одних данных и втискивание других в небольшое число весьма грубо упрощенных категорий приводит к игнорированию многих важных деталей. Некоторые характеристические стороны складывающейся ситуации подчеркиваются, а их значимость преувеличивается, другие – наоборот исключаются из оценочного процесса или их значимость минимизируется. Относящиеся к делу детали произвольно вырываются из своего контекста, имеет место тенденция придавать им чрезмерно эгоцентричные значения и делать слишком широкие выводы. Следовательно, суждения становятся несбалансированными: они могут оказаться вполне удовлетворительными в случаях, когда речь идет о жизни или смерти, но в обычной повседневности они подрывают ее гладкое течение и препятствуют нормальному решению межличностных проблем.
Первичное, первобытное мышление часто возникает при межличностных или групповых конфликтах, которые воспринимаются с преувеличенным ощущением угрозы. Когда люди становятся противниками или врагами, их первобытное мышление может вытеснить адаптивные навыки – такие как способность вести переговоры, достигать компромиссов, просто спокойно решать проблемы. Проявления первобытного мышления наблюдаются в широком круге ситуаций: адаптивных реакциях экстренного характера, дисфункциональных межличностных конфликтах и конфликтах между группами людей. Механизмы реагирования на чрезвычайные обстоятельства, которые потенциально спасительны в случае опасности, скажем, на передовой военного сражения, зачастую совершенно неоправданно приводятся в действие в обыденных межличностных конфликтах. Поэтому мы не только подвержены мыслительным ошибкам, но можем оказаться и в состоянии значительного ментального расстройства и даже получить психологические травмы.
Мы особенно предрасположены к совершению подобных ошибок, если предвзято относимся к конкретному индивидууму или социальной группе, что может быть основано на собственном прошлом негативном опыте или на стереотипах этнического либо расового характера. Когда мы принимаем во внимание только те данные, которые соответствуют нашим предубеждениям, или с той же целью их искажаем, мы усматриваем агрессию там, где ее нет, и совершенно неправильно истолковываем невинное поведение. Такого рода избирательная предвзятость делает нас склонными к произвольным выводам, аналогичным тем, которые мы сделали бы при наличии реальных рисков. Даже предвзятость, кажущаяся безобидной, является основой многих межличностных конфликтов, а также серьезных проблем между разными группами людей, таких как предрассудки и дискриминация (будто это повторение прежних неподобающих агрессивных действий или преступлений).
Например, жена спрашивает мужа о причинах, побудивших его выбрать и купить именно эту модель пылесоса. Почему-то, вместо того чтобы все ей объяснить, муж резко раздражается и выходит из комнаты, неся в голове мысль: «Она мне не доверяет и с подозрением относится к моему выбору», – которая затем обобщается: «Она никогда мне не доверяла». Простой вопрос привел к (ложной) генерализации – «она не только сомневается в правильности моего выбора в конкретном случае, но и вообще весьма низкого мнения обо мне». Почвой для такой реакции послужили ассоциации с прошлыми случаями, когда жена задавала вопросы о покупках мужа. Его злость усилилась, когда он вспомнил об аналогичных, более ранних примерах, которые, как ему показалось, подкрепляли его интерпретацию только что произошедшего события.
Хотя вообще-то жена на самом деле могла рассматривать решение мужа как ошибочное, маловероятно, что в данном конкретном случае она именно так подумала. Отношения в этой паре были очень теплыми и дружелюбными. Очевидно, что толкование мужа было произвольным. Когда человек считает, что ему бросают вызов, кажется, что в ответ он извлекает из глубин своей памяти все прежние трудности, которые хоть немного напоминают происходящее в данный момент. Такие воспоминания, к сожалению, не обязательно отличаются точностью, но накапливаются и в конце концов выливаются в постоянные убеждения типа: «Она обо мне невысокого мнения». Данный тип чрезмерного обобщения, которое находит свое вербальное выражение в словах «никогда» или «всегда», можно наблюдать в жалобах подростков на родителей (и родителям): «Ты всегда позволяешь Саре делать то, что она хочет… Ты никогда не даешь мне то, что я хочу… Меня никто не любит».
Чем больше индивидуум делает неоправданных преувеличенных обобщений, тем более расстроенным и огорченным становится. Очевидно, что быть человеком, с которым «всегда» плохо обращаются, значительно обиднее и болезненнее, чем перенести любое «плохое обращение» в единичном случае. Именно излишне обобщенная интерпретация какого-то события, а не оно само, объясняет степень порожденного гнева. Ключевым фактором чрезмерного обобщения является то, что «жертва» отождествляет свое восприятие себя – как глупого, неприятного человека или «расходный материал» – со взглядом «агрессора» на нее. Именно этот фактор – «спроецированный образ самого себя» или «социальный имидж» – часто лежит в сердцевине проблем, возникающих между людьми. Нас провоцирует не столько то, что другие люди говорят и делают, сколько то, что, как мы считаем, они думают о нас и чувствуют в отношении нас.
Соотнесение с собой, персонализация и обязательства
Придание обезличенным по своей сути событиям или комментариям направленного на свою личность значения является частой причиной гнева и других эмоциональных реакций. Самые наглядные примеры этой тенденции к восприятию совершенно нейтральных действий других людей как направленных против себя, можно обнаружить, рассматривая ситуации поездок на машине по скоростным дорогам. Так, Оскар очень раздражался, когда его обгонял другой автомобиль. Однажды его обогнал большой грузовик, который затем перестроился в его ряд. В голове Оскара мелькнула следующая последовательность мыслей: «Он пытается показать мне, что может легко меня сделать, а затем подрезать… Я не дам ему просто так уйти с этим». В самый первый момент Оскар почувствовал себя униженным, что выразилось в мимолетном ощущении своей слабости. Затем последовала злость, сопровождаемая решением «Я ему сейчас покажу!» и ощущением прилива сил.
Оскар ускорился и, обгоняя фуру, нажал на гудок. При этом заметил, что водитель грузовика о чем-то увлеченно болтал с сидевшей рядом женщиной. Оскар внезапно осознал, что водителю «было совершенно на него плевать», так как тот, вероятно, был полностью поглощен разговорами, где и когда они остановятся пообедать или где лучше провести ночь. Оскар загнал сам себя в ситуацию воображаемой конфронтации с водителем грузовика; при этом было очевидно, что тот не обращал на него особого внимания. Последовавшее в сознании Оскара переосмысление инцидента, перенос его в другие рамки привели к быстрому угасанию озлобления, своего рода «высвобождению», описанному психологом Ирвингом Сигелом [81].
В другом случае, когда Оскар заезжал на парковку больницы, охранник машинально махнул ему рукой – жест, который Оскар интерпретировал как пренебрежительный: «Он думает, что я тот, кого можно прихлопнуть как какую-то муху». Когда же Оскара попросили посмотреть на происходившее тогда в другом ракурсе, он сказал следующее: «Я думаю, что, наверное, он вообще обо мне не думал. Просто регулировал дорожное движение». И опять осознание того, что в поведении охранника не было «ничего личного», «обнулило» враждебные чувства Оскара и, таким образом, ликвидировало его гнев.
В большинстве случаев Оскар был очень восприимчив к тому, что можно расценить как принижение его личности. Он
