Мы хотим рассказать читателям о маме нашей коллеги. Коллегу звали Анна, а ее маму – Антонина Михайловна. Антонина Михайловна была женщина увлекающаяся, импульсивная и активная. Видимо, эти свойства и сформировали ее психотип. Во всяком случае, она вечно затевала какие–то провальные проекты, носилась с безумными идеями, излагала грандиозные планы. Правда, ни на чем не могла сосредоточиться. Поэтому из ее затей никогда ничего не выходило. Впрочем, Антонина Михайловна не унывала, а перескакивала на новые проекты, идеи и планы, столь же неудобоваримые. Чем только эта женщина не собиралась заработать себе состояние: то решит шампиньоны в подвале загородного дома выращивать, то вздумает организовать собственный фитнес–клуб там же – на десяти сотках… Вы скажете, что тетенька просто искала выход из финансовой «ямы»? Возможно. Но самые нелепые прожекты рождались в голове Антонина Михайловны после общения с дочерью.
Анна, как мы сказали, была нашей коллегой – писала книги и статьи в глянцевые журналы и не слишком обращала внимания на заморочки родительницы. Впрочем, ее не переставали удивлять регулярно возникающие у Антонины Михайловны намерения перещеголять дочку по всем статьям, извините за каламбур. Если друзья в разговоре с этой дамой упоминали профессиональные дочкины успехи, Антонина Михайловна как бы глохла. Никакой «стандартно–материнской» реакции, никакой растроганности, никакого аханья по поводу того, какая ее Анечка умная девочка. Нет, не сказав и двух приличествующих случаю слов, Антонина Михайловна с нажимом принималась щебетать насчет своих дел. Ну, бывает, может, тетке просто неинтересна вся эта журналистская тематика. Ей бы о чем попроще – клумбочки, коврики, подушечки… Но через некоторое время, когда разговор об Анне почти испарялся из памяти, в голове у Антонины Михайловны отнюдь не неожиданно рождался судьбоносный замысел: надо бы мне завалить Москву бестселлерами собственноручного производства! Или, если разговор был не о новой книге дочери, а, например, о купленном ею кожаном диване, честолюбивая мамаша собиралась прикупить целый гарнитур – и непременно кожаный, со вставками красного дерева. Ну и что, что его некуда ставить? Найдем, куда! В хозяйстве все пригодится! Мы понимали, что в мозгу у Антонины Михайловны звучит: «У Аньки есть – значит, мне тоже надо!» — и посмеивались про себя.
Надо признать: у Антонины Михайловны плоховато получалось забивать голы в дочкины ворота. Ей не хватало настойчивости. Как только на пути к воротам возникало препятствие, она теряла весь свой энтузиазм. Для успеха на любом поле – в области писательства, фитнеса, дизайна интерьеров или в любой другой – требуется целеустремленность и работоспособность. Одной соревновательности мало. Если главная ваша цель состоит в игре на понижение, в демонстрации пренебрежения к сопернику – вам же ничего не требуется достигать! Достаточно наморщить нос, фыркнуть, отвернуться и промолчать. А для собственных достижений надо захотеть реальных благ и побед для себя. Тогда появляется стимул, чтобы преодолеть полосу препятствий. Будь у Антонины Михайловны подобный стимул – может, импульсивная сторона ее натуры и взяла бы верх. Она бы не только ввязывалась во всевозможные мероприятия, но и доводила бы свои намерения до конца. Глядишь, нашла бы себе подходящее занятие и преуспела бы на одном поприще, а не металась от прожекта к прожекту. Но, поскольку никаких желаний, кроме моральной победы над дочерью, у Антонины Михайловны не наблюдалось – и вершин она не покорила, и богатств не нажила. Вот такая история семейных отношений Деми Мур и ее маменьки, перенесенная на российскую почву.
Однажды у нас с Анной возник разговор на эту тему. Она отмахнулась: «Да знаю, знаю. Меня это все уже даже не раздражает. Неохота зря нервы тратить. Мама всегда такая была: в детстве она мне без конца рассказывала, как хорошо училась в школе; я подросла – начались истории об умелом ведении хозяйства; поступила в институт – выслушала море саг про то, как мама привлекала мужские сердца; теперь слушаю разговоры о неувядаемой мамочкиной молодости и о ее выдающемся уме. Пылкий нрав плюс хроническая бестолковость равно болтливость минус слушатель». Мы тоже пришли к выводу, что стоит взять на вооружение эту формулу. Особенно в том, что касается «минус слушатель». И сократили общение с конкуренткой собственной дочери до минимума.
«Что же это такое?» – спросите вы, — «Как же можно так низко пасть, чтобы наезжать на собственного ребенка?» А может, не скажете. Потому что сериалы, мыльные и исторические, драмы и мелодрамы построены именно на неправильных отношениях между близкими – на отношениях, далеких от любви и дружбы. И даже от ровной приязни. В наши дни, к счастью или к несчастью, все большее число людей предпочитает не фантазировать, а знать: идеальная форма (или, если хотите, формула) отношений мало походит на действительное положение дел.
Некоторым собственное «Я» дороже, нежели благополучие и здоровье их детей. Для первобытного или даже средневекового сознания подобное распределение ценностей абсолютно обычно.
В дальнейшем мы вернемся к этой теме и расскажем подробнее об индивидуальных причинах такого «возврата к средневековью». Но сейчас поговорим о причинах общественных. Главная из них называется pecking order – «порядок клевания». Термин родился из инстинктов стайного поведения. В стае птиц есть группа доминирующих особей – они могут клевать всех остальных, если те вздумают им помешать или начнут соперничать за еду, самку или территорию. Главной группе подчиняется менее главная, которая не трогает доминирующих, но клюет третью, еще более бесправную. Третья, в свою очередь, не жалеет клювов на четвертую – и так далее. В зависимости от многочисленности членов стаи. Нижняя группа не может клевать никого, кроме представителей своей собственной компании маргиналов. На этом уровне социальная конкуренция решает уже не вопросы комфорта, а вопросы выживания. Вот почему здесь она беспощадна.
Польский писатель Вильгельм Шевчик заметил: «Хуже всего неравенство среди слуг». Чем скромнее социальное и финансовое положение человека, тем жестче его обращение с конкурентом. На высшем уровне сотворить с соперником такое можно, если на кону кругленькая сумма с шестью, а то и девятью нулями, место в парламенте или в президентском кресле, контрольный пакет акций… А внизу убьют за любую малость – ведь эта малость может отделять жизнь от смерти.
По схеме «порядка клевания» устроена и молодежная субкультура, и мир взрослых людей. Единственный, кто постарался изменить мир, был король Артур, основавший Круглый стол. В обычных замках рыцари сидели за прямоугольным столом – чем знатнее, тем ближе к королю, сидящему во главе стола. На дальнем конце помещались те, кто не мог похвастать ни происхождением, ни королевской милостью. Но все сидящие за круглыми столами равны. Или считаются равными, хотя и в легендах о короле Артуре среди рыцарей первым числился Ланселот, а последним – незаконный сын Артура Мордред… Но внешне все выглядело абсолютно политкорректно. Поэтому традиция ставить круглую мебель в зал для переговоров сохранилась. Равно как и идеи свободы, равенства и братства, которые периодически возвращаются и приносят море крови и горы трупов. Видимо, прав был Оноре Бальзак: «Возможно, равенство – это право, но никакая сила на земле не сделает его фактом».
И, поскольку мы хотим равенства лишь с теми, кто выше нас, еще в детстве у нас появляется желание влиться в какую–нибудь группу крутых ребят. Оно основано на очень древней и очень примитивной тактике выживания. Эта информация заложена в подсознании. А миндалины, самые древние структуры мозга, которые в детстве распоряжаются человеческими эмоциями, превращают желание в очень сильное стремление. Ведь в детстве и в юности чувства охватывают нас целиком, они не поддаются контролю и не знают границ. Так проявляет себя первобытная жажда жизни. Всяческая регламентация со стороны рационального мышления почти не срабатывает. И хотя мы повзрослели, а наш мозг передал функцию обработки эмоций лобным долям, это не значит, что подсознание смирилось с такой рокировкой. Поэтому время от времени все мы испытываем рецидив инфантилизма. И ищем, с кем бы в очередной песочнице подружиться. Мечтаем, чтобы нас оценили извне – но не как–нибудь, а высоко!
Хорошо, конечно, решать вопросы мирно, за тем самым круглым столом, с благовоспитанными и предупредительными рыцарями. Но, увы, в большинстве случаев мы оказываемся не на пиру, а в зоне психологического конфликта. Здесь многие индивиды превращаются в комбатантов[52] - совершенно так же, как в зоне военных действий. Человек всего себя посвящает задачам выживания. И неважно, что физические условия для выживания – еда и кров — у него имеются.
