Эти факторы влияния работают с самого начала жизни. Детство человека весьма продолжительно в сравнении со взрослением у других животных. В процессе взросления мы не только учимся у других, но можем научиться быть такими, как другие. Быть подобным другим и уживаться с окружающими – это часть формирования представления о себе, относящегося к восприятию себя как действующего члена человеческого сообщества.
Такое развитие Я происходит на протяжении всего детства в форме интерактивного взаимодействия нашего моделирующего мозга, который конструирует связные истории из опыта переживаний и влияний других людей. Это не означает, что ребенок при рождении является «чистым листом» и не имеет индивидуальности. Любой, кто воспитывал детей или хоть раз встречал однояйцовых близнецов, знает, что они с самого раннего детства могут думать и действовать по-разному, хотя растут в одинаковой среде. У всякого индивидуума – свой генетически унаследованный характер, в этом нет сомнения. Однако у всех нас есть единая цель: стать частью человеческой расы путем социальных взаимодействий, которые возможны, только когда люди формируют чувство собственного Я.
Этот процесс формирования Я не заканчивается в детстве. Даже будучи взрослыми, мы постоянно развиваем и совершенствуем иллюзию Я. Мы учимся приспосабливаться к разным ситуациям. Иногда мы даже описываем эту иллюзию Я как многогранную сущность, выделяя рабочее Я, домашнее Я, родительское Я, политическое Я, фанатичное Я, эмоциональное Я, сексуальное Я, творческое Я и даже насильническое Я. Эти ипостаси Я кажутся почти разными личностями, но уживаются в одном теле. И вроде бы мы без усилий переключаемся между этими неодинаковыми Я, но было бы ошибочно думать, что существует личность, управляющая переключениями. Это тоже часть иллюзии. Не существует ни единого Я, ни множества Я. Правильнее было бы сказать, что внешний мир переключает нас с одного персонажа на другой.
Представление о том, что мы есть отражение тех, кто нас окружает, иногда называют зеркальным, или отраженным Я[11]. Некогда мы, видимо, представляли собой клубок замкнутой на себе активности, но эволюция перепрограммировала нас на формирование нашего Я и воссоединение с другими. На протяжении нашего детства наиболее сильные факторы влияния перемещаются от ближайших родственников, которые заботятся о нас, к полному соперничества миру маленьких детей. На детских площадках мы учимся интерпретировать, прогнозировать, предвосхищать и вести переговоры. Со временем в предподростковом и юношеском возрасте мы все интенсивнее формируем личную историю того, кто мы есть, и со временем стремительно становимся персонажем, отличающимся от тех, кто нас формировал.
Для многих взрослых юность становится тем поворотным пунктом, когда они «открывают» свое истинное Я. Мы используем социальные группы, собственность, вкусы, политические убеждения и предпочтения, чтобы создать себя – индивидуума, не похожего на других. Таков, по крайней мере, процесс личностного формирования на Западе. Другие культуры предоставляют иные структуры для формирования Я. Даже отшельники и отбросы общества определяются именно через их отрицание тех принципов, которых придерживается общество в целом. Но независимо от того, дистанцируемся мы от большинства или становимся его неотъемлемой частью, именно существование других определяет то, чем мы являемся.
Если Я в значительной степени формируется теми, кто нас окружает, то какое значение это имеет для нашей повседневной жизни? С одной стороны, это может изменить основы нашего мировоззрения. Посмотрим на чудо наших дней в сфере формирования себя.
К моменту, когда Лиз Мюррей исполнилось 15 лет, ее мать умерла от СПИДа, и ее ВИЧ-инфицированный отец был помещен в стационар. Лиз оказалась бездомной, с младшей сестрой на руках. Вопреки всем этим обстоятельствам она с отличием окончила школу и получила именную стипендию для обучения в Гарвардском университете, который окончила в 2009 году. История Лиз «Из бездомных – в студентки Гарварда» является вдохновляющим примером триумфа индивидуального Я над превратностями судьбы. Она являет собой образец «американской мечты», именно поэтому она так нравится многим. Но подумайте еще раз. Какой урок можно здесь извлечь? Если мы очень постараемся, то можем достичь своей мечты?
Очевидно, что это утверждение не может быть однозначным. «Из бездомных – в студентки Гарварда» – это скорее история об уникальности судьбы каждого человека. Лиз Мюррей особенная, но это и означает, что она скорее исключение, поскольку большинство людей никогда не преодолевают тех препятствий, которые мешают успеху. Многие считают Лиз одной из победительниц в этой жизни, но обратная сторона этого суждения состоит в том, что все мы слишком легко причисляем к неудачникам тех, кто не попал в победители. Когда эта игра жизни успела стать настолько нечестной, что мы начали обвинять людей, а не обстоятельства, мешающие им осуществить свои достижения? Это умозаключение известно как фундаментальная ошибка атрибуции в человеческом мышлении[12]. Мол, когда другие люди гробят свою жизнь, это происходит потому, что они дураки или лузеры, но если я гроблю свою жизнь, то в этом виноваты обстоятельства. Иллюзия Я позволяет нам легко принять ложные выводы фундаментальной ошибки атрибуции. Кроме того, возложение всей вины на личность человека равносильно оправданию политических убеждений, создающих неравенство в нашем обществе. Возможно, настало время исправить этот дисбаланс, переосмыслив успех и неудачу как проблемы не только личности, но и общества в целом.
Знание о том, что Я представляет собой иллюзию – не повод считать его несуществующим (и даже если вы преуспели в этой области, как Будда или Юм, то лучше даже не пытаться так думать). Однако знание – сила. И понимание иллюзорности Я поможет пересмотреть повседневные проявления непоследовательности, которые вы можете замечать в своих мыслях и поступках. Все мы очень быстро обучаемся манипулировать людьми, но мы недооцениваем, насколько наше собственное Я находится под влиянием и контролем других. А об этом следует знать и быть осмотрительным.
Глава 1
Самый удивительный орган, или Мы – это наш мозг
Когда вы впервые видите человеческий мозг, возникает очень странное впечатление. Он вызывает удивление по многим причинам. Но для меня особенно необычным было осознание, что я могу видеть и даже держать в руках то, что совсем недавно было личностью. Ведь именно наш мозг и разум, который он поддерживает, делают нас теми, кто мы есть на самом деле.
Меня как ученого мозг восхищает, но при этом внешне там не на что особо смотреть. Когда я только прибыл в Бристольский университет, я иногда организовывал для своих коллег занятия по препарированию мозга, поскольку, хотя всех нас учили тому, что мозг играет первостепенную роль в формировании нашей психики, мало у кого была возможность исследовать этот на редкость таинственный орган. Одни измеряли электрическую активность мозга, другие работали с пациентами, утратившими какие-то когнитивные навыки из-за повреждений мозга, но мало кто держал в руках мозг человека.
И вот однажды в декабре, непосредственно перед рождественскими каникулами, после того как студенты-медики заканчивали свои занятия по препарированию, группа приблизительно из 12 сотрудников кафедры психологии направлялась на медицинский факультет для прохождения ускоренного курса анатомии человеческого мозга. Когда мы подходили к месту проведения диссекции, мы нервно хихикали, как кучка студентов-первокурсников, примеривая не подходящие по размерам лабораторные халаты. Белые лабораторные халаты предвещали, что сейчас будет настоящая наука! Однако это веселое настроение внезапно изменилось, когда мы вошли в большое и холодное лабораторное помещение и перед нами предстали человеческие тела, лежащие на столах в различных стадиях разборки. Это вам не аутопсия пришельцев в кино, то были настоящие люди, прожившие реальную жизнь. Нервозное веселье, бушевавшее за дверями помещения, угасло. Лица членов нашей группы стали бледными и пепельными и обрели то напряженное выражение, которое часто можно видеть на похоронах, когда люди стараются выглядеть сдержанно и достойно перед лицом смерти.
Мы разбились на группы и осторожно подошли к лабораторным столам, на каждом из которых стояло белое пластиковое ведро. Мы надели резиновые перчатки и сняли крышки. После того как первая волна паров формальдегида, ударивших нам в нос и защипавших глаза, рассеялась, мы уставились на человеческие мозги, лежавшие в каждом ведре.
