Слепое подчинение формирует наши ранние способы поведения и не позволяет нам изменить их. Частенько между ожиданиями и требованиями наших родителей и нашими собственными нуждами лежит пропасть. К несчастью, подсознательное давление привычки слепо подчиняться почти всегда затмевает наши собственные нужды и осознанные желания. Только осветив наше бессознательное и вытащив оттуда на свет деструктивные родительские убеждения и правила, мы сможем отменить их. Только когда мы сможем проанализировать их, мы обретём свободу выбора.
Я не знаю, где заканчиваешься ты, и где начинаюсь я
Самая поразительное различие, которое можно наблюдать между здоровой и нездоровой семейными системами, – это степень свободы, которую имеют члены здоровой семьи для индивидуального самовыражения. Здоровые семьи стимулируют индивидуальность, личную ответственность и независимость, содействуя развитию у детей чувства собственного достоинства и адекватности.
Нездоровые семьи подавляют индивидуальное самовыражение. В таких семьях все должны принять убеждения и способ поведения родителей. Эти семьи всячески способствуют растворению и нечёткости личных границ, симбиотическим отношениям между своими членами. Своим стремлением к закрытости, замкнутости эти семьи в конце концов удушают индивида. В семье с такими спутанными отношениями цена за переменное получение одобрения и за безопасность – очень персональная. Например, весьма возможно, что вы не сможете спросить себя, как сильно вы устали за день, чтобы после работы идти или не идти навестить родителей; наверняка, вопрос будет иным: «Если я не пойду, папа разозлится и побьёт маму? Или она напьётся до беспамятства, а потом они оба не будут разговаривать со мной целый месяц?» Такие вопросы возникают у нас, потому что мы уже усвоили, до какой степени ответственность за то, что может произойти, лежит на нас. Каждое решение, которое мы принимаем, оказывается сложным образом переплетённым с остальными членами семьи. Мы вдруг замечаем, что наши чувства, наше поведение и наши решения уже не принадлежат нам. Мы перестали быть самими собой, чтобы превратиться просто в отросток семейной системы.
Быть другим значит быть плохим
Когда Фред решил провести Рождество на лыжном курорте вместо семейного ужина, он пытался быть индивидом, освободиться от семейной системы. Этим он выпустил джина из бутылки. Его мать, его братья и сестра обращались с ним, как с монстром, который украл у них Рождество, и спустили на него лавину обвинений. Вместо того, чтобы проводить время со своей девушкой, катаясь на лыжах, Фред сидел в гостиничном номере, нервно схватившись за телефон, отчаянно пытаясь извиниться за горечь, которую, согласно его родственникам, он принёс им на Рождество.
Когда Фред попытался сделать что-то необходимое лично ему, все остальные члены семьи ополчились против него. Так он превратился в общего врага, который угрожал семейной системе, и на которого посыпались атаки, ярость, обвинения и упрёки. Будучи сильно привязанным к семье, Фред быстро вернулся обратно в загон, подгоняемый чувством вины.
В семьях, подобных семье Фреда, бóльшая часть идентичности ребёнка и его фальшивого чувства безопасности зависит от того, насколько он чувствует себя частью семьи. У ребёнка вырабатывается желание быть частью других людей, и чтобы другие люди были частью его самого. Ему невыносима идея мысль об исключении. Эта необходимость потерять самого себя в паутине отношений прямиком выносится во взрослую жизнь.
Ким боролась с этой необходимостью, когда положила конец своему браку: «Хотя мой брак был не ахти какой замечательный, по крайней мере, я чувствовала себя частью другого человека. А вот когда брак распался, и вдруг мужа рядом со мной не стало, я панически испугалась. Было такое чувство, что я ничто, что меня не существует. Я думаю, что я чувствую себя хорошо только тогда, когда я рядом с мужчиной, и он говорит мне, что я чувствую себя хорошо».
Когда Ким была маленькой, её привязанность к могущественному и постоянно меняющему настроение отцу привела к тому, что её чувство уверенности в себе было очень хрупким. Как только девочка пыталась отделиться от отца, тот выискивал способ задушить это намерение. Будучи взрослой, Ким не находила способ чувствовать себя уверенной и в безопасности без того, чтобы не быть частью какого-нибудь мужчины, и без того, чтобы этот мужчина был частью её самой.
Такая спутанность в отношениях создаёт практически полную зависимость человека от внешнего одобрения и принятия. Друзья, любовники, начальство, первый встречный на улице превращаются в родительских двойников. Часто люди, которые выросли в семьях, подобной семье Ким, где не разрешалось становиться индивидуальностью, страдают аддикцией к чужому одобрению и постоянно находятся в поисках новой и новой дозы.
Коэффицент семейного равновесия
Как мы уже виде в случае Майкла, в спутанных, симбиотических семьях иллюзия любви и стабильности может поддерживаться неопределённо долгое время, если никто не предпринимает попытки сепарироваться, и если все будут придерживаться семейных правил. Когда Майкл решил переехать, жениться, начать самостоятельную жизнь, сам того не осознавая, он нарушил семейное равновесие.
Любая семья придерживается собственной системы равновесия, чтобы сохранить стабильность. Пока члены семьи ведут себя определённым знакомым и предсказуемым образом, семейное равновесие не нарушается.
Слово «равновесие» ассоциируется с покоем и порядком, но в «тех самых» семьях поддержание равновесия больше похоже на рискованные кувырки на канате. В таких семьях стилем жизни является хаос, и хаос становится единственным внушающим доверие состоянием. Все аберрации в поведении родителей, которые мы с вами рассматривали в предыдущих главах, включая физическую агрессию и инцест, служат поддержанию этого нестабильного, хаотичного семейного равновесия. По сути, эти родители с разбалансированной психикой борются с угрозой потери семейного равновесия, увеличивая внутрисемейный хаос.
Майкл является отличным примером вышесказанного. Если его мать имела возможность периодически создавать внутри семьи необходимой степени потрясения, чувство вины заставляло сына «улаживать» дела. Майкл был готов на всё, даже отказаться от контроля над своей собственной жизнью с тем, чтобы восстановить семейное равновесие. Чем более «токсична» семья, тем сильнее в ней чувство внешней угрозы, тем опаснее для её выживания становится любая потеря равновесия. Поэтому «те самые» родители реагируют на малейшее отклонение от семейных правил как на конец света.
Гленн разбалансировал семейное равновесие, сказав правду. Вот как он это объясняет: «Однажды, когда мне было лет двадцать, я решил поставить отца перед фактом его алкоголизма. Мне было очень страшно, но я знал, что так не может продолжаться, и я решил сказать ему, что мне не нравится то, как он ведёт себя, когда напивается, и что я не хочу, чтобы так было и дальше. То, что произошло, было невероятным. Моя мать буквально заслонила его грудью, заставив меня чувствовать себя виноватым за то, что я осмелился завести об этом разговор. Мой отец всё отрицал. Я обратился за помощью к моим сёстрам, но они лишь просили не ссориться. Я чувствовал себя ужасно, как будто совершил преступление. На самом деле, я сорвал крышку с парового котла, сказав вслух, что мой отец алкоголик, но единственное, что я понял, – это то, что моя попытка сама по себе была сумасшествием».
Когда я спросила, имела ли его попытка вытащить правду на свет какие-то долгосрочное влияние на отношения в семье, Гленн ответил: «Это было впечатляюще. Я превратился в прокажённого, которого все сторонятся. Они как будто недоумевали, кто я такой, чтобы бросаться обвинениями. Они вели себя так, словно меня не существует. Я не мог вынести того, что мои родственники не разговаривают со мной, так что я больше не упоминал алкоголь в течение следующих двадцати лет.., до сих пор».
В семье Гленна каждому была отведена определённая роль, нацеленная на поддержание семейной системы. Ролью папы был алкоголизм, ролью мамы «созависимая подельница», а дети, согласно ролевой инверсии, играли роль родителей. Такой сценарий был привычным и знакомым, создавал иллюзию стабильности. Когда Гленн попытался поставить под вопрос эти роли, он создал угрозу семейному равновесию, и наказанием для него стала ссылка в эмоциональную Сибирь. В семейной системе, подобной этой, многого не надо, чтобы разразился кризис: отец остался без работы, умер родственник, приехал в гости родственник, дочь слишком увлеклась новым парнем, сын стал самостоятельным, мама заболела. Большинство таких семей реагирует на кризис так, как семья Гленна отреагировала на озвучивание правды об алкоголизме отца: отрицанием, замалчиванием и главное обвинениями, и обвинения всегда направляются на детей.
