Если же этого не случится, положение становится все более напряженным. Собачьи носы начинают морщиться, губы кривятся, обнажая клыки с той стороны, которая обращена к сопернику, а морды принимают отвратительное, жесткое выражение. Затем животные свирепо скребут землю задними лапами, раздается глухое ворчание, и в следующее мгновение с громкими, пронзительными воплями собаки кидаются друг на друга».
Давно уже вызывало у исследователей удивление, каким образом пчела сообщает своим товаркам, где находятся медоносные цветы. Замечено, что найдя поляну с большим количеством медоносов, пчела летит обратно в улей и через некоторое время оттуда к этому месту летит уже целый рой пчел. Причем, она их не видит, а остается в улье, отдыхает. Значит пчела каким-то образом сообщила своим товаркам, где находятся эти медоносы. Как же это произошло? Чтобы ответить на этот вопрос, проследим, как ведет себя такая пчела. Вернувшись в улей, она начинает кружить. Или просто по кругу ползает, или начинает выписывать «восьмерки», виляя при этом брюшком. Когда сопоставили движения, которые она при этом выполняет, с местом нахождения цветов, то оказалось, что если цветы находятся где-то очень близко от улья, то пчела просто бегает по кругу. Причем, чем дольше она бегает, тем больше там имеется цветов. Если же цветы находятся далеко, то пчела, как уже говорилось, описывает «восьмерки». Так, вот, оказалось, что эта «восьмерка» имеет вполне определенный смысл. Диагональ в ней указывает отношение положения Солнца к тому направлению, где находятся цветы. Интересно, что пчела может прилетать в час дня, а сборщицы вылетят, например, в четыре часа дня. Солнце будет уже на другом месте. Тем не менее, они будут лететь правильно, т.е. у них происходит каким-то образом автоматическая поправка на движение Солнца по небосклону.
В свою очередь скорость, с которой пчела бегает, и частота виляний брюшком соответствуют расстоянию (чем ближе, тем быстрее), а длительность определяет, как много там запасов пищи. Наконец, что за цветы там, пчелы выяснят по запаху «вестницы». Она уносит на себе запах цветка. Если же цветок не имеет запаха, то пчела метит его, выделяя специальное пахучее вещество, так что сборщицы, прилетевшие по ее указанию, находят этот цветок по ее сигналу.
Точно так же двигательным оказался язык муравьев. У них обнаружилось около 20 сигналов.
Проф. П. Мариковскому удалось расшифровать 14 из них. Среди них оказались сигналы типа: «внимание!», «внимание, чужой запах!», «тревога!», «будь бдителен!», «отстань!», «кто ты?», «какой это запах?», «в пищу не годен», «берегись!», «дай поесть!», «прошу, дай поесть!», «в бой», «туда, на помощь».
Так, например, сигнал «дай поесть» выглядит следующим образом: проситель, раскрыв челюсти, поворачивает голову на 90°, приближает ее к голове сытого муравья, одновременно поглаживая его усиками. В ответ сытый отрыгивает ему пищу из зобика.
Если он этого не делает, следует усиленная просьба. Голодный муравей, слегка изогнувшись, поворачивает голову на 180° и подставляет ее под челюсти донора. Это уже сигнал «очень прошу, дай поесть!»
Если и этот сигнал не действует, а рядом находится крупный муравей — свидетель происходящего, то он подчас вмешивается. Широко раскрыв челюсти, он с силой ударяет по челюстям сытого муравья. Сигнал этот является чем-то вроде приказа: «немедленно дай поесть!»
Пока мы рассматривали способы сигнализации, которые имеются и у людей — образные, звуковые. Но оказалось, что у животных имеются еще и такие сигналы, какие человек не умеет использовать. Во-первых, это сигнализация с помощью запахов. Животное выделяет вещество с определенным запахом, и оно служит сигналом. Всем известна такая сигнализация у собак. Когда кобель поднимает ногу около столба и оставляет на нем свою метку, то это он оставляет сигнал. Причем, в зависимости от каких-то признаков, которых мы еще не знаем, этот сигнал может означать или призыв, чтобы за ним следовали, или, наоборот, помечать границу его владений, куда он не позволяет заходить другим собакам.
Примерно такой же характер носит сигнализация у медведя. Медведь обычно имеет участок, который считает своим и куда запрещает ходить другим медведям.
Обходя этот участок, медведь трется о деревья, и запах, который он оставляет, служит для других сигналом о том, что участок имеет уже хозяина.
И, наконец, еще один тип сигнализации, который уже совсем не имеет ничего похожего в практике человека. Это — химическая сигнализация. Оказалось, что некоторые виды насекомых выделяют определенные вещества, которые несут в себе сигнал для других насекомых. Эти вещества получили название феромонов. Так, например, муравей, нашедший пищу, выделяет особое вещество, которым метит тропинку, по которой он шел. Любой муравей, попавший на эти тропинку, немедленно начинает следовать туда же. Другое вещество призывает только самца к самке. Третье — наоборот, служит сигналом тревоги, и муравей, натолкнувшись на него, поспешно удирает.
Эти химические сигналы оказались автоматически действующими. Они, видно, как-то действуют на организм, и стоит насекомому воспринять запах соответствующего вещества (или соприкоснуться с ним), как моментально происходит определенная заданная реакция. Удалось узнать химический состав некоторых из этих веществ, искусственно изготовить, с помощью их управлять поведением муравьев, а также некоторых других насекомых.
Когда человек, который впервые знакомится с зоопсихологией, впервые все это узнает, у него нередко наблюдается такая реакция: «Господи, да они такие же умные, как мы! У них и начальство есть, и подчиненные, и язык есть. Значит, человек отличается от животного не так уж сильно!»
В известном анекдоте студента сравнивают с собакой: глаза умные, все понимает, а сказать не может. Но сходство, оказывается, идет дальше. И муравьи говорят, и человек говорит. У муравьев общество и у человека общество. Там сотрудничество и специализация, здесь — сотрудничество и специализация. В общем, вроде, почти никаких отличий.
Это неверно! Отличие есть и отличие принципиальное.
Первая и коренная разница заключается в том, что все рассмотренные виды социального поведения у животных носят в одних случаях инстинктивный характер. Животное им не научается, а они представляют врожденные его реакции. В других случаях организация возникает опять-таки не на сознательной основе, а случайным образом на основе биологических механизмов научения.
Так, если специализация и разделение функций в сообществах муравьев, пчел, термитов является врожденной, обусловлена инстинктивным поведением, то, например, у многих травоядных и у птиц это — результат случайной самоорганизации. Как образуются, например, большие стада травоядных в африканских степях? Там имеются немногочисленные источники воды. Около них стихийно собираются на водопой травоядные. Здесь вступает в действие присущий и инстинкт подражания. И так комплектуются стада, которые затем отправляются в прерии, пасутся и возвращаются снова к этим водопоям. Аналогично организуются перелетные стаи птиц. Доминирование и ранговый строй этих стай тоже образуются, по-существу, чисто случайным механизмом — через драки, через выделение наиболее сильных особей, подавляющих всех остальных, или же на основе инстинктивных реакций. Точно также и сигнализация у животных не является языком в человеческом смысле слова. В чем ее коренное отличие от человеческого языка? Человеческий язык обозначает предметы, вещи, явления внешнего мира. Сигналы животных обозначают только их собственное состояние. Они являются выражением внутреннего состояния животного — тревоги, страха, ярости и т.д.
Даже у обезьян, обладающих высоко развитой сигнализацией, не нашли сигналов, которые обозначали бы предметы, вещи, свойства. Очень любопытен такой опыт. Обезьянам давали веревку, к которой был привязан банан. Плод был прижат тяжелым грузом, и сколько обезьяна ни тянула, одна она его вытащить не могла. Но если обезьяны тянули веревку вдвоем, задача решалась без особого труда. Обезьяны довольно быстро научились такому сотрудничеству и сразу приходили друг к другу на помощь.
В том случае, когда возможная помощница сидела спиной и не видела, что надо помочь, обезьяна, которой нужна помощь, трогала ее за плечо и поворачивала к себе, как бы прося ей помочь. Однако, ни разу не наблюдалось, чтобы она указала, какую помощь ей надо, например, показала на веревку, мол, возьми, тяни.
Больше общего привлечения внимания к себе обезьяна оказалась сделать не способна.
Очень любопытные опыты на исследование взаимопомощи и кооперации у животных проведены были психологами. Схема их такова. В большой клетке с одной стороны имеется рычаг. Если на него нажимать, то на другой стороне клетки появляется маленькая таблетка сушеного мяса. В клетке 10-15 крыс. Вот одна из крыс нажала рычаг, но пока она успела добежать в противоположный конец, другие крысы уже сожрали эту пищу. После нескольких неудач крыса начала делать вот что: она быстро и многократно нажимала рычаг, так что таблетки прямо дождем сыпались. Потом бежала к ним. Поскольку крысы не успевали съесть все эти таблетки, ей кое-что оставалось. Психолог, который проводил этот эксперимент, говорил, что здесь была чистая модель классового общества. Один работал, все остальные за его счет жрали, а тому, который работал, доставалось очень немного.
