Для того чтобы развить эмпатические отношения с влюбленными пациентами, вы не должны терять из вида то, что их чувства совершенно чудесны: восторженное блаженное слияние; растворение одинокого «я» в восхитительном «мы» может быть одним из величайших переживаний в жизни пациента. В таких случаях рекомендуется показывать, что вы понимаете состояние их души, воздерживаясь при этом от критики золотого ореола, окружающего их возлюбленного.
Никто никогда еще не выразил эту дилемму лучше, чем Ницше, который, вскоре после того, как «очнулся» от страстной (но целомудренной) любовной истории с Лу Саломе, написал:
«Однажды воробей пролетел надо мной, и… мне показалось, что я видел орла. Сейчас весь мир занят тем, что доказывает мне, насколько я не прав — существует даже должный европейский слух об этом. Ну, кто же более не прав? Я, «обманутый», как говорят они, из-за крика этой птички проживший целое лето в высшем мире надежды — или те, кого никто не обманывает?»
Так что следует быть очень деликатным с чувством, позволяющим парить в «высшем мире надежды». Цените наслаждение пациента, но помогайте ему приготовиться к его концу. А конец всегда наступает. У романтической любви есть одна истинная особенность: она никогда не остается — эфемерность является частью природы ослепленного любовного состояния. Но будьте осторожны, пытаясь приблизить его гибель. Не пытайтесь соперничать с любовью (как и с сильными религиозными убеждениями) — эти поединки вам не выиграть (а определенно существует сходство между влюбленностью и ощущением религиозного экстаза: один пациент рассказывал мне о своем «состоянии Сикстинской капеллы», другой описывал свою любовь как божественное непреходящее состояние). Будьте терпеливы — позвольте клиенту обнаружить и выразить понимание нерациональности его чувств или разочарование в своем возлюбленном/ой. Когда подобные проявления возникают, я очень тщательно запоминаю слова пациента. Если и когда он снова вступит в такое состояние и будет идеализировать возлюбленного, я смогу напомнить ему эти слова.
В то же самое время я исследую этот опыт так же глубоко, как и любое другое эмоциональное состояние. Я говорю такие вещи, как: «Как это чудесно для вас… не правда ли, это все равно, что снова вернуться к жизни? Легко понять, почему вы не хотите отказаться от этого. Давайте посмотрим, что любовь позволила вам сейчас почувствовать?.. Расскажите мне о вашей жизни за несколько недель до того, как это чувство нахлынуло на вас. Когда вы в последний раз испытывали любовь, подобную этой? Что случилось с тем чувством?»
Гораздо выгоднее фокусироваться на состоянии влюбленности, чем на объекте любви. Именно это ощущение, эмоциональное состояние любви столь непреодолимо. Фраза Ницше «Любят свое желание, а не желаемого» — оказалась очень ценной для меня в процессе работы с пациентами, терзаемыми любовью.
Так как большинство людей знает (хотя и пытается не знать этого), что чувство не будет длиться вечно, я пытаюсь аккуратно привнести некую долгосрочную перспективу, дабы помешать пациенту принять любое необратимое решение на основе чувств, которые, возможно, окажутся быстротечными.
Выясните цели терапии в самом начале ваших встреч. Какого рода помощь необходима. Очевидно, есть нечто дисфункциональное в ощущении пациента, иначе он бы с вами не консультировался. Просит ли пациент помощи для выхода из отношений. Я часто вызываю образ весов и интересуюсь соотношением удовольствия и неудовольствия (или счастья и несчастья), доставляемых отношениями. Подчас листок с подсчетом помогает проиллюстрировать соотношение, и я прошу пациентов заполнить колонку, по нескольку точек в день, отмечая то количество раз, когда они думают о возлюбленном, или даже число минут или часов, когда они предаются этому занятию. Пациенты порой поражаются этим подсчетам, тем, сколь большая часть их жизни расходуется на одинаковые повторяющиеся мысли и, напротив, сколь мало они з^аствуют в реальной жизни.
Иногда я пытаюсь предложить пациенту взглянуть на это под другим углом, обсудив природу и различные формы любви. Вечно актуальная монография Эриха Фромма «Искусство любви» — весьма ценный источник как для пациента, так и для терапевта. Я часто представляю зрелую любовь как любовь к человеку и его развитию, и большинство из клиентов солидарны с этим взглядом. В чем же, в таком случае, заключается особенная природа их любви. Страстно ли влюблены они в того, кого в глубине души не уважают, или в того, кто плохо с ними обращается! К сожалению, встречаются и те, чья любовь только усиливается, если к ним плохо относятся.
Если они хотят, чтобы вы помогли им выйти из отношений, вы можете напомнить им (и самому себе), что освобождение тяжело и медленно. Время от времени индивид почти мгновенно выходит из состояния безумной страсти, так, как герои «Сна в летнюю ночь» пробуждаются от колдовства, но по большей части они мучаются тоской по любимому долгие месяцы. Иногда годы, даже десятилетия, проходят перед тем, как они смогут встретить или даже подумать об этом другом без приступов желания или тревоги.
Завершение отношений — также не размеренный поступательный процесс. Нередки регрессы — а ничто так не способствует регрессу, как очередная встреча с возлюбленным. Пациенты предлагают много рациональных объяснений для подобного нового контакта. Они настаивают на том, что все уже в прошлом и что сердечная беседа, кофе или обед с бывшим возлюбленным поможет им многое прояснить, поможет понять, в чем они заблуждались, поможет создать прочную зрелую дружбу или даже попрощаться как зрелым личностям. Ничто из этого, вероятнее всего, не произойдет. Обычно восстановление индивида задерживается, точно так же, как малейшая ошибка отбрасывает назад восстанавливающегося алкоголика.
Не переживайте из-за регрессов — некоторым безумным страстям суждено длиться долгие годы. Причина не просто в слабой воле; что-то в этом опыте трогает пациента до самых глубоких пластов. Попытайтесь понять решающую роль одержимости желанием во внутренней жизни личности. Я убежден, что одержимость любовью часто служит фактором, отвлекающим внимание, отводящим взгляд пациента от более мучительных проблем. Рано или поздно я надеюсь прийти к вопросу: «О чем бы вы думали, если бы не были одержимы».
Глава 69. Как вести историю
В самом начале обучения студенты-психотерапевты учатся некоторым систематическим приемам ведения истории. Эти схемы всегда включают такие предметы, как жалобы пациента, наличие болезней и его биографию (включая сюда семью, образование, физическое здоровье, предыдущий опыт терапии, знакомства и т. д.). Пошаговый метод собирания информации дает очевидные преимущества. Например, врачей обучают избегать любых упущений, составляя историю и проводя физический осмотр в соответствии со строго заведенным порядком, состоящим в систематическом обзоре системы органов (нервной системы, желудочно-кишечной системы, половой и мочевой системы, сердечно-сосудистой системы, опорно-двигательной системы).
Некоторые ситуации в терапевтической практике требуют систематического подхода в составлении истории — например, в течение нескольких первых сеансов, когда терапевты стремятся быстро войти в контекст жизни пациента; ограниченная во времени консультация; или когда следует собирать данные быстро, чтобы представить краткое изложение для коллег. Однако когда терапевты становятся опытнее, они редко следуют систематической контрольной таблице. Собирание фактов становится интуитивным и автоматическим процессом. Оно не предшествует терапии, но само составляет неотъемлемую часть терапии. Как сказал бы Эрик Эриксон, «ведение истории — это проведение истории в жизнь».
Глава 70. История суточного планирования пациента
Несмотря на то, что я полагаюсь на интуитивное собирание материала, существует один весьма плодотворный вопрос, который я озвучиваю на первом или втором сеансе: «Пожалуйста, расскажите мне в деталях о вашем обычном дне».
Я убеждаюсь в том, что мы обсудили все, включая привычки в еде и привычки, связанные со сном, видения снов, отдых, периоды дискомфорта или радости, точные задачи на работе, употребление алкоголя и наркотиков, даже чтение, любимые фильмы и телевизионные передачи. Если этот вопрос детально разобран, терапевт может получить информацию, которая часто отсутствует в других системах ведения истории.
Я слушаю о самых разных предметах: привычки в еде, эстетические предпочтения, развлечения на досуге. Особенное внимание я уделяю тому, как «населены» жизни моих пациентов. С кем они регулярно контактируют. Чьи лица видят. С кем ведут телефонные беседы или говорят лично в течение недели. С кем вместе принимают пищу!
