животе. Как всякий уважающий себя молодой мужчина, я никуда не пошёл и никому не рассказал. Врачам в первую очередь. Просто я стал протирать пупок чаще обычного и не носил больше летом белых футболок.
Первая и вторая ошибка каким-то странным способом начали сочетаться уже в том году, когда протёк мой пупок. Хаски неотвратимо привлекал ко мне людей. Девушек, парней, новых знакомых, хулиганов, продавщиц в хлебном отделе, пробегающих мимо марафонцев. Магия тату действовала. Каждый замечал меня, всякий улыбался, глядя на меня, на тату. Я постоянно находился в обществе приятных людей, меня приглашали на пати и сейшены, я обрастал контактами и модными бездельниками. С началом осени посиделки перешли на дачи и квартиры. Тату следа лапы не было уже видно под ветровкой, но каким-то волшебным образом меня находили летние знакомые. Моё тотемное изображение было пропуском на все вечеринки района. Отчего-то меня любили люди, ждали в гости и слушали мои рассказы. И если встречался мне неприветливый человек или женщина, которые не делали как все, то стоило мне чуть показать моё тату, всё переменялось. Центр внимания смещался на меня, лучший кусок пиццы передавали мне, на моих ладонях появлялись цифры номера телефона, мои ботинки не заваливали сверху грязными кроссовками в прихожей. Часто в следствии этого оказываясь подолгу в чужих квартирах, я вынужден был следить немного за гигиеной пупка. Иногда отлучаясь в ванную комнату, я посматривал, не ждёт ли конфуз, не стоит ли пользуясь чужими ватными дисками протереть странное место. Я никогда не испытывал стеснения или страха в связи с этим. Что будет если меня раскроют в чужом туалете? Повторюсь, у меня не было дискомфорта или жалоб. Я был молодым упругим популярным и остроумным на фоне часто несвежих грузных депрессивных и туповатых. Моя капля из пупка в море самолюбования современного общества тонула и не смогла бы вплыть. У иных капли побольше торчали из глаз или носа, никто не замечал их. Молодёжь не прощала неправильный выбор песни, но прощала огрехи гигиены, прыщи и запах изо рта. Всё так бы и продолжалось с моими визитами и пупком, если бы не одна неудачная вечеринка в начале следующей зимы.
Как-то раз поступь хаски привела меня в тусовку художников. Замечательное место, где люди называют друг друга говном и напившись коктебельского портвейна ждут обещанного самоубийства самого тщедушного из них. Суицида не происходит и тогда они ломают рамы, жгут холсты и курят, курят, курят. Мне не понравилось в тот вечер. Мне надоели неудачники, шум и невкусная еда. Меня пригласили как интересного собеседника, но никто не собирался хотя бы на минуту прикрыть свой рот, извергающий нечистоты в адрес коллег по цеху, чтобы я смог начать свой монолог. Девицы были отвратительно очарованы полуголыми тощими малярами от искусства. Сами маляры имели неопрятные ногти и сальные волосы. Повсюду каждый наступал на пустые бутылки отчего к полуночи в компании мы имели две травмированные лодыжки. Ночь обещала быть полной рвоты и песен «Зоопарка», что было для меня одним и тем же. Я обиделся и расстроился, уезжать домой было далеко. Редкий случай, когда я пожалел, что пришёл. Досада и какой-то внутренний зуд начали съедать мои потроха. Я отлучился в совмещённый санузел, перешагивая по пути через багеты и некрасивых людей на полу. Пупок был в обычном состоянии. К вечеру скопилась аккуратная как глаз крысы капля, я снял её краешком носового платка. Но потом случилось что-то непонятное для меня. Вместо того чтобы смыть её водой в раковине я размазал масло-пластилин по зубным щёткам в стакане. Щёток было четыре. Старых и пушистых своей пластиковой щетиной во все стороны. Собственно, ничего не изменилось. Капля в микродозе не была заметна на видавших виды щётках, я не был уверен, что ими вовсе пользуются в этом доме. Но дело сделано. Я так отомстил за скудный вечер своим новым знакомым. Потом было дорогое такси домой, остаток ночи, завтрак и всё как у людей.
С тех пор ситуация недовольства компанией стала повторяться. Взрослея, занимаясь чем-то вроде саморазвития и образования, зарабатывая и расширяя горизонты, я стал чаще скучать в тех локациях куда приводил меня след хаски. Мне перестали нравиться пьяные песни под гитару и бой посуды. Всё чаще, повинуясь мелочности мести, в новых домах среди малознакомых людей я стал намазывать свою каплю на зубные щётки, добавлять в салат в холодильнике, в воду в которой купались чьи-то контактные линзы и тому подобное. Словом, туда где неминуемо произойдёт контакт капли с плотью человека, что не оправдал моих надежд. Это было чем-то вроде мести официанта плюющего в суп грубого клиента. Меня даже забавляло искать новые способы, вроде намазывания на фильтр сигареты или губную помаду. Разумеется, в таких компаниях, полных фальшивых наркотиков, людей и спирта категории «Люкс», я не был пойман с поличным. Всё оставалось на своих местах до тех пор, пока я почти не перестал быть гостем в подобных скоплениях молодёжи. Мы с тату научились избирательно получать приглашения и перешли на уровень узкого круга в народившихся модных кафе и языковых клубах. Там, где более замысловатые и ценные мне люди сияли приятно и тепло. След хаски неохотно отвыкал от хорового пения русского рока и смешивания красного сухого и белого сладкого, но отвык-таки. Отвык и стал пропуском в новые куда как более интересные собрания.
Так длилось ещё около полутора лет пока меня не застал за чисткой записной книжки мой старый приятель. Мы иронизировали над контактами, которые я скопил и без сожаления провожали взглядом листки в урну, не забывая желчно комментировать каждую персону. Приятель, не выпавший ещё из старых тусовок сообщал мне новости соответственно персонам, которых я вычёркивал. Я намеревался вставить оставшихся после этого промывания костей из книжечки в свой первый мобильный телефон и так подвести психологическую и технологическую черту под старой жизнью. Чем больше я слушал комментарии приятеля, тем чаще стал задумываться и вскоре начал делать пометки в записной книжке напротив имён, вместо вычёркивания и вырывания. Ещё несколько историй, ещё несколько вопросов с моей стороны, и я точно увидел что-то похожее на закономерность. Приятель уехал, а я перерисовал на отдельный лист список тех, о ком он мне рассказал. Я, конечно не забыл, где мне не понравилось гостить и чьи слизистые оболочки вероятно соприкоснулись с моей каплей через зубную нить, вилку или глазные капли. Согласно новостям от приятеля, именно у тех, кто мог бы попасть в контакт с
