Но человеческий дух подобен одуванчику, растущему в саду. Даже срезанный под корень и растоптанный, он возродится к жизни из одной-единственной пушинки. Да, вылезший из земли росток может казаться слабым и нежным. Но он жив. Господи, он жив, и он растет! Задача в том, чтобы отыскать у себя такую пушинку и взлелеять ее, взлелеять этот благословенный, полный жизненных соков росток, тянущийся к солнцу. Это я, это вы, это мы!
Но как это сделать? Ключ к нашей свободе до неприличия очевиден.
КЛЮЧ. Нужно просто дать себе разрешение и открыть запертые двери.
Просто диву даешься, что все эти люди — мы с вами — сидят запертыми в своих каморках, крепко сжимая в руках ключ от собственной свободы. Ключ — это, конечно, разрешение, наше разрешение себе покинуть свои каморки, выйти из них — сделать всего один шаг — оглядеться вокруг, задать вопросы, потребовать уважения, поделиться креативностью, высказать мнение, поискать любви, воззвать к справедливости — быть.
ЗАМОК. Я боюсь спорить. Это только создает проблемы.
Как спорить с людьми, которых мы любим? Наши доводы становятся гнилыми, слова — уродливыми, пути к сердцу закрываются, и чувство любви сменяется обидой, а потом гневом. Как бороться с задирами, которые в детстве всегда одерживали над нами верх, а сейчас, как наши работодатели, вправе вышвырнуть нас и тысячи таких, как мы, с работы — обычно на Рождество? Как можно спорить с кем бы то ни было? Как можно ругаться с родными, портить отношения с друзьями, вызывать неприятие коллег по работе, злить работодателей и изолировать себя от общества? «Спорить себе дороже». Наш опыт это подтверждает. Разве мы не уяснили, что безопаснее тихонько сидеть, склонив голову, и, что называется, молчать в тряпочку? Разве в наших умах не отзываются эхом слова великого лидера индейского племени не-персе, известного нам как вождь Джозеф, который, капитулируя, со слезами на глазах заявил: «Я больше никогда не буду воевать»?
Этот страх, который лишает нас способности мыслить и действовать, — как с ним справиться? Я чувствую, как он сводит мне живот перед каждым выступлением в суде. Я чувствую его каждый раз, когда начинаю перекрестный допрос важного свидетеля, владеющего ситуацией гораздо лучше меня. Вдруг я потерплю неудачу? Вдруг я буду выглядеть некомпетентным? Как мне осмелиться спорить с таким экспертом? Не придется ли мне покинуть зал суда под укоризненные взгляды присяжных и злорадные ухмылки оппонентов, ставших свидетелями моего позора?
КЛЮЧ. Страх — наш союзник. Страх нам помогает. Страх — это энергия, которая преобразуется в силу — нашу силу.
Страх — это друг и враг, союзник и противник. Страх вызывает неприятные, болезненные ощущения. Я их терпеть не могу. Тем не менее страх бросает мне вызов. Он обостряет мои чувства. В присутствии страха я становлюсь внимательным, наблюдательным и настороженным, как воробей, то и дело оглядывающийся по сторонам. Даже здоровый олень, величаво расхаживающий по лесу, срывается с места от малейшего хруста ветки. Страх заставляет его обратиться в бегство. А иначе как бы он вырос до таких размеров? Олененок, который ничего не боялся и никуда не убегал, а стоял, уставившись огромными глазищами на охотника, сейчас красуется на крыле автомобиля в качестве победного трофея.
Я научился не стыдиться своего страха, а признавать его. Без страха невозможно быть смелым, ибо разве смелость не есть способность действовать наперекор страху? Можно ли назвать храбрецом солдата, который не понимает опасности, которой он себя подвергает? А безумца? А глупца? Кто смелее — маленький мальчик, впервые стоящий на сцене и исполняющий сольную партию перед учениками воскресной школы, или великая оперная дива, поющая в Метрополитен-опере?
Страх говорит о том, что я жив. Мертвые не боятся. Страх — это болезненное подтверждение моего существования. Преодолевая страх, я утверждаю свое «я». Самоутвердиться — значит набраться мужества открыть спор; собственно, все споры всегда открываю я. Самоутверждение, как однажды заметил Пауль Тиллих, — это «мужество быть». Как только мы признали свой страх, как только мы его прочувствовали и приняли, мы также провозгласили истину «Я существую!», и теперь можно начинать спор.
В зале суда я иногда веду безмолвный разговор с самим собой о своем страхе, пока присяжные вполне резонно переглядываются и гадают, что занимает этого странного человека, который молча стоит перед ними, устремив глаза в пол.
Мой разговор с самим собой, как правило, звучит примерно так:
— Как ты себя чувствуешь, Джерри? — спрашиваю я.
— Присяжные смотрят и ждут, когда я начну излагать свои доводы, — отвечаю я. — Я не могу просто стоять и молчать.
— Я спросил тебя: как ты себя чувствуешь?
— Ты знаешь, как я себя чувствую.
— Что ты чувствуешь?
— Ты знаешь, что я чувствую.
— Ты боишься выступать?
— Ну хорошо. Я боюсь.
— Это нормально. Ставки высоки. Прокурор хочет уничтожить твоего клиента. Он хочет уничтожить тебя.
— Я не хочу об этом думать. Не сейчас. Не здесь.
— Бояться — это нормально. В такой ситуации следует бояться. Давай. Прочувствуй это.
— Но присяжные смотрят.
— Подождут еще пару секунд. Страх — это энергия. Если ты почувствуешь свой страх, ты сможешь почувствовать и его силу, и ты сможешь превратить эту силу в свою силу.
Внезапно я поднимаю глаза на застывших в ожидании присяжных. Я слышу свой тихий, отчетливый голос: «Дамы и господа присяжные». Внезапно я смутно осознаю, что что-то происходит с моим страхом. Я заглянул ему в глаза. Я заставил его стушеваться. Он ретируется, как поджавшая хвост дворняжка! Боль отступает. Я чувствую прилив сил. И мое выступление начинается.
Спор вопреки своему страху порождает магическое «да», простое утверждение нашего бытия. Спор вытекает из нашего авторитета. Он изливается из нас в виде наших мыслей и чувств, в виде наших звуков, музыки, ритмов. Когда мы даем себе разрешение, спор прорывается наружу из наших легких, из наших глоток, из слов, сформированных и обласканных нашими губами, из слов, рожденных нашими сердцами. Когда мы даем себе разрешение, мы заново открываем свою волю к победе и становимся — можно так сказать? — возрожденными гладиаторами.
ЗАМОК. Даже если и так, зачем спорить? Зачем испытывать боль? Зачем идти на риск потерь?
КЛЮЧ. Искусство спора — это искусство жизни. Мы спорим, потому что мы должны это делать, потому что этого требует жизнь, потому что жизнь, по большому счету, и есть спор.
В определенном и важном смысле спор — это подарок. Мы дарим себя Другому. Без этой самоотдачи мы никогда не преуспеем как личности или как родители. Не отдавая себя Другим, мы никогда не сможем добиться признания как артисты или уважения как сотрудники. Мы никогда не сможем выиграть дела своих клиентов или заслужить любовь коллег. Короче говоря, наш успех в этой жизни зависит от нашей способности отдавать себя и пробуждать этим даром, или талантом, самосознание других людей. Когда меня в чем-то убеждают, этот опыт можно сравнить с воскрешением того, что я когда-то знал и принял, но забыл. Это те самые моменты прозрения, когда человек хлопает себя по лбу от внезапного осознания чего-то. В моем понимании мы занимаемся внутриличностными археологическими раскопками. Докапываясь до истины в словесных баталиях, мы лучше узнаем себя и параллельно открываем какие-то вещи о других обитателях Вселенной. В этом и состоит магия спора.
Я спорю, потому что я должен спорить. Иногда я спорю, чтобы выяснить рациональность какой-то мысли или состоятельность какого-то плана. Иногда я спорю, чтобы получить представление о чьих-то знаниях или почерпнуть эти знания. Мы постоянно самоутверждаемся. Единичная кукуруза, посаженная в подвале, не сможет себя опылять. Ей нужны другие растения, солнце, ветер. Жизнь — поиск истины, стремление к справедливости, проявление креативности — не может процветать в изоляции. Без конструктивных споров, в спокойной и дружелюбной манере, дети никогда не смогут ощутить настоящую родительскую любовь и заботу и стать зрелыми, самодостаточными взрослыми.
