник Лев Давидович Ландау, блестящий физик-теоретик, нобелевский лауреат и человек во всех смыслах замечательный.
Двадцати трех лет от роду, вырвавшись из Советской России в Западную Европу, он на равных дискутирует с величайшими физиками своего времени, настоящими небожителями – Бором, Гейзенбергом, Паули и Дираком. Вернувшись в Россию, он с 1932 года заведует теоретическим отделом Украинского физико-технического института и одновременно руководит кафедрой теоретической физики Харьковского механико-машиностроительного института. Молодой профессор резок и бескомпромиссен. Через мелкое сито его знаменитого теорминимума могут просочиться только единицы.
Лучше всего непростой характер Ландау характеризует, на наш взгляд, следующий эпизод. В конце двадцатых годов директор Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ) А. Ф. Иоффе занялся проблемой тонкослойной изоляции. Прикладные выходы этой работы обещали в ближайшей перспективе миллионы рублей экономии. Но тут, как на грех, из заграничной командировки вернулся аспирант Лев Ландау и в два счета, на пальцах доказал теоретическую несостоятельность предложений Иоффе. Абрам Фёдорович смертельно обиделся и однажды в присутствии других сотрудников заявил Ландау, что не видит никакого смысла в его последней работе. Ландау был совершенно невозмутим. «Теоретическая физика, – сказал он, – сложная наука, и не каждый может ее понять». Понятно, что после этой эскапады Ландау пришлось уйти из ЛФТИ.
Ландау не был особенно высок (его рост составлял 182 см), но благодаря своей исключительной худобе (у меня не телосложение, а теловычитание, говорил он) казался значительно выше. Так или иначе, но на фоне своих малорослых и крепко сбитых коллег он очень долго выглядел тощим неуклюжим подростком. Не исключено, что «виноват» тут не синдром Марфана, а подчеркнутая шизоидная астеничность, поскольку отчетливый шизорадикал в случае Льва Давидовича сомнений практически не вызывает. Впрочем, о вкладе шизоидов в мировую культуру мы поговорим отдельно.
Синдром Марфана встречается исключительно редко – один раз на сто тысяч рождений. По логике вещей, у нас не было ни единого шанса отыскать его среди четырехсот хрестоматийных гениев, но, против ожиданий, мы без труда обнаружили по крайней мере девять бесспорных случаев. Такая плотность признака среди нескольких сотен выдающихся личностей – феномен сам по себе весьма примечательный, а если учесть, что адреналиновый «допинг» – это сильнейший стимулятор физической и интеллектуальной активности, то тут есть о чем задуматься.
3 Синдром Жанны д'Арк. У не склонных к лирике медиков название этого синдрома звучит куда как суше – синдром тестикулярной феминизации, или синдром Морриса. Трехтомный энциклопедический словарь медицинских терминов определяет его так: синдром тестикулярной феминизации – это форма ложного гермафродитизма, характеризующаяся развитием наружных половых органов по женскому типу, наличием рудиментарных матки и маточных труб в сочетании с недоразвитием яичек, локализующихся в брюшной полости или в толще больших половых губ; при этом синдроме сохраняется мужской кариотип и не обнаруживается половой хроматин.
Переведем дух и разъясним простыми словами, о чем здесь идет речь. Синдром тестикулярной феминизации – это редкий наследственный синдром (по разным оценкам, один случай на 20 или 50 тысяч рождений), вызываемый наличием мужского набора хромосом (тот самый вышеупомянутый мужской кариотип), который приводит к формированию семенников, обычно легко прощупывающихся у женщин (в виде небольшой паховой грыжи). Казалось бы, мужской набор хромосом должен соответствующим образом воздействовать на соматические ткани; в норме так оно и получается. Но при синдроме Морриса этого не происходит из-за наследственной невосприимчивости соматических тканей к мужским половым гормонам. Поэтому в результате вырастает сильная и красивая женщина с хорошо выраженными внешними половыми признаками и половым влечением по женскому типу, но с отсутствием менструаций и бесплодная. У носителей синдрома Морриса отмечаются деловитость, высокая психическая активность, физическая выносливость и сила. Другими словами, это мужской ум, помещенный волею судеб в женское тело.
Имеются серьезные основания полагать, что синдромом Морриса страдала героиня Столетней войны и освободительница Франции Жанна д'Арк. Этой женщине посвящены тысячи исторических и поэтических сочинений. Родившаяся в 1412 году в селении Домреми, расположенном на границе Шампани и Лотарингии, девушка начиная с 1425 года стала слышать «голоса», сулившие ей высокое предназначение. На простую неграмотную крестьянку была возложена миссия освободить прекрасную Францию, попираемую жестокосердными чужеземцами. Жанна добилась аудиенции у Карла VII, и пребывавший в отчаянии дофин, хватающийся за соломинку, объявил ее в 1429 году «руководительницей военных действий». Результаты не заставили себя долго ждать: в том же году пал Орлеан, и французская армия, ведомая Орлеанской девой, двинулась к Реймсу, освобождая по пути провинцию за провинцией. В Реймсе Карл был коронован.
Дальнейшее хорошо известно. В 1430 году в сражении при Компьене Жанна попала в плен и была перевезена англичанами в Руан. Ничтожный Карл, обязанный Жанне всем, не пошевелил даже пальцем, чтобы ее спасти. На допросах она держалась мужественно и разумно, чем немало удивила видавших виды руанских судей, никак не ожидавших от неграмотной крестьянки такой трезвости и взвешенности. 24 мая 1431 года Жанна д'Арк была сожжена по приговору руанского суда.
Сегодня время от времени приходится читать, что Жанна была галлюцинирующей психопаткой, истеричкой и кликушей. С одной стороны, нелепо было бы отрицать экстатическую религиозную одержимость средневековой европейской публики. Умерщвлявшие плоть в уединенных обителях монахи и юродивые, жившие подаянием, «аки птицы небесные», пользовались в то далекое время колоссальным авторитетом. Можно вспомнить и о бесоодержимых монахинях Луденского монастыря, из которых страшными голосами кричали демоны Исаакарум и Бегемот, а на коже выступали красные и белые кресты, имена святых и хульные слова. К сожалению, все, что мы знаем о Жанне, свидетельствует о прямо противоположном. Конечно, она была глубоко религиозной девушкой (немногочисленные атеисты и агностики тогда помалкивали в тряпочку), но при этом отличалась трезвым умом, замечательным здравым смыслом и сильным характером. Она прекрасно ездила верхом, любила оружие и отлично им владела. Мужества ей тоже было не занимать. «Это не кровь течет, а слава», – сказала Жанна, выдергивая вонзившуюся в ее тело стрелу. Чтобы управляться с разношерстным воинством родовитых головорезов и авантюристов, никого ни во что не ставивших, нужно было иметь порывы, как вы думаете? Между прочим, ее поведение на судебном процессе в Руане тоже было выше всех похвал.
На нашу мельницу льют воду и исторические источники. Например, в хрониках деликатно сказано, что Жанне «никогда не пришлось испытать периодических недомоганий, свойственных ее полу». Сказано, конечно, скупо, но в соединении со всем прочим (особенности телосложения, психики, характера) позволяет достаточно уверенно поставить диагноз – синдром тестикулярной феминизации.
