Мы в нашей книге уже достаточно много об этом говорили, и ещё будем говорить. Но обман обману рознь. Если обманывается потенциальная добыча, или нападающий хищник, или если идёт война, то это не обман, а военная или охотничья хитрость. Поэтому обман следует считать таковым лишь в отношении «своего» — т. е. члена своей группы, питающего то или иное доверие (от романтического, до «да куда он денется!»), предполагающее ту или иную консолидированность — не обязательно горизонтальную. Напротив, отношения «хищник-жертва» не подразумевают консолидированности первого и второго во имя общих целей, и следовательно, не предполагают доверия. Поэтому понятие «обман» к ним неприменимо.
У людей многие виды обмана являются рассудочными, или, по крайней мере, очень похожими на таковые. Однако есть среди них и отчётливо инстинктивные, частично нами уже рассмотренные. Но отдельного рассмотрения заслуживает такой, имеющий отчётливую инстинктивную составляющую вид обмана, как воровство (клептомания). Мы рассматриваем клептоманию в контексте социальных инстинктов совершенно оправданно — ведь это классическое мошенническое поведение, эксплуатирующее в узко-личных интересах преимущества пребывания в группе. Воровство — есть вариант обмана, характерный своей «заочностью», т. е. он происходит без участия обманутого. Иначе это будет не воровство, а собирательство, сбор дани, грабёж, и т. п.
В зависимости от преобладающего вида консолидации группы, воровство имеет свою специфику.
В конформно-консолидированной группе воровство носит бессистемный характер: любой может украсть у любого, так как в таких группах все их члены более-менее равны между собой. По этой же причине, воровство для КК групп, в общем малохарактерно.
В РК-группе экономическая осмысленность воровства зависит от степени родства её членов; при r=1 (многоклеточный организм) такого смысла нет, что, впрочем, не гарантирует абсолютного отсутствия таких случаев. По мере падения коэффициента родства, характер консолидации такой группы приближается к конформной (если в ней не появляется ВК или ГК), и характер воровства, соответственно, приближается к таковому для КК групп.
Воровство в горизонтально-консолидированной группе — это просто заочный вариант нереципрокности (взял без намерения отдать). Учитывая наличие существенного неравенства в ГК группе (хотя и «честно заработанного» вкладом — или его отсутствием — в общее дело), а также повышенным уровнем доверия членов такой группы друг к другу, легко понять, почему воровство в ГК группе вполне распространено: есть что красть, и есть лёгкая возможность это делать — жертва более или менее доверчива. Воровство в ГК группах сдерживает механизм выявления мошенников, но он, во-первых, не всесилен, а во вторых, срабатывает «постфактум», и потому в принципе не в состоянии предотвратить воровство полностью.
Воровство в вертикально-консолидированной группе наиболее специфично. Такое воровство осуществляется всегда низкоранговой особью. Высокоранговой особи незачем таиться: высокоранговая не крадёт, а просто берёт то, что принадлежит ей по иерархическому праву. А поскольку принадлежит ей всё, то само понятие «воровство» применительно к такой особи утрачивает смысл. В этих условиях, воровство низкоранговой особи может трактоваться как, наоборот, компенсация за иерархическое отъятие; т. е. как бы реципрокность. Однако тайный её характер открывает возможности для злоупотреблений, которые вовсе не редки, и живут своей, весьма активной жизнью даже вне конкретной ВК-группы. Воровство относительно более характерно для (низкоранговых) особей с высокими иерархическими амбициями, т. е. таких, которых категорически не устраивает их невысокий статус, и они жаждут его повысить, но в данный момент других возможностей для этого нет.
Инстинкт клептомании чаще всего проявляется у детей, как существ по определению более примативных (см. «Инстинкты и рассудок», а также третью часть), и нередко состоящих в более жёстких вертикально-консолидированных группах, обостряющих все инстинктивные проявления.
IV. Инстинкты адаптации к эволюционной среде обитания
Эволюционная среда обитания, она же — среда эволюционной адаптации, СЭА (в англоязычной литературе употребляется аббревиатура EEA) — среда, в которой происходила большая часть эволюции наших предков после их отделения от прочих приматов. Другими словами, это среда, в которой мы стали людьми. Природно-климатически, это совокупность условий, имевших место на Земле, конкретнее — в восточной Африке, в основном, в плейстоцене — предпоследнем отделе кайнозойской эры, начавшемся 2.6 миллиона лет назад, и закончившимся незадолго до наступления «истории» человечества в её узком смысле — 12000 лет назад. Далее наступил голоцен, в котором мы сейчас живём. Но для нашей темы время как таковое не слишком важно: важна природная обстановка тогдашних африканских саванн, с их животным миром, особенностями питания, размножения, межвидовой, и отчасти межгрупповой конкуренцией (и т. п.) так или иначе отразившаяся на врождённом поведении людей.
Впрочем, многие природные факторы действовали на наших предков гораздо дольше — например, необходимость что-то искать (поисковое поведение) имело место всегда, уже у архидревних одноклеточных.
Инстинкты, входящие в данную группу, отражают приспособленность именно к СЭА; и поскольку многие аспекты СЭА сейчас не актуальны, то и инстинкты эти сейчас в значительной степени атавистичны.
Территориальность широко распространена в животном мире. Её физический смысл заключается в каком-то, условном или нет, закреплении за особью (семьёй, группой) более или менее фиксированной территории, предоставляющий ей кормовые и прочие ресурсы. И хотя практически любому виду имело бы смысл ограничить доступ чужаков к имеющейся вблизи него территории (с её ресурсами), как таковая территориальность характерна далеко не всем биологическим видам. То есть — далеко не все виды «полагают» некую территорию «своей», и как-то осознают её отграниченность от других. Человек это осознаёт прекрасно. Даже если это не его дом, а скажем, офис, который ему не принадлежит. В этом случае он всё равно как-то отграничивает своё рабочее место от не своего.
Есть мнение, что именно благодаря территориальности человек выработал способность к абстрагированию (мысленно представлять себе отдалённые уголки своей территории), и способность так хорошо ориентироваться в пространстве. Впрочем, это мнение уязвимо для критики: территориальных видов на Земле очень много, но интеллектуалов среди них не больше, чем среди прочих.
В современном мире территориальность у людей проявляется в следующем:
Стремление к обособлению от прочих индивидов или групп постановкой искусственных, или использованием естественных разграничивающих преград.
Стремление увеличить свою территорию (или улучшить её качество), или хотя бы не допустить ухудшения существующей.
Территориальный патриотизм (любовь к родине). Не равносилен любви к членам своей группы, рассмотренной нами в разделе социальных инстинктов.
Стремление к порядку и сохранности среды на своей территории (в т. ч. путём порчи чужой; например — подбросить мусор к соседу).
Стремление пометить свою территорию; считается, что приматы метят свои владения тремя способами: выделениями, голосом, и ломкой веток. В современном мире метка выделениями почти не практикуется, хотя и не исчезла совсем — в маргинальных условиях с ней можно столкнуться вполне. Зато широко практикуется нанесение различных надписей и знаков — от простых каракулей, почти всегда как-то резонирующих на инстинктивных струнах (непристойных, ксенофобных и т. п.), до высокохудожественных граффити. Ломка же веток расширена до ломания самых разнообразных предметов, что часто воспринимается как бесцельный вандализм. Помечание своей территории возможно также и в созидательной форме, форме возведения на своей территории оригинальных конструкций, отличающих её от чужой.
Получению удовольствия от прогулок по известному или полуизвестному маршруту
2. Ландшафтных предпочтений
Большая часть нашей эволюции после отделения от прочих приматов проходила в саванне, на берегах водоёмов, и вообще тесно связана с водой. Есть даже теории (необщепризнанные, впрочем), что развитие прямохождения вызвано необходимость ходить по мелководью, собирая моллюсков и прочих водных обитателей. На то указывают как многие телесные особенности (в частности — способность произвольно задерживать дыхание, чем обладают далеко не все плавающие виды; например, лошади плавать умеют, а задерживать дыхание — нет), так и поведенческие, проявляющиеся в форме ландшафтных предпочтений. Предпочтения таковы:
